Я сделала вид, что собираюсь уходить, и даже шагнула назад, готовясь развернуться к выходу.
— Одну минуточку, — ласково произнес Карманов. — Попрошу вас немножечко подождать.
Я замерла на месте, а депутат — вот уж неприятный сюрприз! — вдруг вынул из кармана крошечную, японской сборки, портативную рацию, нажал кнопочку и сказал всего два слова:
— Коля, зайди!
Почти сразу вслед за этим за моей спиной открылась тяжелая входная дверь, и тот самый шкаф с геометрически правильной квадратной головой возник передо мной, как непредвиденное препятствие.
— Коля, — сказал ему Карманов, — одна птичка уже залетела. Говорит, что из органов, но я так думаю, что никакого подтверждающего документа на этот счет у нее нет. На всякий случай — выверни-ка ей карманы.
Тот, кого депутат назвал Колей, двинулся мне навстречу как зомби — на его тупом лице нельзя было прочесть ни одной человеческой эмоции. Теперь, когда у меня появилось несколько свободных секунд для того, чтобы как следует рассмотреть противника, стало ясно, что никакой он не шкаф. Скорее — гора сала.
Уж не знаю, чем руководствовался Карманов, когда нанимал на работу это рыхлое, дряблое, нездоровое колыхающееся — это было видно даже сквозь трикотажную майку — тело, свисающее через ремень пузо и облепленные жиром руки-грабли. Слов нет, Коля выглядел очень устрашающе, но — только не для профессионала вроде меня. На его стороне была масса и бесспорное физическое превосходство, на моей — быстрота и натиск, а значит, противник не имел практически никаких шансов!
Отшвырнув в сторону рюкзак, я мгновенно приняла бойцовскую стойку.
— Деточка, не стоит стараться, — сказал Карманов. — С двумя крепкими мужчинами вам все равно не справиться.
— Поговорим об этом через пару минут, — бросила я, даже не повернув к нему головы.
Тяжело дышавший Коля вдруг безо всякой подготовки сорвался с места и кинулся на меня. Реакция у него была никудышная! Один мой замах — энергичный, широкий, тело развернуть вслед за рукой на девяносто градусов, чтобы накопить силу для сокрушительного удара кулака — противник рефлекторно попытался уклониться в сторону, но вдруг ухватился обеими руками за лицо и завизжал — натурально, как свинья: сквозь толстые, поросшие рыжими волосками пальцы алыми ручейками заструилась кровь.
— Глаз! Мой глаз! — застонал он. — Ты выбила мне глаз! Сука!
— Коля! — повелительно громыхнул депутат.
Издав возглас разъяренного медведя, пузан снова бросился ко мне. Кровь у него хлестала из разбитого носа, но в пылу сражения он, как видно, немного перепутал его с другой частью тела. На этот раз я сработала ногами: р-раз и еще р-раз — носок моей кроссовки достал Коляна один раз в лоб, второй раз проехался по его челюсти. Пузан все пытался встать в бойцовскую стойку, но я тоже не теряла времени.
Быстрые и сильные удары, которые я наносила по туше Коляна, не давали ему собраться — он то скакал вперед-назад, то делал своими ручищами движения, месившие воздух. Под эти беспорядочные «удары» легко было поднырнуть, а потом дать продолжающему разворачиваться по инерции шкафу — в ухо. Громила взревел, вытягивая шею от боли, — я знаю, что она просто разрывала ему черепную коробку.
— Коля!
Подгоняемый работодателем, охранник снова «ринулся в бой». В какой-то момент он тоже решил пустить в дело ноги, точнее, ногу — целился мне в грудь, но живот помешал ему поднять ногу даже на полметра от пола. Оп-па! Еще одна попытка — и снова с таким же результатом! Даже с еще худшим: не удержавшись на одной ноге, Колюня шлепнулся на паркет, издав при этом весьма неприличный звук.
Карманов шумно выпустил воздух и выплюнул сквозь зубы с десяток непечатных выражений.
Охранник сидел на полу и мотал головой, словно перебравший пьяница.
— Ну что же ты, Коля, — сказала я ему с упреком, откинув со лба влажную челку. — Старался-старался, а главного поручения не выполнил. Папочка будет очень тобой недоволен!
При последних словах я уже разворачивалась всем корпусом навстречу самому Карманову, за полсекунды до этого уловив какое-то движение с его стороны. Оказывается, депутат, не теряя времени, подобрал с пола нож, который выпал из сброшенного мной рюкзака. Уж не знаю, что он хотел с ним сделать — во всяком случае, явно не преподнести мне это оружие в качестве подарка на день рождения! Поэтому, не теряя времени, я поднырнула под его руку и крепко ударила его одновременно затылком в лицо и пяткой — по голени, отчего Карманов был вынужден сделать реверсивное движение руками для сохранения равновесия, и рука с ножом отошла назад.
