– Ты к чему все это говоришь? – Мокеев отставил коньяк, даже не пригубив.
– А к тому, что я тебе, везунчик ты наш и баловень судьбы, еще один шанс даю. Иди ко мне в игорный центр на должность замдиректора по оргвопросам. Оклад – какой хочешь. А зверей твоих я не обижу, клянусь. Всех пристрою в отличные места. Вот, смотри, из Берлинского зоопарка запрос пришел…
Пряслов стал рыться в бумагах, сваленных на письменном столе, но Мокеев уже поднялся, двинулся к двери.
– Я подумаю, Борис Ильич, – кинул он на прощанье, хотя про себя уже принял кое-какое решение…
Алексей неторопливо, с какой-то болезненной тщательностью готовил все необходимое для инъекции. Сюда, на кухню, доносилась ритмичная мелодия, бьющая из колонок в гостиной, и подсознательно Алексей подстраивал свои размеренные движения под заданный музыкантами темп.
Он выкладывал на кухонном столе медицинские принадлежности, словно некую мозаику.
Или пасьянс.
Две ампулы. Пилочка. Резиновый жгут. Шприц. Кусочек ваты. Пузырек со спиртом.
«Я откладываю, я медлю, я боюсь, – отдавал себе отчет в своих действиях кардиолог. – Какого черта? Ведь решился уже. Давай, безвольный слизняк! Один раз – не страшно…»
До сих пор он ни разу не делал себе никаких внутривенных инъекций – просто не приключалось такой нужды. Но, конечно, дело не в этом. Уколоться он сможет вполне грамотно.
Просто Алексей до смертной тоски осознавал, что стоит на грани чего-то непоправимого.
Он резко провел пилочкой по узенькой горловине ампулы, отломил стеклянный колпачок.
Взял вторую. «Сразу четыре куба омнопона – не многовато ли? Нет, не многовато. Иначе не будет нужного эффекта. К тому же я здоров, как бык. Малая доза может привести к банальному засыпанию, я ж ночь не спал. А я должен добиться обратного эффекта: максимально активизировать подкорку».
Шприц медленно всосал прозрачную жидкость – звук был такой, словно в раковине пробило засор и вода жадно устремилась в горловину. Алексей намотал жгут на левую руку, стянул его до боли при помощи зубов. Заработал кулаком.
– Шикарные у тебя вены, старик, – подбадривал он сам себя, глядя, как на сгибе локтя вздувается фиолетовая жила. – Грех не попасть…
Поднял шприц, нажал на плунжер, выстрелив в воздух крошечной струйкой синтетического морфия. И невольно стал разглядывать сквозь округлый цилиндр шприца летний пейзаж, раскинувшийся за окном… Перед глазами плыла зелень берез, неясные очертания зданий…
Резкий телефонный звонок полоснул по нервам – аппарат стоял тут же, на кухонном столе.
– Шайтан! – выругался доктор и почувствовал, что стянутая жгутом рука уже начала затекать, а резь становится нестерпимой. – Кому это приспичило так не вовремя?
Он отложил шприц, снял трубку. И тут же в кухню ворвался тревожный, возбужденный голосок Нади:
– Леша, мне сказали, что ты заболел…
– Привет, – буркнул Алексей, кривясь от боли.
– Слушай! – Надя говорила, словно на бегу. – У Игоря был сердечный приступ, я вызвала скорую. Ему что-то укололи, а сейчас он у тебя в отделении. Срочно приезжай! Они тут все пьяные, и врачи, и медсестры. У них какой-то праздник. Игорю опять что-то укололи и бросили в палате. Меня никто не слушает… А ему все хуже и хуже. Ты же его лечащий врач!
– Надя, не говори ерунды, – грубо одернул невесту Алексей. – Ну выпили немного коллеги, это несерьезно. Там действительно день рождения. Поверь, – он старался не дать ей вставить ни слова, – поверь, они все делают правильно. У нас отличные врачи, в сто раз опытней меня.
В трубке послышались рыдания.
– Хватит психовать! – Алексей разозлился уже не на шутку: пальцы левой руки стали сиреневыми из-за слишком туго перетянутого жгута. – Повторяю, это не опасно, у Игоря всю жизнь время от времени будут такие приступы. При его заболевании это нормально!
Он швырнул трубку на рычажки, потом снова снял ее и положил рядом с аппаратом.
– Идиотка!
И решительно вонзил иглу во вздувшуюся вену.
– Счет, любезный.
Сергей, облаченный в малиновый пиджак, черные брюки, белую рубашку и галстукбабочку, стоял за стойкой и смотрел в противоположный угол бара. Там расположились трое мужчин, явно – лесоторговцев, о сборище которых говорил Шурик: пластиковые бейджики на лацканах пиджаков были сделаны в виде елочек.
