Любовница Сергея появилась точно в указанное Васей время. Из машины я видела, как возле подъезда ее встретила Зара. Девица отмахнулась от нее, но цыганка что-то такое сказала ей вслед, и та остановилась. Зара заглянула ей в лицо, положила ладонь на плечо и стала что-то быстро бормотать. Ее жертва кивала, но даже отсюда мне было видно, что выражение лица у нее равнодушное и даже туповатое, как у манекена. Она слегка покачивалась в такт словам цыганки и, наконец, продолжая также послушно кивать головой, двинулась к входной двери. Я дождалась, когда они скрылись, и засекла время. Спустя десять минут вышла Зара с объемистой клетчатой сумкой в руках. Она немного замешкалась у подъезда, обвела взглядом двор, остановила взгляд на моей машине, кивнула и быстрым шагом покинула место преступления. Я совершенно точно знала, что в сгустившихся сумерках рассмотреть меня было невозможно. Интересно, кивнув мне, она полагалась на интуицию или угадала меня с помощью своего дара? Так или иначе, задуманное я выполнила, и теперь ничего не мешало мне заняться главным предметом моей охоты.
* * *
Впрочем, охота уже началась. Его подруга обязательно должна сообщить ему о записке, оставленной цыганкой. Сергей сейчас находится в состоянии полной растерянности: жена пропала, Яковцев и его подруга словно растворились в воздухе, Серафима который день не отвечает на звонки. Все, кто так или иначе помогал ему, словно перестали существовать, а с ними перестала существовать и его супруга. Мечты сбываются! Но не настолько же загадочным способом. Сейчас он не знал, что делать: по всем законам, как любящий муж, он должен был рвать на себе волосы от горя и проводить дни в дежурном отделении милиции, подгоняя леноватых служителей порядка и умоляя найти его пропавшую супругу. Загвоздка была в том, что в первые несколько дней он не особо волновался из-за ее исчезновения. Проще говоря, ему было приятно хоть на какое-то время почувствовать себя полным хозяином дома: не надо лебезить, претворяться, таскаться по утрам с чашкой кофе в спальню. Поэтому он и не обращался в милицию.
На третий день Сергей забеспокоился: бывало, что Ирина внезапно уезжала в командировки, но чтобы так надолго и не предупредив, такого еще не случалось. Седых позвонил Ирине на работу, секретарь ответила, что ни в какую командировку ее не посылали, на работе она не появлялась, и, вообще, начальство велело передать: еще пара дней прогулов – и она будет уволена. Чтобы Ирина прогуливала работу? Такого еще не было. А что, если она все-таки умерла, так и не успев перевести деньги на его счет? Умерла от сердечного приступа и лежит где-нибудь в морге, как неопознанный труп. Вот тут он действительно перепугался: если так, то он останется ни с чем. Тут же налетит свора ее племянников, они выставят его из квартиры, отберут последнее. И где он будет жить? Чем питаться? На какие шиши покупать шмотки?
Надо было идти в милицию, но он боялся. Что сказать, если его спросят, почему он не обратился с заявлением об исчезновении супруги сразу? Вот напасть! Нет, сначала надо действительно обзвонить морги. Сергей никогда еще не обзванивал морги. Справедливо рассудив, что кто-то другой это сделает лучше, он набрал номер своей подруги. Она работает секретарем, все равно весь день сидит на телефоне, вот пусть ему и поможет:
– Козлик, ты не окажешь мне одну пустяковую услугу?
– Чего тебе надо?
Занятый своими горестными мыслями, Сергей не заметил холодности и отчужденности, прозвучавшей в ее голосе, поэтому продолжал таким же вкрадчивым и нежным голосом:
– Зайка, тут проблема такая возникла… – Седых глупо хихикнул в трубку. – Мне надо бы поискать труп моей жены. Ты же можешь…
Не дослушав просьбу до конца, «зайка» бросила трубку.
– Вот дура, – пожал он плечами, – теперь самому париться придется.
Как все ленивые и пассивные люди, он предпочел отложить неприятное дело на потом. Сегодня он и так сделал много: позвонил на Иришкину работу, попытался договориться с любовницей. А еще предстояло потрудиться в тренажерном зале и подправить стрижку, он уже три недели не был в парикмахерской. Поэтому он занялся своим делом, а я, в отсутствии хозяина в квартире, своим. Осмотрев результаты своего труда, я тихо вышла на лестничную площадку, щелкнула английским замком двери и сняла перчатки. Теперь можно было не скрываться. Выйдя из подъезда, я присела на краешек лавочки и стала делать вид, что ищу чего-то в сумке.
– Потеряла? – участливо спросила меня одна из двух бабулек, которые сидели рядом.
