Теперь предстояло выбрать дубинку. Их у него в комоде хранилась целая коллекция, и Гробовщик подобрал дубинку из мягкого свинца, с оплеткой из воловьей кожи и с ручкой из китового уса. Ее он опустил в набедренный карман, специально для этого предназначенный.
В левый карман брюк он положил перочинный нож, а в задний, после минутного размышления, сунул и пристегнул к поясу тонкую плоскую охотничью финку с рифленой резиновой рукояткой, в ножнах из мягкой свиной кожи.
«Осталось только живой воды выпить — знать бы только, где такая течет», — мрачно пошутил он сам с собой.
Теперь можно было надевать пиджак. Он специально выбрал этот костюм, потому что по размеру он был у него самый большой; кроме того, пиджак был сшит с таким расчетом, чтобы под ним на плечевом ремне поместилась кобура.
В левый, обшитый изнутри кожей карман пиджака Гробовщик опустил коробку с патронами, а в правый, тоже кожаный, — несколько патронов с трассирующими пулями.
Одевшись, он пошел на кухню и выпил две чашки крепчайшего, обжигающе горячего кофе, который на пустой желудок произвел эффект ледяной воды, вылитой на раскаленную конфорку. От кофе Гробовщика чуть не вывернуло наизнанку. Он с утра ничего не ел, но бензедрин убил аппетит, оставив во рту сухой, отвратительный привкус. Но этого привкуса он тоже не замечал.
Когда Гробовщик уже был в дверях, раздался телефонный звонок. Несколько секунд он колебался — подойти к телефону или нет, но в конце концов все же вернулся в спальню и снял трубку.
— Джонсон слушает, — сказал он.
— Говорит капитан Брайс, — раздался голос на другом конце провода. — Вами интересуется лейтенант Уолш из уголовной полиции. Хотите моего совета? Не лезьте вы в эту историю. Сидите дома. Пусть это дело полиция расследует. Имейте в виду: если вы опять нарветесь, я вас вытаскивать не буду. — Он сделал паузу и добавил: — И никто не будет.
— Да, сэр, — откликнулся Гробовщик. — Вас понял. Лейтенант Уолш, сэр.
— Кстати, кровь из Бруклина доставили, — сказал капитан, помолчав.
Гробовщик прижал трубку к уху, но от волнения задать вопрос не решился.
— Пока жив, — сказал капитан Брайс, словно читая его мысли.
— Да, сэр, — отозвался Гробовщик.
Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова.
— Джонсон слушает.
— Эд, это лейтенант Андерсон.
— Как дела, лейтенант?
— Это тебя надо спросить.
— Он все еще держится, — сказал Гробовщик.
— Я сейчас туда еду, — сказал Андерсон.
— Какой смысл? Он ведь все равно никого не узнает.
— Согласен. Подожду. — Последовала пауза. — Не лезь в это дело, Эд. Я все понимаю, но лучше держись в стороне. Сейчас ведь у тебя никаких прав нет, поэтому ты хоть на уши встань — только хуже будет.
— Да, сэр.
— Что? — Андерсон удивился. Никогда раньше Гробовщик не говорил ему: «Да, сэр».
Но Гробовщик уже повесил трубку.
Он набрал номер уголовной полиции Уэст-Сайда и попросил к телефону лейтенанта Уолша.
— Кто его спрашивает?
— Эд Джонсон.
Через минуту в трубке послышался спокойный, солидный голос:
— Джонсон, я хотел бы знать, что вы обо всем этом думаете.
— До того, как мы обнаружили труп африканца, я об этом ничего не думал. По правде говоря, мы не знали даже, с какого боку к этой истории подступиться. Ну, а когда они подстрелили Могильщика, ситуация изменилась. Их вроде бы было двое…
— Это нам известно, — перебил его лейтенант Уолш. — Двое профессиональных гангстеров. Наши ребята всю квартиру перевернули вверх дном, но ничего найти не удалось, абсолютно ничего. Из-за чего был убит африканец, как вы считаете? Если б мы знали хотя бы это, уже было бы проще.
— Полагаю, из-за героина. Из-за партии героина.
— Мы об этом думали. Ребята из отдела по борьбе с наркотиками уже работают в этом направлении. Но ведь партию героина, даже неразбавленного, не так-то легко спрятать. По-настоящему ценная партия героина, такая, ради которой идут на убийство, никак не может быть, вместе с упаковкой, меньше футбольного мяча. Атакой сверток ребята наверняка бы нашли.
— Но ведь это мог быть не сверток, а ключ от тайника, где героин прячут.
— Ключ от тайника? Не знаю, как ребятам, а мне это в голову не пришло. Возможно, вы и правы. Поделюсь вашей догадкой с коллегами. Впрочем, они собираются искать до тех пор, пока не убедятся, что в квартире ничего нет.