Ффу-ууу…
Мне оставалось лишь завернуть эту руку за спину депутата и продолжать выворачивать до тех пор, пока его онемевшие пальцы не разжались и нож с глухим стуком не выпал на пол.
Носком кроссовки я отшвырнула его в самый дальний конец коридора.
Все это произошло очень быстро, гораздо быстрее, чем я об этом рассказываю. Кажется, даже домашние Карманова не успели сообразить, что происходит: бросив взгляд по сторонам, я увидела изумленные и испуганные лица Лиды и жены депутата. Обе женщины выглядывали из дверей, ведущих в боковые комнаты.
— Андрей! Что тут происходит? Ты сошел с ума или мне вызвать милицию? — звенящим голосом вопросила супруга.
— Андрей Владиславович! Может, мне «ноль-два» позвонить?! — взвизгнула Лида.
— Если мое мнение в этом вопросе учитывается, то звонить никуда не надо, — сказала я, продолжая держать депутата за завернутую за спину руку.
— Отпус-сти… — простонал он.
— Не будешь больше обижать избирателя, народный избранник?
— Не буду… Отпусти… Черт! — На лбу Карманова выступил крупный пот.
— Отпускаю. Но попробуй только движение сделать в мою сторону — и я сделаю так, что сознание у тебя отключится суток так примерно на трое. Усек?
— Да.
— Ну, смотри. Я предупредила.
Карманов вывернул руку, подвигал плечом, проверяя, все ли суставы на месте. Я была настороже, но на меня он не смотрел. Замершим на пороге женщинам был брошен короткий приказ:
— Скройтесь обе.
Они повиновались.
— Кто вы?
— Народная дружина.
— А говорили — из милиции.
— Ну, мало ли кто чего говорит. Вы в своей предвыборной программе тоже говорили, что будете бороться с бандитизмом и преступностью. А сами? — я кивнула на Колю. — А сами берете их к себе на службу.
— Считайте, что он уже уволен, — хмуро сказал Карманов, не глядя на громилу.
— Что ж, хорошее начало.
Депутат пожевал губами, рассматривая меня с ног до головы. Своего интереса к моей персоне на этот раз он уже не скрывал.
— Здесь не место для задушевного разговора, — подсказала я. — Может быть, пройдем в апартаменты?
— Да, пройдем. Прямо и направо.
— Идите вперед. Только, как принято выражаться в американских боевиках, не вздумай шутить со мной, парень!
Ничего не ответив, Карманов повел меня в комнату, которая, судя по всему, служила для него рабочим кабинетом. Растерянный Коля (конечно, он уже сообразил, что надо подняться с пола, и стоял, смущенно хлопая на нас глазами) остался в коридоре думать о себе и о своей судьбе.
* * *
Мы расположились в креслах, разделенных низеньким журнальным столиком, на котором стояла бутылка коньяка и блюдечко с тонко нарезанным лимоном. Хозяин со стуком поставил рядом два хрустальных фужера и щедро наполнил их почти что до самых краев.
— Прошу.
— Благодарю, не имею привычку пить на работе.
— А вы так и не сказали мне, где работаете.
— Давайте играть по правилам, — предложила я и в ответ на удивленно приподнятую бровь собеседника добавила: — Правила честной борьбы предполагают, что вопросы задаются проигравшей стороне.
— А я — проигравшая сторона?
— Да, хотя вам, очевидно, и трудно с этим смириться.
— Это не совсем так. Я просто не был готов к вашему появлению.
— В данном случае это уже не имеет значения, согласитесь.
— Да, — признал он, тяжело вздохнув. — Но если бы я предусмотрел ваш визит… Сейчас бы мы беседовали вовсе не за рюмкой коньяка, это уж точно. Но я никак не ожидал, что они пришлют женщину. Может быть, у Алтыбаева уже целый бабский батальон сформирован? Быстро он сориентировался. Но почему вы явились сегодня? Послушайте, ведь мы оговорили срок — полгода! А прошло всего три месяца. Так дела не делаются.
— О чем вы?
— Да бросьте вы прикидываться!
— Кто такой Алтыбаев?
Карманов с маху опрокинул в себя весь коньяк и посмотрел на меня сквозь резное стекло фужера:
— Хотите играть в театр? Что ж, валяйте. Хотя я не понимаю, зачем — ведь только время теряем. Ринат Алтыбаев, глава «кировских», — он назвал известную в городе криминальную группировку, — уголовный авторитет и влиятельная в определенных кругах персона.
