— Лучший в городе Тарасове, — не стала скромничать я.
— Вот и отлично. Деньги у меня есть, так что заплатить я сумею. Сколько она обычно берет? — небрежно спросил Гольдфельд.
— Двести баксов в день плюс необходимые или непредвиденные расходы.
— Ого! — Гольдфельд примолк. — Все равно, пригласите ее ко мне. Большего, конечно, я не смогу дать, но столько потяну.
«Вот жадина! — подумала я. — И чего прибедняется?»
— Обязательно ей передам. Но и вы, пожалуйста, если вдруг увидите ее, скажите, чтобы домой шла. А то я волнуюсь.
— Ну конечно.
Гольдфельд проводил меня до двери. Вид у него был невеселый.
Едва я вернулась в машину, зазвонил мой сотовый.
— Да.
— Иванова, ты дура? — услышала я знакомый голос и риторический вопрос. А как еще такой вопрос назовешь? Ответа-то он явно не требует. — Чего так запросто телефон хватаешь? Тебя же нет на свете. А если бы не я звонил, а кто-то другой?
— Мельников, хватит поучений. Что там у тебя?
— Что у тебя? Как ты? Выздоравливаешь?
О-па! А я, честно говоря, совсем и забыла про свою болезнь. Вот до чего углубилась в дела.
— Конечно, а что мне остается делать, — вздохнула я.
— Иришка тебя не обижает?
— Было бы правильнее спросить, не обижаю ли я ее.
— Ну, ты у нас не такой человек, чтобы девочек обижать. В общем, Танюха, Селезнева действительно отравили. У него во рту остались следы талька от шланга. Впрочем, сам шлаг воняет газом за три километра. Ты была права.
— Я и не сомневалась. А что с моей машиной? Вы поспрашивали в ремонтной мастерской? Они все проверяли?
— Говорят, все. И я склонен им верить. Быстрякова тоже опросили. Он, кстати, так расстроен твоей смертью. Я думал, заплачет, когда я ему сообщил новость, — подколол меня Андрей.
— Хватит уж.
— А что? Он так расписывал свои вспыхнувшие чувства.
— Так что он сказал?
— Он сказал, что сам проехался на машине, как взял ее из ремонта. Все было хорошо. А потом побежал за цветами. Было такое? Дарил?
— Ну, дарил, — нехотя ответила я.
— Ну и вот. Он уходил минут на десять-пятнадцать. Затем пришла ты, села в машину и уехала. Он и представить не мог, что видит тебя в последний раз. Интересовался, когда похороны. — Мельников вдруг рассмеялся. — Обещал все устроить в лучшем виде. Устроитель наш…
— Хватит ржать! — отрезала я. — Есть что еще сказать?
— Да нет.
— Ты смотрел дело Сашкова? Я ведь давно тебя об этом просила, — решила напомнить я, будучи уверена, что он ничего не сделал или не накопал.
— Смотрел. Только там глухо. Правда, есть две фамилии свидетелей. И все.
— Что за фамилии?
— Они все равно ничего тебе не скажут.
— Мельников, хватит ломаться. Запер меня тут, в глуши, да еще и говорить ничего не хочешь. Так разве можно делать?
— Хватин, инициалов не помню, и Лезеда.
— Как? — Мне пришлось переспросить. Много разных необычных фамилий я на своем веку слышала, но такую впервые.
— Лезеда.
— А это мужчина или женщина?
— А шут его знает. Тебе кто нужен? — засмеялся Андрей.
— Очень весело. Вместо того чтобы делом заниматься, ты тут со мной лясы точишь. Есть у тебя еще ко мне вопросы? Если нет, надо заканчивать разговор.
— У меня такое ощущение, будто ты торопишься куда-то, — подозрительно сказал Мельников.
— Слушай, отстань со своими подозрениями. И давай договоримся так: ты будешь звонить мне на сотовый, а я буду отвечать, что, к примеру, Петрова у телефона. Или какую другую фамилию назову.
— Ладно. Приеду, как сказал, через два дня. Раньше не получится.
Я продолжала сидеть в машине Павла. Значит, что мы имеем? Тимохин скорее всего ни при чем. Гольдфельд тоже. А вот Быстряков интересуется днями моих похорон. Переживает.
То, что он уходил от моей «девятки» за цветами, — правда. И за это время кто угодно мог подойти и перерезать шланг. А кости мне толковали про женщину. Значит, мне надо побеседовать с Олегом и приглядеться к секретарше Тимохина Галине.
Только вот прикид мой мне порядком надоел. Хорошо, конечно, скрываться, но я не могу расспрашивать людей так, как мне того хочется.
Ага, придумала! Просто гениальная идея! Я вернусь с того света. Ко всему прочему, погляжу на реакцию людей. А еще будет лучше, если я начну показываться каждому по очереди. И ждать, что после этого будет.
