Пес опять встретил его веселым лаем. Не обращая на него внимания, Афанасий прошел к своей голубятне. Теперь уже не скрываясь, включил фонарик и долго копошился внутри. Я, укрывшись за забором, терпеливо ждала.
Закончив свои грязные делишки, паренек отвязал собаку и вошел в дом. До моего слуха донеслись звуки закрывшегося запора на входной двери, и все затихло. Пес, получив наконец долгожданную свободу, пробрался сквозь щель в заборе и умчался вдоль по улочке. Видимо, и у него в эту ночь были свои, собачьи, дела.
«Да, пусть теперь только кто попробует мне сказать, что семья Курник во всех отношениях положительная, — усмехнулась я про себя, когда на улице снова стало спокойно и тихо. — Сынок ворует голубей, мамаша принимает у себя всяких там Вано… И такое тут называется положительным? Интересно, что еще мне предстоит узнать о данной семейке за эту ночь?..»
Подойдя ближе к дому, я медленно стала пробираться вдоль забора, решив попробовать подслушать, о чем ведется разговор внутри. Уже через несколько метров я обнаружила в заборе большую брешь. Пара-тройка окончательно сгнивших досок практически отвалились от забора, стоило только мне их потянуть. Другие дощечки, прибитые рядом, под действием первых просто рухнули на землю сами, оцарапав при этом мне ногу. Растирая пораненное место, я пробралась сквозь заросли травы к дому.
Свет в одиноком окне тускло освещал небольшое пространство около дома. В переулке было все так же тихо и спокойно. И я, стараясь не создавать лишних шумов, медленно приблизилась к окну и заглянула внутрь жилья.
Сквозь старенькие, неплотно задернутые шторки я увидела следующую картину. Семейство Курник было в сборе. Афанасий сидел на диване и, энергично жестикулируя, что-то говорил. Евдокия, выйдя из-за перегородки и отпивая из чайной чашки ее содержимое, старалась перебить брата, доказывая, видимо, обратное, так как тот отрицательно мотал головой в ответ на слова сестры. Хозяйка дома молча мерила небольшое пространство комнаты шагами. Казалось, ее вовсе не интересует разговор детей. И лишь после того, как Евдокия, долго говорившая что-то брату, закончила свою речь и они оба обратили свое внимание на мать, Соня, резко остановившись посередине комнаты и обведя их взглядом, заговорила.
К сожалению, слов обитателей дома я не могла услышать, так как небольшая форточка на окне была плотно закрыта. Хозяйка дома еще долго что-то объясняла или доказывала своим детям. Те, не перебивая ее, внимательно слушали. Я же продолжала наблюдать за ними, прекрасно понимая, что сейчас речь наверняка идет обо мне и о Степане, о котором эта семейка — я просто убеждена! — знает куда больше, чем пыталась показать мне.
Вдруг женщина резко повернула голову в сторону окна и быстро подошла к нему. Я отскочила в надежде, что не была ею замечена. По тени, падающей из окна на землю, я увидела, что Соня отодвинула занавеску и выглянула на улицу. Затем форточка открылась и с шумом снова захлопнулась. Мне стало понятно, что обитатели дома не желают быть услышанными посторонними.
Я снова заглянула в окно. Теперь Соня спокойно сидела на диване рядом с сыном, мирно с ним беседуя. Евдокия крутилась около небольшого зеркала, стоявшего на полочке. Она не спеша поправила прическу, нанесла на губы помаду и, помахав по-детски ручкой на прощание, направилась к выходу.
Времени для того, чтобы покинуть двор, у меня не было, поэтому я быстро встала за угол дома, который был не виден со стороны входа, и замерла. Входная дверь открылась, и из дома вышла Евдокия. Уже в дверях она громко крикнула:
— Пока. Я приду не скоро.
И, напевая веселую песенку, девушка неторопливо вышла со двора. На улице, не закрывая за собой калитки, она громко свистнула и позвала:
— Тузик, Тузик!
Но Тузика и след простыл. Постояв около калитки еще несколько минут, Евдокия побрела по переулку. Калитка так и осталась открытой.
«Видимо, молодая хозяйка ждет быстрого возвращения своего дворового сторожа», — решила я и направилась за ней следом.
Евдокия, пройдя пару дворов, почему-то остановилась. Затем резко обернулась в сторону дома, словно бы знала, что я за ней слежу, и снова позвала собаку. Постояв немного на месте, но так и не получив ответа, девушка все так же медленно побрела по улочке дальше. Я следовала за ней. Уже через некоторое время мне стало ясно, что свой путь Евдокия держит в сторону центра села.
