— Да не особенно.
Здесь тоже все ясно… вопрос закрыт.
5.
— Предложенное в Японии изобретение для желающих похудеть представляет собой половину обычной круглой тарелки и еще одну деталь, которая и составляет суть изобретения. Что же это за деталь?
Мы посмотрели на Тошу.
— Ты так худел?
Как Тоша только не худел! Способы, которыми он это делал, объединяло только одно: все они ни к чему не приводили.
— Нет, по-японски не пробовал. Может быть, — предложил Тоша, — одна палочка. Есть неудобно, вот и похудеешь…
— Не верю, — засомневался Макс. — Нет в этом изюминки. Ответ должен отражать мышление автора.
— Ага, — прокомментировал Петя, — отражать, как в зеркале.
— Ну, я пишу, — констатировал Макс.
— Что пишешь? — недоумевала вся команда.
— Как что? Зеркало. Петя же все сказал. Появляется иллюзия, что тарелка круглая и полна еды, причем кажется, что еды в два раза больше, чем есть на самом деле.
М-да, вот это капитан. Так поднять мысль! Я и не понял ничего, пока мне не разжевали. А что, у нас, кажется, есть шанс!
6.
— По словам Юрия Полякова, неизбалованные советские женщины считали, что это не фамилия, а улица в Париже. Назовите эту фамилию.
— Шанель! — быстро и убедительно выкрикнул Степан. — Много ли советские женщины знали французских фамилий!
— Ну вот Пиаф знали, — попробовал возразить я.
— Моншер, — вступил Сашенька. — Шанель номер пять. Номер. Ой, чуть не испортил обсуждение. Конечно, Степан прав.
7.
— Много путешествовавший Людовик XIII велел однажды сделать фигурки, снабженные булавками, и подушку в виде… Чего?
— Он на войну путешествовал, — сказал Тоша. — Наверное, колдовством занимался. Втыкал булавки в противника.
— И что, подушка у него была в виде герцога Бэкингема? — спросил я.
— Так, сейчас мы поругаемся, и игры не будет.
— Успокойтесь, успокойтесь, я про это читал, — улыбнулся Сашенька. — Людовик XIII любил играть в шахматы в карете. Но фигуры падали, поэтому он попросил сделать подушку в виде шахматной доски, а фигуры — с булавками.
Про что он только не читал!
8.
— Однажды поп-певица Мадонна ругалась со своим продюсером и в ходе ссоры заявила: «Вы хотите моей смерти, чтобы прийти и плюнуть на мою могилу». На что продюсер дал ответ, который вы и должны закончить: «Нет, я не очень люблю…»
— Гм, — сказал Тоша, — мои друзья устраивали ее тур. На ее могилу просто целые продюсерские коллективы хотели бы плюнуть. Скандалистка та еще.
— Отлично, так и пишу: «Стоять в очереди».
Макс закрыл вопрос.
Тем временем две трети тура остались позади. Один вопрос должны были отыграть. А может, и два. Вдруг повезет?
9.
— Прочная, несмотря на почтенный возраст, деревянная статуя в городе Карлскруна служит копилкой. Что должны сделать туристы, прежде чем бросить в нее деньги?
Молчание за столом.
— Где это, Карлскруна? — задал вопрос Макс.
— В Швеции, военно-морская база, — просветил всезнающий Сашенька.
Я хотел вступить в обсуждение, но в голове билось ощущение: в тексте вопроса сквозит нечто знакомое. Как будто надо вытащить лису из норы за хвост, кончик которого уже виден. Почтенный возраст и деревянная статуя…
— А это не статуя деревянного боцмана из сказки про Нильса с гусями? — спросил я.
— Точно, он, старик Розенбум, — обрадовался Сашенька.
И что дальше?
Макс написал ответ: «Приподнять шляпу».
Ну да, он уже во всем разобрался. Самое большое наслаждение от «Что? Где? Когда?» — это игра в пас. Один предложил мысль, другой развил, третий добил. И все за минуту.
У нас есть шанс. Три вопроса осталось, три вопроса. Мы подошли к противнику на пистолетный выстрел. Неужели?
10.
— В инсценировках прозы сохраняются не все детали оригинала. В частности, несколько персонажей романа «Три мушкетера» в советской экранизации попросту отсутствуют. А вот в английском мюзикле тысяча девятьсот двадцать восьмого года одному из них, человеку верному и неглупому, отведена заметная роль. Кто был одним из авторов либретто?
— Кто бы это мог быть? Мало ли кого нет в советской экранизации…
Там такие мушкетеры и миледи, что на остальных можно и внимания не обращать. Так кого же там нет? Перебираем персонажей.
Наконец немногословный Петя обронил:
— Гримо нет.
— И что? — спросили мы. — И слуг нет. Отлично, но дальше-то что?
