- Дорога в ад вымощена благими намерениями. Теперь там прибавится еще один булыжник, - отозвался Мазин.
- Возможно. Но я считал, что незачем терзать невиновного человека. Поэтому я и был вынужден сказать, что не пошел бы в ресторан с Тихомировым.
Мазин не стал возражать. Он только отметил:
- Но вы пошли.
- Да, я проявил слабость. И хотя я могу сказать, что пошел, чтобы понаблюдать за ним, что-то выяснить, - это будет ложь. Я пошел потому, что мне было неудобно ему отказать...
- Ну, Игорь, кажется, все о'кей! Пора и промочить горло.
- Видишь ли...
- Что еще?
- Может быть, без меня?
- И не думай! Все заказано.
- Да я...
- Слышать ничего не хочу. Должна же быть в ресторане хоть одна приличная физиономия. Среди этих старых рож! Ну! Не будь хамом. Побежали!
- Хорошо, я приеду.
- Ты с машиной? Может быть, подбросишь пару дедов?
- Пожалуйста.
Наверно, так оно и было.
А потом поднимали бокалы, произносили тосты за успех, за талант, за будущее нового почти доктора наук. И Рождественский протягивал свой бокал тому, кого считал вором...
- Естественно, на банкете я чувствовал себя отвратительно. Мне хотелось, чтобы он скорее закончился. Пил я мало. А когда все достаточно повеселели, вышел в холл. Антон появился следом...
- Старик, я хоть и пьян, но вижу - ты не в своей тарелке.
- Да ну, чепуха!
- Личные дела?
- Вроде этого.
- У меня тоже. Сейчас хочу позвонить Светке.
- С Инной, значит, все?
- Финиш, старик. Как в море корабли.
- Но обошлось без драм?
- Была без радости любовь - разлука будет без печали.
- А казалось - на вечные времена?
- Иллюзия. Жаль, конечно. Инна - девка славная. Но ей будет трудно устроить свою жизнь. Характер не тот. Не от мира сего.
- Да, она человек путаный.
- Не современный.
Инна сидела сгорбившись, как будто слышала этот разговор.
- Он вел себя, как самодовольный хам, не зная, что все его счастье висит на волоске, на ниточке, которая обвязана вокруг моего пальца. Мне хотелось дернуть за эту ниточку. Но я не счел себя вправе сделать это, не посоветовавшись с Инной.
"Чтобы она взяла на себя то, чего ты боялся".
- И я поехал к ней...
- Одну минуточку. Вы не помните, чем кончился разговор со Светланой? - перебил Мазин.
- Вы спрашиваете об этом не в первый раз. Меня меньше всего интересовала их беседа.
- Виноват. Тогда скажите вы, Светлана, пожалуйста.
- Вы же знаете.
- Важно восстановить последовательную картину событий.
- Он звал меня приехать сюда.
- И вы отказались?
- Да.
- Светик, все в лучшем виде. Да, да. В самом лучшем.
- Защитился?
- Буду защищать еще раз как докторскую.
- Поздравляю!
- И только?
- Я очень рада.
- Ты обиделась, что я не пригласил тебя?
- Откуда ты звонишь?
- Из ресторана.
- Вам весело?
- Светка, не дури. Ты же знаешь, как мне может быть весело без тебя.
- Значит, скучно?
- Светлячок, не дуйся. Сегодня колоссальный день. Мы должны его отпраздновать вдвоем. Ты приедешь?
- Куда?
- Ко мне. На проспект Космонавтов.
- Когда?
- Сейчас.
- Конечно, нет.
- Ну, Светик...
- Антон, ты выпил.
- Совсем немножко.
- Ладно, считать не будем. Сегодня ты имеешь право. И я поздравляю и... целую, пьяница несчастный. Завтра встретимся.
"Видимо, так она говорила, потому что обиделась все-таки. Но и ссориться не хотела. Хотела не "уронить себя". Есть люди, которые всегда стремятся быть приличными. Годами любят украдкой, потому что иначе нельзя, а потом, когда становится можно, устраивают свадьбу во Дворце бракосочетаний, в фате и белом платье, с обручальными кольцами и прочей чепухой и умудряются быстро забыть "стыдные" встречи на чужих квартирах, торопливые и горестные, когда и жить друг без друга нельзя и нельзя не калечить себя, чтобы скрыть, соблюсти приличия. Все это они умеют выбросить из памяти навсегда и презрительно морщатся, услыхав о чем-то похожем: "Нет, мы были не такими..."
Мазин повернулся к Рождественскому:
- Что делал Тихомиров дальше?
- Он вернулся в ресторан.
- А вы поехали к Инне Константиновне?
- Да.
Мазин посмотрел на Инну и снова засомневался в правильности того, что делает. Зачем ей переживать все это снова?
- Разрешите, я сама расскажу, - предложила она тихо.
- Нет, я.
Рождественский настаивал.
- Хорошо, - решил Мазин. - Расскажите вы. Схематично, главное. А Инна Константиновна дополнит, если найдет нужным.