Судя по повадкам, все трое были дядечками далеко не бедными, особенно – старший по возрасту, который явно привык к подобострастному отношению коллег по бизнесу. Вот и теперь он больше всех балагурил, обсуждая предстоящую вечеринку, а двое других лесоторговцев угодливо подхихикивали древесному магнату.
Заказ троицы был весьма скромным: графин хорошей водки, бутерброды, кофе и пирожные. И, тем не менее, согласно подсчетам Сергея, слупить с них следовало никак не меньше двух тысяч рублей. Вместе с чаевыми, разумеется.
Сказав: «Счет, любезный», главный лесоторговец даже не посмотрел в сторону Сергея, однако тот не испытал и тени раздражения. С покорной, постной миной архитектурный дизайнер подплыл к столику с гостями и чуть поклонился.
– Все уже посчитано, господа. С каждого из вас – по сто рублей.
Ради чистоты эксперимента следовало бы запросить с лесоторговцев по червонцу – недостачу Сергею так и так предстояло восполнить из своего кармана. Однако новоиспеченный бармен понимал, что подобные цифры просто-напросто вызовут сомнения в его психическом здравии.
Вон, даже услыхав озвученную сумму, лесоторговцы и то переглянулись недоуменно.
– Однако, – магнат аж удостоил Сергея взглядом. – Цены у вас исключительно гуманные.
Вы часом не ошиблись, любезный?
Другой все шарил испуганным взглядом по торсу «бармена». «Ясно, пытается различить под пиджаком пистолет, – понял Сергей. – Принял меня за переодетого киллера, который не знает расценок. Вот сейчас я, по идее, должен грозно сказать: «У нас ошибок не бывает» и открыть огонь».
– У нас ошибок не бывает, – со сдержанным достоинством отвечал архитектурный дизайнер-технолог.
«Интересно, какова будет их реакция, когда я через каких-то полчаса буду стучать в двери их номеров, извиняться и возвращать по десять рублей, на которые я их якобы обсчитал? – подумал Сергей не без тревоги. – Как минимум, решат, что я издеваюсь. А то и чего похуже…»
На стол порхнули три сотенные бумажки, а магнат добавил четвертую – на чай.
«Представление продолжается», – подумал Сергей, сгреб триста рублей, оставив лишнюю купюру на тарелочке.
– Извините, но здесь чаевых не берут, – как можно убедительнее произнес он совершенно невозможную фразу.
И прошествовал за стойку.
– Слушайте, куда мы попали? – послышался за спиной Сергея голос одного из троих лесоторговцев.
Второй откликнулся с нервическим смешком:
– В социалистическое прошлое, товарищи. Здесь борются за звание «Коллектив коммунистического труда».
Лязгнули отодвигаемые стулья, и троица двинулась к выходу из бара.
– Пойдемте-ка по номерам, вздремнем чуток, – предложил коллегам магнат. – А то ночью, я чувствую, спать не придется.
И снова ответом ему было идиотское, угодливое хихиканье…
Сергей не видел, да и не мог видеть, как, выйдя в гостиничный холл, один из лесоторговцев (тот, что принял импровизированного бармена за киллера) подошел к портье и принялся что-то втолковывать ему, то и дело кивая в сторону бара…
Внутри будто рос прохладный воздушный шар, который вот-вот поднимет доктора кудато на недосягаемую высоту… Не давая увлечь себя эйфорией полета, Алексей прошел в гостиную, прибавил децибелов в стереоколонках. И, пританцовывая, постарался сосредоточиться на феерически мелькавших в сознании сочетаниях цифр: тридцать, двадцать девять, двадцать семь… Пять, три, два, один…
В дверь длинно позвонили. Надежда! Кто ж еще? Приперлась все-таки, видно, надоело ей слушать короткие гудки в телефонной трубке.
Алексей был раздосадован. Буквально за пару секунд до того ему уже начало казаться, что цифры обретают свой неповторимый, индивидуальный характер: Тридцатка дышит самодостаточностью и оптимизмом; Двадцать Девять в нерешительности задумалась, уплывать ли ей куда-то в пространство или сначала поквитаться со своими визави; у Двадцати Семи – внутренний разлад, и топорик семерки вот-вот рубанет по доверчиво подставленной шее двойки… Цифры уже принялись было обсуждать свои взаимоотношения, как их разговор был грубо прерван каркающим звуком входного звонка.
Алексей стер пот со лба, бесшумно метнулся в прихожую и осторожно посмотрел в глазок.
Искаженное линзой, ему улыбалось лицо Ирины. Да-да, эту девушку зовут Ириной, они познакомились позавчера в зоопарке… Он еще не подал руки, извинился, что пропах рыбой…
