— Вы употребили выражение «упускать не хотел». Значит, он ее насильно удерживал?
— Этого мы не касались.
Конечно же они об этом говорили. Она рассказывала о маниакальном контроле, угрозах и грубых оскорблениях.
— Как вы думаете, это возможно?
Эдланд пожал плечами. Он понимал, что ему следует воспользоваться возможностью и рассказать полицейскому все, что знает, но боялся — слово за слово, и с языка могло сорваться то, о чем он никак не хотел рассказывать полиции.
— А ему было известно о ваших отношениях?
— Не знаю. Может быть. Трудно скрывать такие вещи от болезненно ревнивого человека.
— А как, по-вашему, он мог реагировать, если бы узнал?
Эдланд не сдержался:
— Боже мой! Вы же ее видели!
— Вы хотите сказать, что ее убил ее бывший сожитель?
— Я этого не знаю, я же говорил вам!
Он начал всхлипывать, громко и пронзительно, как ребенок, который ударился и не знает, как себе помочь.
Позднее, после того как полицейский ушел и он взял себя в руки, принял таблетку и начал успокаиваться, Даг отметил про себя, что должен довольствоваться хотя бы одним — имя не было названо. Полицейский не спрашивал, а сам он не произносил этого ненавистного имени — Агнар И. Скард. Одно только его звучание вновь оживило бы перед ним все детали, всё, что это чудовище творило с ней, эпизоды, которые Карин в слезах рассказывала ему, когда они лежали в объятиях друг друга. Этого он не мог передать полиции. Одна только мысль о Агнаре И. Скарде как конкретном и живом человеке полностью выбивала его из колеи. Он мог потерять контроль над собой, и тогда никакие лекарства не помогут. А в памяти остается большое слепое пятно.
Вернувшись в полицейское управление, Валманн наткнулся в коридоре на Фейринга.
— Мы тебя искали. Нольде получил предварительный результат от судмедэкспертов, — сообщил он. — Почти все уже в лаборатории.
Они поспешили туда, где вся команда уже расположилась на имеющихся стульях. Не было только Аниты Хегг и Лейва Вика, которые отправились в Лиллехаммер.
— Здесь имеется кое-что интересное, — начал Нольде, который не очень-то хорошо себя чувствовал в роли ведущего оратора. — Причиной смерти было кровоизлияние в мозг после перелома черепа, вызванного, очевидно, сильным ударом руки или ноги. Время смерти установлено предварительно: незадолго до полуночи.
— До полуночи? — прервал его Валманн.
— Примерно двадцать три часа пятьдесят пять минут. Возможные отклонения — тридцать минут в ту или иную сторону.
— То есть тридцать минут от этого времени?
— Так здесь написано.
— Тогда Эдланда следует исключить из числа подозреваемых. — Валманн угрюмо взглянул на протянутый ему лист бумаги, где черным по белому стояли цифры. — Возможность того, что он находился там, когда она была убита, почти нулевая.
Он подавил в себе желание забросить файл с результатами вскрытия куда подальше. Юридический отдел даже не даст санкцию привлечь парня к судебному разбирательству.
— Скажи-ка, а шофер такси — надежный свидетель?
— У него эта поездка отмечена на счетчике. Прибытие двадцать три часа пятьдесят две минуты.
— Затем Эдланд отпускает такси, подходит к дому, начинает стучать, а потом с ним случается потеря памяти. На это уходит по меньшей мере десять минут.
— И тогда нам ничего не дают те свидетели, которые пошли на кухню тискаться и обниматься.
— Надо поговорить с его врачом о лекарствах, которые он принимал.
— Хорошо, я свяжусь с ним. — Фейринг сделал запись в блокноте.
— Нужно обыскать его квартиру, — вмешался Энг. — Пропылесосить все уголки.
— Он уже сам все пропылесосил, — прервал его Валманн. — Я как раз оттуда. Все пропахло моющим средством.
— Черт подери! Надо было сразу это сделать!
— У нас не было достаточно улик на него. А кроме того, ордер на обыск дает судья. А ведь был выходной, не так ли?
— Это называется уничтожением доказательств.
— Все это актуально лишь после того, как он привлечен к разбирательству. Юристы не купились бы на это.
— А что насчет сведений о его дамочке, чем она занималась… — По выражению лица Энга было ясно, какого он мнения о подобных женщинах. — Думается, что такая деталь должна была испортить настроение в любовном раю. Мы же не исключаем мотив ревности.
— Как я уже сказал, — Валманн продемонстрировал свое неудовольствие, полуотвернувшись от ухмыляющегося Энга, — я только что разговаривал с Эдландом. Ему было все известно о прошлом Карин Риис, и это его, по-видимому, никак не задевало.