- Я приехал к Инне домой и сказал все, что знал...
- Здравствуй, Игорь. Раздевайся.
- Я по очень важному делу, Инночка.
- Откуда ты?
- Из ресторана.
- Защита прошла удачно?
- Речь идет о докторской.
- Антона можно поздравить.
- Не думаю.
- В чем дело?
- Инна! У Константина Романовича оставались неопубликованные работы?
"Как трудно ей было ответить!"
- Что ты имеешь в виду?
- Короче, сегодня я был у Антона. На своей квартире. Приехал за сигаретами, полез в ящик стола...
"Что пережила она, слушая его? Наверно, вот так, как сейчас, сидела согнувшись на краю тахты. А может быть, и у нее мелькнуло мстительное чувство радости? Нет".
- Я знаю об этой тетради, Игорь.
- Знаешь?!
- Я сама отдала ему ее.
- Невероятно!
- Правда. Он ничего не присвоил. Он сам, понимаешь, все нашел. Но он не знал, что это уже было сделано отцом десять лет назад.
- Ее слова подействовали на меня охлаждающе, - продолжал излагать факты Рождественский, - но я не мог поверить Инне полностью. То есть ей я, разумеется, верил, однако текст диссертации так близко совпадал с написанным Кротовым, что я стал в тупик...
- Он мог тебя обмануть!
- Каким образом? Тетради привезла тетя Даша, когда Антон уже почти закончил работу.
- Это ничего не значит. Он мог найти в них главное. Я уверен, без работ твоего отца ему удалось бы состряпать только убогое и ординарное месиво, предназначенное для крыс в архивных шкафах.
- Ты несправедлив, Игорь. Научный руководитель не мог не знать, над чем работает Антон.
- Мой папаша? Втереть ему очки - пара пустяков. Он давно отказался от собственных поисков и поэтому кичится так называемыми учениками. Еще бы! Открыл ученого!
- Ты несправедлив, Игорь!
- А ты играешь в казанскую сироту! Мне противна эта толстовщина, непротивление. Подставь еще раз побитую щеку. Не другую, а ту же самую! Чтоб больнее было!
Он не замечал, что бил сам.
- Уже то, что Антон ни слова не сказал о Константине Романовиче, само по себе непростительно.
Да, этого она не могла простить. Она ждала иного, ждала, что имя отца прозвучит, займет свое место.
- Где твоя женская гордость, в конце концов?
- Есть вещи, которых ты не должен касаться, Игорь!
- Прости меня, Инна, я понимаю, что это касается только тебя, но мне больно, когда тебя унижают.
- В чем ты видишь унижение? В том, что мы разошлись, что у нас ничего не получилось?
- Что значит - не получилось? Можно быть наивной, но всему должен быть предел. Антон обворовал тебя и бросил! А теперь названивает этой грудастой матрешке: "Светик, Светлячок". Сюсюкает, распустив слюни ей на кофточку!
- Зачем ты унижаешь меня, Игорь?!
- Я люблю тебя.
- Об этом не нужно.
- Я знаю. Ничего не нужно. Никакой правды!
- Чего ты хочешь от меня?
- Ты не имеешь права оставлять это. Хотя бы в память об отце.
- Что же я должна сделать?
- Рассказать правду.
- Кому?
- Всем.
- Игорь, пойми меня. Я, наверно, очень слабый и несчастный человек, но я не базарная баба, не мстительная мещанка. Я отдала ему эти тетради, и если он поступил подло, пусть с ним расплатится жизнь.
- Жизнь? Именно для таких проходимцев она и устроена.
- Не мне ее менять.
- Значит, ты не будешь делать ничего?
- Игорь, тобой движет мстительное чувство.
- Мной движет чувство справедливости.
- Которая выгодна тебе.
- Но это справедливость! И это так же верно, как и то, что Антон негодяй.
- Жизнь слишком сложна, чтобы делить людей на плохих и хороших.
- Все человеки? Опять толстовщина?
- Никакой толстовщины. Ты ничего не знаешь об Антоне. Он не вор, не негодяй, не преступник. Он человек трудной судьбы. Мы можем сломать ему жизнь навсегда. А он талантлив. Он возьмет у отца то, что ему необходимо для разбега, и пойдет дальше. Ведь для науки неважно, кто сделал открытие. Важно, чтобы оно попало к людям. А мы сломаем его, убьем. Зачем? За что? Потому что он "отбил" меня у тебя? Но это же неправда! Никакой любви у нас не было. Просто боялись скуки, одиночества. За что я должна мстить? Бросил, ты говоришь? Разлюбил - наверно. Но он не вор. Так все получилось. Я не имею права на месть. Мы - цивилизованные люди, а ты хочешь разбудить зверя, который остался в нас с пещерных времен, зверя, чтобы укусить, растерзать, свести счеты.
Инна:
- Игорь пытался убедить меня в том, что Антон негодяй. Но перед кем он был виновен? Перед моим отцом. Однако и я была виновата перед ним не меньше. Как же я могла мстить Антону?
