Вспомнив про куда-то улепетнувшую только что Галкину, я сразу же приняла решение попытаться ее нагнать. Торопливо добежав до того угла, за которым не так давно скрылась Танька Курилка, я напрягла глаза и попыталась выискать среди домов ее силуэт. Но его нигде не было.
«Интересно, куда она успела смыться? — задавалась я вопросом. — И для чего ей было скрываться от всех, если она ничего плохого не делала? Как-то уж очень все подозрительно выходит. И ведь Колька Дедов, мне кажется, что-то тоже скрывает. Хотя он все время твердит „не знаю“, „не могу сказать“, что-то в нем меня смущает. Впрочем, я даже знаю что: испуганный взгляд и желание поскорее избавиться от моей персоны. А ведь без особых на то причин я совершенно безобидна. Как же мне все выяснить?»
Прикинув, что рано или поздно Танька Курилка вернется домой тем же путем, каким она его покинула, и даже, возможно, что-то принесет с собой, я решила подождать ее прямо на том месте, где стояла. Впрочем, потом, немного подумав, я пристроилась за кучей мусора, видно, когда-то служившего забором соседнего дома. Вид на округу отсюда открывался хороший, но это, конечно, относилось только к дневным часам, а так как сейчас вовсю хозяйствовала ночь, видно было довольно плохо.
Я присела на небольшой пенек и приготовилась ждать. Вся округа затихла. Не было слышно ни лая собак, ни людских голосов, хотя время, даже по сельским меркам, было еще не очень-то позднее. Видно, закончив трудовой день, часть жителей села приступила к вечерней трапезе или готовилась ко сну, а другая все еще пребывала в клубе.
Время шло. Танька не возвращалась. Вскоре из здания Дома культуры стали выходить мужчины, женщины и молодежь и медленно, словно бы нехотя, разбредаться по домам. Видимо, концерт закончился и пришло время ложиться спать. Я опять огляделась по сторонам, пытаясь обнаружить силуэт Курилки, но той так и не было. Я поднесла левую руку к лицу и попыталась рассмотреть стрелки циферблата наручных часов. На тех уже перевалило за полночь — пора было и мне собираться на покой. Но я медлила, все еще надеясь увидеть Таньку Курилку.
«А хотя что это я ее жду? — неожиданно спросила я сама себя, по-прежнему вглядываясь в темноту. — Она наверняка уже вернулась домой каким-нибудь другим путем и спит себе как миленькая, а я здесь мерзну». — «Верно, — подтвердил мои слова внутренний голосок. — Спит и в ус не дует. И тебе спать пора, иначе завтра толку от твоей персоны, Танечка, фактически не будет».
Не став спорить с этим умным доводом, я медленно направилась в сторону Красного уголка. Шла с некоторой осторожностью, так как не хотела, чтобы мое перемазанное грязью лицо кто-то видел. Иначе не избежать очередного прозвища. Интересно, как бы на сей раз окрестили меня жители села: «Танюшка-Грязнушка» или еще как-то?
Я поймала себя на мысли, что не таю зла на сельчан. Просто здесь, в деревне, так принято. Если все имеют две или три фамилии-прозвища, так чем же я хуже? Или лучше… Кроме того, я подумала еще и о том, что и в моем лексиконе начинает появляться все больше «сельских» словечек: женщины у меня — бабенки, мужчины — мужики, не иначе. Видно, постоянно общаясь с жителями деревни, я постепенно вживаюсь в окружающую действительность.
Благополучно достигнув «гостиницы», я привела себя в порядок, очередной раз убедившись в том, что видок у меня был тот еще. Золушка из сказки, да и только. До визита феи, разумеется. Я умылась, расчесала растрепанные волосы. Большого труда стоило отмыть от грязи мои туфли. Будь у меня с собой другие, эти бы я, не задумываясь, причислила к разряду негодных для дальнейшего использования. Ну, а так как иных-то у меня с собой не имелось, пришлось заботливо отнестись к этим.
Закончив с собственным внешним видом, я достала из холодильника все то, что осталось после налета на «гостиницу» сплетниц, кое-как перекусила и села на кровать. В голове у меня роились тысячи вопросов. На какой из них попытаться найти ответ первым, чтобы наконец добраться до истины, я не знала.
Я подошла к окну. Луна снова исчезла за тучами, которые бежали по небу одна за другой. Завтрашний день обещал быть дождливым и холодным.
— Бр-р-р, — поежилась я, обнимая руками свои плечи, как бы пытаясь согреться.
Затем снова отошла от окна. Выключила свет, разделась и забралась в постель.
* * *
Как я и предполагала, утро следующего дня выдалось дождливым.
