стальная седина, а лицо избороздили морщины. И шрамы от одной миссии, которая пошла не по плану.
Он повернулся к Аманде Маркс, которая наблюдала за всем процессом с выражением легкого отвращения.
– Не для слабых желудком или сердцем, – заметил он.
– И цель мне не совсем ясна. Мы действительно ожидаем, что они подпишут признание?
– У меня такой задачи нет. Мне велели это сделать, и я сделал. С остальным пусть разбираются юристы ЦРУ и руководство.
– Вообще-то ими поручено заниматься мне, – сказала она.
– Так и есть, Аманда. Я не наступаю тебе на пятки. Но я получил приказ. И, – он перевел взгляд на Роби и Рил, – в отличие от некоторых, я приказы исполняю.
– Тогда что дальше?
– Моя работа здесь закончена – до новых распоряжений. Может, я еще и увижу этих двоих прежде, чем они уедут. Если уедут, – поправился он.
– Они оба считают, что их привезли сюда, чтобы прикончить, – сказала Маркс.
– А ты думаешь, это невозможно? – поинтересовался Вайола, слегка удивленный. – Бывает, рекруты тут гибнут. Редко, но случается. Это не летний лагерь, Аманда.
– Мы говорим о разных вещах. Тут бывают несчастные случаи. К тому же Роби и Рил не рекруты. Они ветераны, закаленные в боях. Но если цель с самого начала была…
Он перебил ее:
– Постарайся в это не углубляться. Просто делай свою работу. Так будет лучше и для тебя, и для начальства.
– И тебе все равно?
Он искоса глянул на нее:
– Раньше, может, было не все равно. Может. Но сейчас уже нет.
– Что изменилось?
– На нас напали. Башни обрушились. Пентагон пострадал. Самолеты разбились. Американцы погибли. Теперь я стараюсь видеть мир исключительно черно-белым.
– Мир не черно-белый.
– Почему я и сказал, что стараюсь. – Он развернулся и вышел из комнаты.
Маркс сделала шаг вперед и посмотрела на два бессознательных тела. Вспомнила свою встречу с Эваном Такером перед приездом сюда. Директор достаточно ясно выразился насчет того, какого исхода хочет. Внешне все выглядело убедительно и справедливо. Если они пройдут тесты, так тому и быть. Они получат новое задание. Проще некуда.
Но потом случилось это – поступил приказ на пытку водой под руководством Вайолы. Этот человек был лучшим в своем деле, Маркс это знала. Однако он отличался, скажем так, размахом, а его моральные ориентиры трудно было вообще назвать моральными. И это ее беспокоило.
«Письменное признание в убийстве и государственной измене?»
Сюда явно приложил руку Эван Такер. Никто другой в агентстве не осмелился бы отдать подобный приказ. Значит, правила изменились. Такер использовал Пекло не только для того, чтобы проверить Роби и Рил и попытаться их сломать. Он хотел, чтобы они признались в действиях, которые могли повлечь за собой тюремное заключение. А ей сообщил только часть своего плана. И правильно, потому что Маркс отказалась бы.
Эта простая мысль внезапно ее потрясла. Она никогда раньше не отказывалась от исполнения прямого приказа. Такое вообще случалось крайне редко. Именно по этой причине Роби и Рил попали в нынешнюю ситуацию.
«Я становлюсь как они?»
Она услышала, как Роби и Рил застонали, начиная приходить в себя.
Маркс повернулась к одному из своих людей:
– Отведите их обратно в комнату. Дайте выспаться. Я сообщу, когда начнутся следующие испытания.
Ее приказ исполнили немедленно. Она посмотрела вслед Роби и Рил, которых волокли в их комнату.
«Правильно будет сказать, в их тюремную камеру.
Возможно, в камеру смертников».
Роби проснулся первым. В комнате не было окон, и он понятия не имел, сколько сейчас времени. Часы у них отобрали сразу после приезда. Он медленно сел и потер раскалывающуюся голову. Перегнулся через край верхней койки и увидел Рил, спавшую на нижней.
Он с трудом сглотнул и поморщился, ощутив вкус вчерашней рвоты во рту.
– Мерзость, да?
Он снова глянул вниз и увидел, что Рил смотрит на него.
– Да уж, не то, что хочется повторить еще разок.
Он свесил ноги с края, спрыгнул на пол и присел на ее койку. Она поджала ноги, освобождая ему место.
– И зачем это все? – спросила она. – Не думали же они, что мы подпишем признания?
Роби глазами указал на подслушивающее устройство, но Рил потрясла головой:
– Мне плевать, если они услышат. – Она села и сказала громко: – Я не стану признаваться в этой херне!
Рил покосилась на Роби: он улыбался.
– Чего? – спросила она.
– Ничего. Мне просто нравится твой изысканный стиль.
Она уже собиралась ответить, но передумала и засмеялась.
Через секунду Роби присоединился к ней.
А потом оба замолчали, услышав приближающиеся шаги.
Дверь отворилась, и оба немедленно отпрянули назад, напрягшись и подняв руки, готовые к сопротивлению. Чтобы снова увести их, конвою пришлось бы потрудиться.
Однако на пороге стоял Эван Такер.
Роби кинул на Рил короткий взгляд. Лицо у нее было настолько разъяренным, что он испугался, как бы Рил не бросилась на директора ЦРУ. Он действительно начал поднимать руку, чтобы блокировать удар, когда она произнесла:
– Доброе утро, директор! Как вам спалось? Нам вот прекрасно. Лучшая ночь за много лет.
Такер при этих словах изобразил натянутую улыбку и присел на стул напротив их койки. Костюм у него был мятый, а рубашка несвежая, как будто путешествовал он отнюдь не первым классом.
– Я знаю, что вчера произошло. Это был мой приказ.
– Приятно слышать, – отозвался Роби. – Значит, это признание? Потому что, насколько мне известно, пытка водой незаконна.
– Незаконна, если применяется при допросах заключенных. Вы не заключенные, и никакого допроса не было.
– От нас требовали подписать признания, – возразила Рил.
– Обычная уловка. Никаких документов для подписи нет.
– Тот парень вчера говорил совсем другое. И условия сделки озвучил весьма точно, – заметил Роби.
– У него был сценарий, и он его придерживался. Но документов нет.
– Тогда зачем все это понадобилось? – спросила Рил.
– Чтобы посмотреть, как вы справитесь. Миссия, к которой вас готовят, связана с риском поимки. А про врага мы знаем, что он использует пытку водой в числе прочих инструментов допроса, чтобы сломать заключенных. Так что вам надо не только стрелять и попадать в цель.
– И это никак не связано с вашим стояком на меня, директор? – прищурилась Рил. – Вы правда хотите, чтобы мы вам поверили?
– Мне плевать, верите вы или нет. Я свою позицию изложил предельно ясно. Вы убили двух моих людей и разгуливаете на свободе. Я считаю, что это дурно пахнет. На мой взгляд, вам место в тюрьме, но это не мне решать. Я делаю свою работу, а вы