«Скорее всего, в клуб», — разочарованно подумала я, понимая, что в таком случае только зря плелась за ней следом. Но пока еще, не имея полной уверенности, продолжила красться за Евдокией.
Периодически останавливаясь и медленно оборачиваясь назад, девица шла и шла вперед. Вот и сельский Дом культуры. Самое большое здание в селе — двухэтажное кирпичное строение — было ярко освещено изнутри. Свет беспрепятственно проникал сквозь его широкие окна, и прилегающая к зданию площадка тоже была залита светом. В двух крайних окнах мелькали разноцветные огни светомузыки, и на всю округу разносились звуки песен современных исполнителей-музыкантов.
Дойдя до Дома культуры, Евдокия, однако, не стала заходить внутрь, а все так же не спеша проследовала мимо. Я, не желая быть обнаруженной, обошла здание с другой стороны, где света было гораздо меньше, и, придерживаясь темных участков улиц, последовала за ней.
Так мы продвигались в течение получаса или более. Наконец достигли окраины села.
«Еще два двора — и начнется поле, — рассуждала я. — Не собирается же она туда? Что там можно делать ночью?»
Добравшись до двора последнего дома, Евдокия остановилась. Постояв некоторое время около невысокого заборчика, она снова оглядела только что пройденную улицу, что-то подняла с земли и бросила в окно. Сразу же в окне возникла мужская фигура. Евдокия приветливо помахала рукой. Мужчина, качнув утвердительно головой, исчез. Но через пару минут дверь дома открылась, и он появился на крыльце.
— Привет, — проговорил он, направляясь в сторону девушки.
— Салют, — ответила та и, по-видимому, улыбнулась.
Мужчина подошел к ней, по-хозяйски обнял за плечи, поцеловал. Евдокия удовлетворенно засмеялась. Не убирая с талии девушки рук, парень повел ее вокруг дома. Они, тихо разговаривая, медленно шли вдоль заборчика. Завернув за угол, пара остановилась. Мужчина открыл невысокие ворота, и они вошли во двор.
Выждав несколько минут, я проследовала за ними до ворот и заглянула внутрь двора. Там стояла машина, «Жигули» темно-синего цвета. Все дверцы машины были открыты настежь. Ни Евдокии, ни ее спутника видно не было. Я пробралась ближе, и до моего слуха донеслись едва уловимые звуки. Эти звуки явно доносились из салона «Жигулей». Я заглянула внутрь и тут же увидела мелькнувшую голую мужскую задницу. Я на секунду растерялась, а затем торопливо вернулась назад, запоздало понимая, что Евдокия пришла на свидание к своему любовнику.
Вечер пропал даром. Тем более что, вернувшись назад к дому семейства Курник, я увидела, что свет в нем уже погас. Видимо, мать с сыном спокойно почивали. Мне не оставалось ничего иного, как вернуться в свою комнату и лечь спать. Устало вздохнув, я повернулась к дому спиной и медленно засеменила в сторону «гостиницы».
Вечерняя прохлада начинала пробирать меня, несмотря на то что одета я была не особенно легко. Сквозь редкие облака, которые появились на небе, временами показывалась луна, освещая все вокруг, точно днем. Иногда сильные порывы ветра налетали неизвестно откуда, и снова все затихало. Мне показалось, что скоро должен пойти дождь, а потому я ускорила шаг, чтобы не попасть под его нещадные капли.
Между тем вокруг меня все почему-то стало оживать еще больше, чем час назад. Из некоторых дворов не спеша стали выходить молодые люди. Они направлялись в сторону все того же Дома культуры, откуда разносились по всей округе звуки музыки. Я понимала, что молодежь отправилась на местную дискотеку. Но вот куда потянулись люди более старшего возраста, парами и в одиночку, а также и некоторые подростки, меня немного заинтриговало. Я попробовала проследить взглядом за направлением их пути и почти сразу поняла, что и они двигаются к клубу. Население села, громко беседуя и смеясь, четко знало, куда держит путь.
«Ах ну да, — вспомнила я, — сегодня же в Доме культуры намечается концерт, организованный силами сельской самодеятельности. Об этом говорили утром женщины, отдыхая в Красном уголке, когда я перекусывала. По какому случаю, в связи с каким праздником концерт, я понять не могла. Наверное, будучи отрезанными на целый месяц от „Большой земли“, жители села решили таким образом немного развлечь себя и односельчан. А может быть, такие мероприятия проводились здесь регулярно и стали традицией».
Мои размышления прервало то, что мимо меня, буквально в нескольких шагах, промелькнула какая-то тень. Я внимательно посмотрела в сторону ее исчезновения. Тень показалась мне очень знакомой, так как в ней было что-то особенное.
