– Это разве не он идет? – Коллега постучал его по плечу.
Петер не знал, что и подумать. Судебный процесс и события последних дней, видимо, дорого дались Густаву Шёё. Он выглядел бледным и постаревшим, мало напоминая того цветущего мужчину, которого Петер видел на фотографиях в его деле.
Вот он приблизился к подъезду, намереваясь открыть дверь. Они вышли из машины, встали у него за спиной:
– Густав Шёё?
Удачно получилось, что в этот момент он крепко держался за дверную ручку. Когда полицейские достали удостоверения, вся кровь отлила от его лица, губы побелели, глаза широко раскрылись.
– И какого же черта вам от меня нужно?
Допрос Густава Шёё начался в четыре пополудни. Петер Рюд не чувствовал себя во всеоружии. Всего несколько часов назад из здания вышел Хокан Нильссон, и теперь Петеру предстояло проводить второй допрос за день. Рядом с ним сидела Сесилия Турссон. Вместе они работали впервые. Он слышал краем уха, как Фредрика жаловалась на нее Алексу, однако тот, по всей видимости, не принял это во внимание, раз Сесилия осталась в группе. В своей прошлой жизни дамского угодника он проявил бы к ней интерес и пригласил выпить после работы по бокалу пива. Теперь же он почти не смотрел в ее сторону, полностью сосредоточившись на Шёё.
– Похоже, у вас сейчас не самый легкий период?
Шёё опустил глаза, уставившись в крышку стола:
– Можно и так выразить эту мысль.
Голос сипловатый и грубый, как у того, кто привык молчать. Плечи обвисли, будто под тяжестью непосильной ноши. Вид у Густава Шёё был потерянный – словно он растратил все силы и уже не надеялся снова их пополнить.
– Ребекка Тролле, – проговорила Сесилия Турссон. – Вы помните ее?
– Она пропала. – Шёё кивнул.
– Как вы наверняка слышали в новостях, мы ее нашли.
– Вы нашли ее? – Он вскинул глаза, грустные и удивленные.
– Простите, но где вы находились в последние дни? – Петер пристально посмотрел на него.
– На даче. Я как раз приехал оттуда, когда вы меня забрали.
– И там у вас нет никаких связей с окружающим миром?
– Нет, в этом и заключается вся прелесть. Побыть наедине с собой. Я понятия не имел, что вы нашли Ребекку. Где она была?
– Погребена на окраине района Мидсоммаркрансен, – ответила Сесилия. – Один человек выгуливал собаку, и собака откопала тело.
– Живьем? – Голос Густава Шёё сбился на едва слышный шепот.
– Что?
– Она была погребена заживо?
От такого вопроса Петер и Сесилия замерли. Пожалуй, быть погребенным заживо – еще хуже, чем быть убитым, расчлененным и зарытым в землю в мешках для мусора.
– Нет, – ответила Сесилия. – Когда ее положили в землю, она была мертва. Почему вы задаете такой странный вопрос?
Густав Шёё заерзал на стуле, стал заламывать руки:
– Я просто вас неправильно понял.
Петер поправил блокнот, лежавший перед ним:
– Похоже, вы, Густав, часто неправильно понимаете то, что вам говорят. Например, вы неверно поняли свою приятельницу и подумали, что она хочет с вами переспать.
Густав Шёё посмотрел на Петера с откровенным отвращением:
– Если вы намерены беседовать на эту тему, то я хотел бы позвонить своему адвокату.
– Хорошо, вернемся к Ребекке. – Петер поднял ладони. – Когда вы с ней встречались в последний раз?
У Шёё буквально челюсть отвалилась:
– Извините, что указываю вам на это, но этот вопрос мне уже задавали. Когда она пропала два года назад.
– А теперь мы задаем его снова.
– Сейчас я уже точно не помню. – Шёё подпер рукой подбородок. – Мы встречались по поводу работы за несколько дней до ее исчезновения.
– Встреча прошла хорошо?
– Насколько я помню, да.
– Никаких разногласий?
– Насколько я помню, нет.
– Вы встречались частным образом – вы и Ребекка? – вмешалась Сесилия.
– Частным образом?
– За пределами университета.
– Нет, никогда.
Петер видел, что Шёё окончательно сбит с толку.
– Вы ухаживали за ней?
– Но какого черта вы от меня хотите?..
– Отвечайте на вопрос! – Поставив все на карту, Петер ударил кулаком по столу.
Шёё затрясся:
– Нет, я за ней не ухаживал.
– Другие студентки утверждали, что у них возникли с вами проблемы.
– Спасибо, мне это известно. Вам я отвечу то же самое, что я отвечал всем другим полицейским: эти девушки лгут.
«Разумеется», – горько подумал Петер.
