теперь его будущее, мягко говоря, туманно.
— Тем более следует проявить к нему снисходительность.
— Вы защищаете человека, который назвал вас убийцей в присутствии стражей порядка, — тихо и меланхолично заметил инспектор, стоя у окна. Его голос сливался с потрескиванием дров в камине. — Это так великодушно с вашей стороны.
— Инспектор, вы же понимаете, насколько эти обвинения нелепы! — с возмущением вмешался писатель.
— Разумеется, — инспектор кивнул, заложил руки за спину и шагнул в их сторону, не сводя при этом глаз с Юджинии. Ему хватило сделать несколько шагов, чтобы угрожающе нависнуть над ней. — Однако мне бы хотелось все-таки узнать, о чем он говорил. Что имел в виду дворецкий, когда обвинял вас?
Миссис Смит нервно сглотнула. Правда, очень быстро нервозность сменилась недоумением. Инспектор выдержал небольшую паузу, повернул голову и все тем же будничным голосом произнес:
— Не расскажите нам, мистер Сарджент?
Юджиния вновь не смогла правильно прочитать эмоции, отраженные на лице нанимателя. На мгновение ей показалось, что она увидела раздражение, исказившее приветливое лицо, но тут же последовавшее за ним досадное удивление заставило ее поменять мнение.
Мистер Сарджент прикрыл глаза, сложил кисти рук на животе и выдохнул.
— Замечу сразу — мне стыдно за сцену, свидетелем которой, по-видимому, стал Каббэдж. — Мужчина говорил спокойно и обстоятельно. — Вас же, инспектор, интересует именно она, моя ссора с графиней?
Чаттерер пожал плечами:
— В моей голове всегда найдется парочка вопросов, не дающих покоя, но пока остановимся на ней.
— Вы поссорились с графиней? — взволновано спросила миссис Смит. Она боялась задать следующий вопрос, потому что уже знала на него ответ.
— Да, — ответил инспектор. — И как утверждает дворецкий: причиной послужили вы.
Юджиния ахнула. Писатель опустил голову и стал перебирать пальцами рук.
— Я попросил графиню выделить комнату для миссис Смит. В конце концов, она мой секретарь, — с детской непосредственностью пояснил Виктор, — но вынуждена ютиться в деревенской гостинице. «Где это видано?» — не без основания вопрошал я. Но леди Хельга сочла мою просьбу неприличной и отказала. Весьма красноречиво, должен сказать. И громко. Вот, в общем-то, и вся ссора. Простите, но не смогу воспроизвести весь диалог целиком. Не позволит воспитание.
— Она назвала вас неблагодарной свиньей, — с не скрываемым энтузиазмом пришел на помощь инспектор. Юджиния при этом заметила, что инспектор заглянул в свой блокнот. — А потом обвинила в том, что лишь благодаря ей вы состоялись, как писатель, а не сгнили в окопах под Верденом.
От услышанного у миссис Смит округлились глаза, а Виктор надул щеки и покраснел.
— Как я уже сказал ранее, графиня была крайне красноречива в своей бране, — запинаясь, ответил писатель. Потом он немного подумал и спокойнее ответил: — Что ж, она права. И в этом нет никакого секрета. Если бы не попечение леди Оверкаст, кто знает, стал бы я тем, кем являюсь сейчас.
Инспектор хмыкнул.
— Что еще вас интересует? — раздраженно спросил мистер Сарджент. — Какой еще бестактный вопрос возник в вашей голове?
— Остановимся на том, что уже известно. Не стоит думать, что я задаю вопросы из праздного интереса, мистер Сарджент. Это вовсе не так. Лишь моя добрая воля отделяет вас от участка и официального допроса.
— Конечно же, я понимаю, — пошел на попятную писатель.
Юджиния, до того молчаливо следившая за своим нанимателем и решившая, что ее вина действительно есть в произошедшем, не смогла сдержаться:
— О, мистер Сарджент, я же говорила — меня все устраивает…
— А я обещал, что решу этот вопрос. — Писатель строго посмотрел на своего секретаря.
— Удивительное дело, — заметил инспектор, — и ведь решили.
От озвученного комментария мистер Сарджент сник и опустил взгляд в пол.
— Вы правы.
— На что вы намекаете инспектор? — возмутилась Юджиния, уязвленная словами Чаттерера.
— Лишь констатирую факт. Теперь, когда достопочтенной леди Оверкаст нет на этом свете, никто не помешает остаться вам в поместье на ночь.
Юджиния почувствовала, как ее щеки обожгло румянцем. Лицо писателя так же налилось пунцом. Она с гневным вызовом посмотрела на инспектора, но в ответ встретила все то же наполненное хмурой непроницаемостью выражение лица.
— У меня не было причин оставаться раньше, нет и сейчас, — с максимальным безразличием ответила женщина спустя секунду. — Кроме того, что-то мне подсказывает, что если останусь, то на утро мое бездыханное тело обнаружат у ног Каббэджа.
— Это я во всем виноват, — свесив голову, пробурчал писатель. — Если бы я только взял себя в руки… Если бы не вспылил… Я ведь знал, что у нее больное сердце.
Юджиния чуть было не закатила глаза, но вовремя остановилась. В ней все еще жило убеждение в том, что старая графиня лишь прикидывается больной.
— Значит, она действительно упала с лестницы, когда почувствовала себя плохо?
Инспектор отвернулся и вновь направился к окну.
— Она упала с лестницы. Это единственное, что можно утверждать наверняка, — ответил он на ходу.
Юджиния задумалась. Неужели Чаттерер намекает, что смерть графини выглядит подозрительной?
На какое-то время в кабинете стало тихо. Инспектор отвернулся к окну, не моргая наблюдая за непогодой по ту сторону стекла. Писатель погрузился в свои мысли, сосредоточив взгляд на догорающих дровах в камине. И только Юджиния не могла сосредоточиться. Мысли рвались из нее наружу.
— То есть вы подозреваете, что ее могли столкнуть?
— Никак не могу прокомментировать это заявление.
— Графиню нашли лежащей на полу у лестницы. Мы не знаем, стало ли ей плохо. Но знаем, что у нее было больное сердце. Это самое логичное объяснение случившегося, — скорбно пояснил обстоятельства произошедшего мистер Сарджент.
Инспектор никак не прокомментировал слова писателя. Юджиния нахмурилась. Версия нанимателя была похожа на правду. Ведь, если Хельгу Оверкаст столкнули с лестницы, то кто мог это сделать? Каков мотив?
— И зачем здесь инспектор Чаттерер? — вслух произнесла она.
— Такова моя работа, — ответил тот, потом помедлил и добавил: — И у меня выдалась свободная минутка. Не часто можно встретить следующие друг за другом убийства в короткий промежуток времени на такой ограниченной территории.
Миссис Смит почувствовала, как вспыхнули щеки. Не эти ли слова она вчера сказала констеблю? Женщина прочистила горло и покосилась на своего нанимателя. Все-таки она надеялась переговорить с ним тет-а-тет.
— Я видел вас вчера у церкви, — словно почувствовав ее сомнения, начал разговор Чаттерер. — Вы были с той журналисткой…
— Жаннет, — пришла на помощь Юджиния. — Жаннет Хук. Верно.
— Могу поинтересоваться, что вы там делали?
Сидящий в кресле писатель пришел в движение.
— А какое это имеет отношение к делу? Уж не подозреваете ли вы ее… — с недовольством проскрипел он. — Не отвечайте ему, Юджиния.