— Кроме героина, мне ничего в голову не приходит.
— Понятно. Кстати, как вы думаете: что случилось с управляющим и его женой? Гас и Джинни Харрис — так их, кажется, зовут? С ними и с их подручным, бывшим боксером по кличке Мизинец?
— Гас и Джинни должны были сегодня днем отплыть на «Королеве Марии», а Мизинец скрывается от полиции.
— Верно, у них были на сегодня билеты, но на пароход они не явились. Все трое где-то прячутся.
— Не могут же они прятаться вечно.
— Почему ж, могут — если на дне реки лежат.
Гробовщик промолчал. Все, что он обязан был рассказать, он рассказал.
— Пока вроде бы все, Джонсон. Не пропадайте. Вы нам можете понадобиться в самое ближайшее время. И еще, Джонсон…
— Да, сэр?
— Не лезьте вы в это дело. Предоставьте его нам, хорошо?
— Да, сэр.
Гробовщик пошел на кухню и налил себе холодной воды из холодильника. В горле у него пересохло.
Затем он пошел в гараж, сунул испачканный краской комбинезон, оставшийся после ремонта, в большой мешок, положил этот мешок в багажник, сел в машину и подъехал к дому Могильщика на той же улице.
Он знал, что входная дверь заперта, поэтому обогнул дом и с помощью отмычки открыл кухонное окно. Теперь он двигался с такой легкостью, что буквально не чувствовал тела. «Убью — и не замечу», — подумал он.
Соседские дети, мальчик и девочка, игравшие во дворе напротив, с укором смотрели на него.
— Зачем ты без спросу лезешь в дом мистера Джонса? — крикнул ему мальчик, а затем громко позвал мать: — Мама, мама, к мистеру Джонсу грабитель забрался!
Как раз когда Гробовщик занес ногу, чтобы перелезть через подоконник, в дверях соседнего дома появилась женщина.
Он кивнул ей, и она улыбнулась в ответ. На этой улице жили одни негры, и взрослые хорошо знали друг друга;. дети же редко видели детективов, которые обычно днем отсыпались.
— Это друг мистера Джонса, — объяснила женщина детям. — Мистер Джонс тяжело ранен, — добавила она, как будто детям это могло быть интересно.
Гробовщик запер окно изнутри, вошел в спальню и открыл встроенный шкаф. На дверце, на таком же, как и у него, крюке, в такой же кобуре лежал точно такой же длинноствольный никелированный револьвер 38-го калибра. Он вынул револьвер, машинально покрутил барабан — проверить, заряжен ли, а затем сунул его дулом вниз за пояс брюк так, чтобы ручка револьвера была слева.
«Почти все готово», — вслух произнес он и поморщился от очередного приступа головной боли.
Из спальни он прошел в гостиную, порылся в столе, нашел лист почтовой бумаги и написал на нем: «Стелла, я взял пистолет Могильщика, Эд».
Взял записку и положил ее на туалетный столик.
Гробовщик уже собирался уходить, когда ему в голову пришла неожиданная мысль. Он подошел к стоявшему у кровати телефону, снял трубку и снова позвонил в уголовную полицию.
Когда к телефону подошел лейтенант Уолш, Гробовщик спросил его, что случилось с собакой управляющего.
— С собакой? Ах да. Ее отвезли в Общество защиты животных. А что?
— Я вдруг вспомнил, что собака тоже пострадала, и хотел узнать, оказали ли ей помощь.
— Вот об этом я спросить забыл, — сказал лейтенант Уолш. — Кстати, вам, случайно, не известно, откуда у нее на голове рана?
— Мы с Могильщиком видели, как сегодня утром африканец водил ее в парк, к реке, но домой вернулся без нее. Было еще совсем рано, шестой час утра. Мы не придали этому значения и, где собака, расспрашивать его не стали. Когда же мы вернулись на Риверсайд-драйв в районе часа, собака уже лежала у калитки с пробитой головой.
— Все ясно, — сказал Уолш. — Как там Джонс, не знаете?
— Пока дышит. Полчаса назад был еще жив.
— Понятно.
Они положили трубки одновременно.
Гробовщик позвонил в больницу.
— Скажите, как состояние детектива Джонса? — спросил он, назвавшись.
— Тяжелое, — ответил ему ледяной женский голос.
От сильного головного спазма перед глазами опять все поплыло.
— Это мне известно, — процедил Гробовщик сквозь стиснутые зубы, пытаясь сдержать вновь подкатившую к горлу ярость. — Сейчас хуже, чем было?
Голос немного смягчился:
— В данный момент он находится в кислородной палатке и впал в кому. Мы делаем все, что в наших силах.
— Я знаю, — сказал Гробовщик. — Спасибо.
Он положил трубку, вышел из дому через переднюю дверь, захлопнул ее за собой и сел в «плимут».