А часы тикали, оставалось секунд пятнадцать. От отчаяния я начал перебирать английских литераторов: Бернард Шоу, Конан Дойль, Вудхауз. Он, кстати, писал либретто.
— Что пишем? — проговорил Макс.
— Пиши Вудхауз, — крикнул я.
Макс писал, а девушка, которая собирала ответы, все порывалась выхватить у него бумажку из рук. Если бы не всероссийская известность Макса, — то и укусить, думаю, могла бы. Наконец она получила заветный клочок и мелкой рысью побежала к столу жюри.
— Так почему Вудхауз? — спросил Макс и мрачно поглядел на меня.
— Э-э-э. Ну, он много либретто писал в те годы.
Прекрасно, капитан уже почти озверел.
— Дживс, — сказал Петя.
— Что «Дживс»?
— Человек верный и неглупый.
Да. Мы взяли этот вопрос на последних секундах! Неправильно, с нарушением техники, но взяли.
Я посмотрел на соперников. Лицо Пети Пахарева стало таким, как будто его заставили помыться. Кажется, мы их догнали! Два, всего два вопроса до конца…
11.
— Коренные народы Сибири приписывали ЕГО панцирю чудодейственные свойства. Считалось, что тому, кто сумеет его раздобыть, обеспечена удача на войне и на промыслах. Назовите ЕГО.
М-да, на кого они там охотились? Судорожно пытаюсь представить себе черепах, которые водятся в Сибири.
Сашенька был невозмутим.
— Ермака. Я эту легенду читал.
Господи, что бы мы без него делали!
— Где ты это читал? — на всякий случай уточнил Макс.
— А мы с Сашей как-то забавную книжку нашли, военное дело чукчей и других народов Сибири. Он ее купил, а я, пока в метро ехали, пролистал.
Бог мой, я собственными руками украл у команды победу. Эту книжку я подарил на день рождения адвокату Лажечникову. Решил пошутить. Ну точно, вон как он сияет.
И на прощание — дуплет, то есть два вопроса, на каждый из которых отводится по полминуты:
1.
— Федерико упомянул апельсиновую рощу, а Павел — элемент отделки помещения. Назовите одним словом то, где уместны такие упоминания.
2.
— Волошин упомянул высокий холм над морем, экстравагантный Джонни Депп — бочку виски. Автор произведения, написанного в 1837, — Париж и еще один город. Назовите это произведение двумя словами.
Ну, с первым понятно. Это завещания. Первый — явно Лорка, второй — Павел Санаев, автор «Похороните меня за плинтусом». Но что дальше? Если вопросы как-то связаны между собой, значит, надо искать общий знаменатель мрачного характера. Место для проведения церемонии прощания? Может быть, но что за произведение? И зачем прощаться в двух местах? Это что, гастрольный тур? Как у музыкантов? А времени остается уже десять секунд, нет, уже пять… И вдруг в моих мозгах будто взорвалась бомба: именно, именно музыкант! Шопен завещал похоронить себя в Париже и в Варшаве, не мог выбрать между двумя родинами! Похоронный марш! И да, мы правы!
Я посмотрел на лицо немытого журналиста и понял, что мы выиграли! Точно, мы опередили наших соперников на одно очко.
Пахарев прошел мимо нашей команды.
— Ну что, опять Высоцкий в одиночку все вопросы взял? — гадко улыбаясь, бросил он.
Да, проигрывать он тоже не умеет. Хотелось злорадствовать, но радость от победы и столь прекрасного финиша — ярче. Вроде и чемпионат мира выигрывал, а до сих пор очень приятно. Мозг по инерции функционировал в режиме игры. Чемпионат мира? О нем говорили в перерыве…
Я позвонил Роберту.
— Роб, привет, не хочешь со мной в Беларусь съездить?
— Что я там не видел?
— Виагра там в двадцать раз дешевле.
— С чего бы?
— Видишь ли, в ее цене девяносто пять процентов — стоимость патента. Думаешь, чего у нас индийские фармацевтические компании на рынке делают? Ждут, пока у «Пфайзера» патент закончится, тут-то они и завалят нас дешевой виагрой. А в Беларуси с патентами проще.
— У меня и без виагры все хорошо, чтобы полторы тысячи километров пилить, — ответил Роберт.
— Замки посмотрим.
— Ле-ень…
— У Ани с Наташей экзамен примем, наконец. Помнишь, что Настя в клубе рассказывала?
— Ладно, уговорил. — Роберт оживился. — Завтра в семь утра на бензоколонке BP на «Юго-Западной». Поехали. Попутешествуем.
Завтракал я в закусочной у заправки «Бритиш Петролеум» у метро «Юго-Западная». Агрессивно-дрожжевой запах сосисок в тесте заставил меня заказать сразу три и сесть на барный стул в смиренном ожидании, хотя эта ненадежная мебель меня совсем не радует.