— Как я уже сказал, этот парень совсем рехнутый! — Энг явно был в ударе.
— Но твоя теория насчет ревности летит ко всем чертям!
— Здесь еще кое-что написано. — Нольде пришлось повысить голос, чтобы привлечь всеобщее внимание к отчету. — У женщины на шее обнаружены следы пальцев, но ее не задушили. А кроме того, перед самой смертью имел место половой акт.
— Вот-вот! Проститутка всегда остается проституткой! — воскликнул Энг, но его слова восторга не вызвали.
— А как, собственно говоря, они это определили? — Сульстранд продемонстрировал некоторое отсутствие опыта в подобных вопросах.
— Кровь, — коротко ответил Нольде. — Если жертва насилия уже мертва, то крови не бывает.
— Там были повреждения?
— Так точно. Этот негодяй осторожности не проявил.
— Семенная жидкость?
— Ни следа. Возможно, пользовался презервативом. Или еще чем-то. Об этом говорят повреждения.
— Черт возьми… — По лицу Сульстранда было видно, что с него достаточно деталей.
— И это было не в первый раз, — продолжал Нольде. — Читаю дальше. Результаты вскрытия показали старые повреждения шейки матки и яйцевода, свидетельствующие об одном или нескольких абортах, которые привели к бесплодию.
— Вот так… — Валманн поднял вытянутые руки над головой, как будто хотел подняться над окутавшим их всех туманом из противоречивых сведений и вопросов без ответов. — Все это можно истолковать по-разному.
— Бывший сожитель все-таки в этом замешан, — возразил Фейринг. — Главное — отыскать его.
— Фру Далбю ничего нового не сообщила, — заявил Вигген. — Они с мужем собрались в Лондон немного отдохнуть перед рождественскими хлопотами. Она была озабочена поисками новой горничной, а это не так-то легко, если не хочешь нанимать иностранцев.
— Надо бы туда пойти и его квартиру тоже вверх дном перевернуть! — Энг явно жаждал деятельности.
— Мы не можем обыскивать квартиру человека, с которым даже не разговаривали, — поправил его Валманн. — Но у меня есть новые сведения о Агнаре И. Скарде, которые объясняют, по крайней мере, почему так трудно выйти на его след. — Он с удовлетворением констатировал, что все умолкли и ждали продолжения. — Он вовсе не консультант, как думает его квартирная хозяйка. И не торговый агент. На него снизошел Свет, и он стал проповедником. Проводит собрания с целью пробуждения религиозного чувства и укрепления веры в общине пятидесятников, здесь, в Хамаре.
— Неужели старый истязатель женщин — богобоязненный христианин?
— Вроде бы так. Стоматолог Гроберг, с которым я сегодня разговаривал, член этой общины. Он, во всяком случае, — убежденный христианин. По всей видимости, брат Илья — это псевдоним Скарда — не скрывает своего греховного прошлого. Его обращение к религии и хороший пример вызвали прямо-таки целую лавину новых членов общины.
— Это блеф! — Энг привстал со стула. — Такие ребята не исправляются!
— Может, да, а может, и нет. Во всяком случае, он демонстрирует убедительное зрелище. Преступление и наказание! Вся местная община пятидесятников у его ног. Бог знает, где он еще действует.
— Бог и «Желтые страницы»! — Охотничий пыл охватил теперь и Фейринга. — Надо только связаться с общинами в округе и поинтересоваться.
— Вот ты-то этим и займешься, — сухо ответил Валманн. — Насколько я знаю, в одном только Хедмарке порядка пятидесяти малых и больших общин пятидесятников.
— Отлично, ловим его на слове! — Энг был неудержим. — Он сказал, что едет по делам в Тронхейм. Это можно проверить. — Он придвинул стул к столу и включил компьютер. — «Желтые страницы» — это одно, а «Адресса» — другое… — И он сосредоточенно защелкал клавишами.
— «Адресса»?
— Газета «Адресса», крупная газета в Трёнделаге. Если кто-то хочет разместить объявление, то это делают в «Адрессе». А объявления о религиозных собраниях в выходные появляются в номере за четверг или пятницу. — Он вышел на сайт газеты и стал проверять, пока ему не повезло. — Вот они: религиозные собрания, целая куча… Салем… Бетель… Целина… Вот: «Община „Слово жизни“. Преступление и наказание. Молитва и беседа. Брат Илья проповедует. Хвала Господу. Сбор пожертвований». Это в пятницу вечером.