– Номер телефона, – пожаловалась я. – Сколько раз себе говорила, что записывать надо в мобильном, а не на бумажках, а все никак не привыкну.
– И я никак, – пожаловалась вторая. – Звонить научилась, эсэмэски отправляю, а все остальное – нет.
– А чего еще надо? – удивилась первая. – Звонить и эти, как их там, отправлять.
– Не скажи, там, кроме этого, знаешь, еще сколько пользы понапихано? Мне внук пытался объяснить, а я ничего не поняла.
– Ну, вот, теперь все снова начинать надо, – повернула я разговор в нужное мне русло.
– А чего у тебя приключилось? – обрадовались скучающие старушки.
– Я квартиру тут снимаю, – начала я, – решила поменять, нашла удобный вариант, а номер телефона хозяина потеряла.
– Это на третьем этаже? – осведомились они. – А чего тебя не устраивает? Район у нас хороший, тихий, плата тут небольшая, хозяева, кажись, невредные.
Третий этаж меня очень даже устраивал. Седыхи жили на четвертом.
– Скажете тоже, тихий, – фыркнула я, – что ни ночь, то грохот и крики. Выспаться не могу.
– Так это на первом, – пояснили они, – алкаши из девятнадцатой. Неужель слышно?
– Если бы только на первом, – пригорюнилась я, – было бы ничего. Так над самой головой дебоширят, на четвертом. В последние дни, правда, тихо, а вот несколько дней назад настоящее побоище было.
– Это у Ирки? – быстро вычислила первая. – А чего это? Она тихая, и сожитель ее тоже. А чего было-то?
Я про себя отметила едкое словечко, которым наградили Сергея. Если во дворе так называют законного мужа, значит, авторитетом и заслуженным уважением он не пользуется.
– Сначала крики, – стала отчитываться я, – потом грохот, а потом все стихло. Помирились, наверное. Но я все равно уже не уснула.
– Чего кричали, слышала?
– Специально не прислушивалась, но здесь же перегородки тонкие, хочешь не хочешь, а услышишь.
– Ну?
– Что она говорила, я не разобрала, а мужской голос сначала матерился, а потом как заорет: «Убью суку!» Простите, конечно, но вы просили дословно.
– Вот ведь неблагодарный, – выдохнула вторая. – Ирочка его и приютила, и приодела, и пылинки с него сдувает, а он ее как последнюю кроет. То-то я смотрю, она из дому не выходит. Побил, наверное.
– Ага, побил, – радостно подтвердила я, – грохот был такой, будто упало что-то тяжелое, но не жесткое. Человек, например.
– А-а, – тоненько вдохнула первая старушка, – а я-то думаю, откуда кровь в подъезде. А это вон оно что.
– Кровь Петькина из двадцать пятой, – не согласилась вторая, – он нос разбил.
– Ничего и не Петькина. Петьке я сама ватку вынесла, чтобы все не закапал, да и в подъезд он не заходил, пока кровь не остановилась.
– У него сначала остановилась, а потом опять пошла.
– А ты видела?
– А ты?
– Наверное, поэтому она его и выгнала, – перебила их я, – сама из окна видела, как он с огромной сумкой утром уходил.
– Нет, это он не насовсем уходил, я его только сегодня видела, – начала перечить первая.
– Может, это он за другими вещами шастает?
– А вот и не шастает!
Воспользовавшись тем, что старушки устроили разбор полетов, я тихо ретировалась. Опознать меня они не смогут, платиновый парик и яркий макияж делали свое дело, а милиции расскажут все, что слышали. По опыту я знаю: часто чужие свидетельства обыватели легко выдают за свои и настолько верят в то, что они своими ушами слышали и собственными глазами наблюдали то, чего не было на самом деле, что в результате забывают, откуда пришла информация. А пенсионерки – великолепная база данных для нашей доблестной милиции, да и не только для нее. Им скучно, и они так хотят чувствовать себя нужными и социально значимыми!
Добравшись до первого телефона-автомата, я набрала 02.
– Милиция? У меня подруга пропала. Кто говорит? Вы сначала про подругу запишите, а потом спрашивайте. У нее весь подъезд кровью забрызган, а вам бы только лишние вопросы задавать. Пишите адрес и фамилию.
Дождавшись, когда добросовестный дежурный запишет данные Ирины, я начала надрывно кричать в трубку:
– Алло? Алло? Вас не слышно, вы пропали. Я сейчас перезвонить попробую.
Пусть верно ждет. Спасибо неведомому Петьке за то, что он ухитрился разбить нос. Если следователь спросит у моих старушек, не знают ли они что-нибудь о пропаже Ирины и тут же поинтересуется о каплях крови в подъезде, никто и не вспомнит о Петьке. Зато вспомнят множество других подсказанных мною деталей.