Временами он ненавидел свою работу, у него даже возникала мысль заняться чем-то другим. Почему, черт подери, ему никогда не доводилось услышать признания? Почему никто никогда не скажет: «Да, ты прав, я совершил это преступление»? Насколько упростилась бы тогда жизнь! Наверное, все стало бы даже слишком просто.
– Она была довольна вами как научным руководителем? – спросил Петер.
– Пожалуй, нет. – Густав Шёё вздохнул. – Мне трудно было понять, что она вкладывает столько энергии в свой диплом. В какой-то момент она вдруг пришла ко мне с совершенно новым планом: переформулировала тему, основные задачи исследования. Мне показалось, что все это несерьезно.
– Несерьезно, что у нее было много энергии?
– Проклятье, конечно же нет! Но… Весь план ушел куда-то не туда, работа все больше смахивала на полицейское расследование. Я напомнил ей, что, вообще-то, она изучает не криминологию, а литературоведение.
– Полицейское расследование? – удивилась Сесилия. – В каком смысле?
– Она писала работу о Теа Альдрин – авторе детских книг, которая угодила в тюрьму за убийство бывшего мужа и которую подозревали в том, что она пишет под псевдонимом порнографические романы с явным элементом насилия. Ребекку потрясла судьба Теа Альдрин, и она принялась копаться в старом хламе, что выходило далеко за рамки ее работы. В конце концов она пришла к убеждению, что Теа Альдрин не убивала своего мужа и не писала все эти скандальные романы.
Стало быть, Ребекка была увлеченной студенткой. Петеру трудно было представить себе, что все это могло каким-то образом создать мотивы для убийства.
– Как она пришла к этому выводу? – спросила Сесилия. – Что Теа Альдрин невиновна?
– Женская интуиция или что-то в этом духе. Кроме того, она сказала, что у нее секретные источники, что она не сможет указать, откуда получила информацию. По этому поводу у нас тоже были долгие дискуссии.
Сесилия улыбнулась:
– У вас имеется в хозяйстве бензопила?
– Нет. То есть да.
– Так да или нет?
– Да, имеется. На даче.
– Вы часто ею пользуетесь?
– Нет, не сказал бы. – Он сделал паузу. – Послушайте, вы проверяли меня еще в две тысячи седьмом году. У меня алиби на тот вечер. Может быть, мы уже закончим и я пойду домой?
Петер вытащил бумагу, которая лежала у него под блокнотом. Это было расписание конференции в Вестеросе в тот день, когда исчезла Ребекка.
– Мы еще раз внимательно проанализировали ваше алиби. И оно неубедительно. Посмотрите сами. – Он подвинул расписание в сторону Шёё. – Здесь указано, что у вас было свободное время с шестнадцати до девятнадцати. Коктейль и свободное общение перед ужином – в семь часов, а сам ужин начинался только в восемь.
– И что? – Шёё посмотрел на него.
– Никто не заметил бы вашего отсутствия, если бы вы быстренько сгоняли в Стокгольм, встретились с Ребеккой и чуть-чуть опоздали к ужину. От Вестероса до Стокгольма всего одиннадцать миль[5]. Если немного поднажать, можно проделать этот путь за час.
– Чисто гипотетически я готов согласиться с вами. Но вы ошибаетесь. Я не покидал Вестероса.
– А как мы можем установить это?
– Это ваши проблемы, а не мои. Я отправился в свой номер, лег и проспал до самого ужина. Кстати, за коктейлем я беседовал с коллегой из Упсальского университета, который может подтвердить, что я был на месте.
– Фамилия этого коллеги?
– Профессор Спенсер Лагергрен, – после небольшой паузы произнес Шёё.
20Сбросить со счетов сведения о том, что Ребекка торговала собой, пока не представлялось возможным. Петер дал техническому отделу задание продолжить исследование страницы, на которой, по словам Хокана Нильссона, он видел Ребекку. У того сохранились все записи: в какие даты он ее там видел, какой у нее был ник.
Фредрика Бергман не находила себе места. Ей не хотелось отправляться домой, не продвинувшись в расследовании хотя бы еще на шаг. Петер был занят допросом научного руководителя Ребекки – он не успеет позвонить в технический отдел до ухода Фредрики. Впереди выходные. Рука лежала на телефонной трубке, взгляд устремлен в окно. Солнце сияло, под яркими лучами коричневая крыша дома напротив переливалась множеством оттенков. Почему она не идет домой?
Они ответили, едва она набрала номер.
– Я звоню по поводу сайта «Dreams come true».
До чего идиотское название!
– По поводу которого нам звонили сегодня утром?
– Да, я просто спросить. Возможно, у вас было недостаточно времени, но…