Едва только я открыла глаза, собираясь быстро встать с постели и позавтракать, как тут же услышала что-то вроде барабанной дроби. Не сразу поняв, откуда она доносится, я поднялась с кровати, подошла к окну и только теперь увидела, что это крупные капли дождя настойчиво тарабанят в стекло. Все небо было затянуто тяжелыми дождевыми тучами. Нигде не было ни единого просвета, и солнечные лучи не могли пробиться к земле. Крупные капли хлестали ее с остервенением, как будто старались как можно быстрее напоить высохшую за долгие жаркие недели почву. Во дворе уже образовались большие и маленькие лужи, в которых с радостным щебетанием купались серые воробьи.
А дождь все тарабанил и тарабанил в окно. Деревья, накануне покрытые толстым слоем пыли, теперь, освободившись от нее, выглядели свежо и ярко. Казалось, что зелень листвы стала более насыщенной. Капли дождя снова и снова омывали листву, стекая с нее вниз.
Через открытую форточку в комнату проникал чистый влажный воздух. Я глубоко вдохнула полной грудью:
— Хорошо-то как!
Постепенно капли становились меньше и меньше и уже реже падали на землю. Вскоре дождь и вовсе перестал. Но тучи не спешили покидать небосвод. Я продолжала стоять у открытого окна, поглощая все новые и новые порции свежего воздуха.
Через несколько минут из соседней комнаты до меня донеслись звуки только что включенного радио. И через некоторое время диктор сообщил, что в Москве восемь часов утра.
Я снова бросила взгляд на улицу и решила, что сегодня необходимо одеться чуть теплее, нежели вчера. Взяв со стула так и валяющийся на нем пыльный спортивный костюм, который постирать мне было совершенно некогда, я окинула его критическим взглядом и пошла на крыльцо. Там резко тряхнула несколько раз свои вещи и, когда сухая пыль ссыпалась на влажную землю, вернулась к себе в комнату и принялась очищать их смоченной в воде щеткой.
Когда все было готово и костюм перестал выглядеть грязным, я облачилась в него и вновь вышла на улицу. Там было свежо. Появившиеся во дворах сельчане занялись повседневными делами. Некоторые, обходя или перепрыгивая лужи, спешили куда-то в центр деревни. Видимо, на работу.
Я глубоко вдохнула в себя насыщенный озоном воздух и направилась в сторону сельского магазина. Цель моего визита была проста: следовало приобрести кофе, так как мой кто-то уже успел стырить, а также что-нибудь съестное, способное утолить мой голод. Я очень надеялась, что смогу найти продукты быстрого приготовления или даже вовсе готовые, так как готовить еду ужасно не любила, да и времени на это у меня фактически не было.
Приближаясь к магазину, я заметила того самого козла Ваську — горе-пьяницу. Сегодня с утра, по всей видимости, он еще не успел принять, что называется, «на грудь» и оттого стоял твердо и уверенно на своих ногах около магазина. Я решила, что он просто дожидается своего хозяина, который, видимо, тоже пришел за покупками, и даже порадовалась этому, прикинув, что хоть сейчас смогу с ним нормально поговорить.
Стараясь не наступать в лужи, я заторопилась к магазину. Васька продолжал стоять на его невысоком крыльце. Я подошла к нему ближе и попыталась обойти его сбоку, чтобы попасть внутрь магазина. Но не тут-то было: Васька почему-то быстро переместился в ту самую сторону, куда и я, загородив собой дорогу. Я решила, что это получилось у него неосознанно, и попробовала пройти с другой стороны. Но Васька снова перегородил мне путь. Не понимая, что происходит, я удивленно уставилась на него. Васька продолжал стоять на месте.
Очередная моя попытка проникнуть в магазин тоже не принесла положительного результата. Васька упорно продолжал перекрывать собой дорогу. Он не бодал меня, не издавал никаких звуков, но отступать ни за что не хотел.
Размышляя над тем, что это все значит и каким образом я могу проникнуть в нужное мне помещение, я отошла в сторону и увидела, что к магазину приближаются двое мужчин. Один из них был мне уже знаком. Это был не кто иной, как лодочник Рашпиль.
— Чево, не получается? — поинтересовался он у меня весело.
— Козел не дает мне пройти внутрь, — пояснила ему я немного растерянно.
— Э-э-э, — понимающе протянул тот и ухмыльнулся. Затем он обратился к козлу: — Ну, ладно, друг. Сейчас что-нибудь придумаем. — И тут же громко закричал: — Верка! Верка!
— Чего тебе? — спросила грудастая продавщица, выглянув из двери магазина.