Правда, смешно таким образом вычислять убийцу и вора. Очень может быть, что это один и тот же человек. Впрочем, известно, что воровали двое. Но либо кто-то помогал главарю, либо можно предположить, что оба эти человека вообще были наемными. Однако у всего этого зачинщик все равно есть.
Я стою, кстати, у дома Гольдфельда. А не подняться ли мне еще разочек и не поговорить с ним уже в собственном обличье, но уже как частный детектив? Впрочем, что нового он может мне сообщить? Пожалуй, ничего. А вот Тимохина попытать по поводу оружия стоит.
Так что из машины я выходить не стала. Но и к Тимохину не поехала, а решила навестить Наталью. Как там у нее дела? Знает ли она про аварию со мной? Ей-то я точно смогу раскрыться.
Остановившись перед очередным светофором, я решила позвонить Соколовой. Она взяла трубку, значит, дома. Разговаривать я не стала.
— Здравствуйте. — Наташа открыла дверь и удивилась моему приходу. Вернее, приходу старушки.
— Можно поговорить? — ничего умнее я пока придумать не могла. — Я по поводу Глеба, — добавила я.
— Проходите, — недоумевала Соколова.
Она все же провела меня на кухню.
— Вы меня не узнаете? — спросила я.
— Нет. А мы знакомы? Вы, наверное, были у нас на похоронах?
— Была, — обрадовалась я такому повороту дел. — Я узнать хотела, есть ли что нового. Ведь вашего мужа, кажется, убили? Все говорили об этом.
— Ничего нового, — отрезала Наташа.
— Но я слышала, что вы нанимали частного детектива?
— Да. Но… Дело в том, что девушка погибла.
— Да вы что! Не может быть. Такие девушки так просто не гибнут.
— Вот и я так думала. Только ее, похоже, тоже убили. — Наташа выглядела не очень хорошо.
— А я могу сказать вам, что Иванова жива.
— Вы и фамилию ее знаете? — удивилась девушка. — Но откуда? И что значит «жива»? Мне сам следователь сказал, что Татьяна погибла.
— Это секретные данные. Но все же посмотрите на меня, неужели я вам никого не напоминаю? Если не внешностью, то голосом?
— Только не надо говорить, что вы и есть Таня Иванова, — неуверенно произнесла Наташа.
— Ты сама это предположила. — Я засмеялась. — Это все маскировка. Могу снять только парик. С остальным долго возиться.
Соколова села на стул и схватилась за сердце.
— Боже мой! Вот это да. Татьяна, неужели это на самом деле ты? Но лицо… Оно же старое! Вон морщин сколько!
— Это маска.
— Такая радость! Значит, ты не погибла? — бросилась ко мне Соколова.
— Как видишь, живая и здоровая. Не совсем, конечно, но вполне дееспособная.
— Значит, все в порядке, — радовалась Наташа.
— Относительно. Тебе кто, кстати, про меня сказал?
— Мне следователь Мельников позвонил. Сообщил, что случилась авария и ты погибла. Я так расстроилась! Мы хоть и недавно познакомились, но все равно. Слушай, а все знают, что ты жива?
— Нет. Из непосвященных ты первая.
— И ты, похоже, не спешишь об этом всех информировать, раз переоделась таким странным образом… — разумно предположила Наташа.
— Да, ты права. Но мне все равно придется это сделать. Иначе трудно будет работать. А теперь еще и ваза пропала. Мне кажется, что все эти события связаны между собой, значит, и вазу придется искать мне. Впрочем, если я узнаю, кто убийца, она сама всплывет.
— Какая ты умная, — восхищенно произнесла Соколова. — Что же мы на кухне сидим? Идем в комнату.
— Мне и здесь неплохо.
Но в комнату мы все же прошли. И в глаза мне сразу бросился альбом с фотографиями, который я смотрела в прошлый свой визит. И тут меня словно током шибануло. Вот откуда я знаю секретаря Тимохина! Галина Николаевна — та самая девушка, с которой Сашков и Соколова отдыхали на море. Простое совпадение?
Я схватилась за альбом, чтобы удостовериться в своей правоте.
— Это Галя? — Я нашла снимок и показала на девушку.
— Да. Я же говорила тебе.
— А ты знаешь, где она работает?
— Нет.
— И что, Глеб никогда тебе об этом не говорил?
— А почему он должен знать? — с недоумением вопрошала Наталья.
— А потому, что эта девушка работает секретарем в фирме «Гарант». Глеб работал рядом с ней и, думаю, наверняка видел ее там.
— Но он ничего мне не говорил. Странно.
— На самом деле странно, — кивнула я.
— А может, у них были отношения… Ну, сама понимаешь. — Соколова покраснела, так что мне даже стало смешно. Неужели есть люди, которые обладают такой способностью?
