в опустившееся окно. – Подвезти?
– А ты как здесь оказался?
– Ехал мимо, – отшутился он.
– А Наташи нет.
– Я знаю. – Антон вышел из машины.
Я стояла и размышляла, как поступить. Сесть в машину к мужчине подруги – значит, предать. И предать по двум причинам. Он наверняка склонит меня к близости, следствием которой станет откровенный разговор по поводу того, с кем и где Наташка. Я знала себя. Порядочность и принципы в такие моменты отсутствуют…
Антон услужливо открыл дверцу и выжидающе посмотрел на меня.
Я села.
Мы ехали молча. Так и есть, он свернул к гостинице «Меридиан». Наташка говорила, что там у него постоянный номер.
– Разве я давала согласие на то, чтобы ты меня сюда привез? – спросила я, стараясь говорить ровно.
– Разве его надо у тебя спрашивать? – удивил он ответом.
– Неужели я выгляжу такой доступной?
– Нет, но мне ты не откажешь, – заявил Антон с детской непосредственностью.
– Почему так решил?
– Просто мы оба это знаем…
Вот так вот, совсем не как в моих фантазиях и даже не как в кино. Просто и без обиняков…
Он дал мне ключи от номера, а сам спустился в ресторан. Я не стала спрашивать, зачем. Просто догадалась, что таким образом он хочет дать мне возможность немного пообвыкнуть к обстановке. Единственная, словно случайно брошенная им фраза была:
– Розовый халат в ванной для тебя…
В лифте я пыталась представить лицо Наташки, когда признаюсь ей во всем. Наверное, она прогонит меня из квартиры. Кабина замерла, и я стала думать быстрее. Я торопилась узнать, чем закончится разговор с подругой. Створки разъехались, когда Наташка залепила мне пощечину. Пусть это было лишь в моих мыслях, но лицо вдруг загорелось…
Глава 22
Ты у меня первый
Я обреченно поплелась в ванную. Она оказалась размерами с приличную комнату. Здесь была и душевая кабина. Я сразу поняла, что у меня нет желания млеть в горячей воде. Более того, хотелось, чтобы все это кончилось быстрее. Еще я подумала, что если Антон застанет меня в ванной, то не откажется от возможности забраться ко мне. Видеть рядом с собой мужчину единственной подруги было выше всех моих беспринципных правил.
Я медленно разделась, складывая вещи на изящную белую тумбочку с витиеватыми золотистыми узорами, вошла в просторную душевую кабину, включила воду и направила упругие струи на себя. Мышцы, отчего-то казавшиеся минуту назад деревянными, постепенно расслабились.
– Ой! – вскрикнула я, когда дверца поползла вбок.
– Напугал? – спросил Антон.
Вместо ответа я закрыла глаза, чтобы не видеть голого мужчину, однако заметила на его правой руке шрам, а на левой половине груди татуировку в виде какого-то герба и скрещенных мечей. Впрочем, размышлять над тем, что значит этот символ, мне Антон не дал, а бесцеремонно отодвинул к стенке. Я тут же ощутила прикосновение его рук. Он стал медленно размазывать ладонями по плечам какой-то гель. В нос ударил резкий и приятный аромат. Я бы наверняка испытала космическое наслаждение от таких прикосновений сильных рук красивого мужчины, если бы удалось забыть, что эти руки принадлежали Антону, который наверняка точно так же гладил спину моей подруги Наташки.
– Расслабься, – попросил он. – Чего ты так напряжена?
Ох, лучше бы Антон молчал. Я снова сжалась как улитка. Он заметил это, но не прекратил своего действа, напротив, его движения становились все ритмичнее, а дыхание над ухом глубже и громче. Господи, как он меня заводил! Чертова Наташка! Вот его пальцы прошлись вдоль спины, надавили на поясницу, едва коснулись ягодиц и поползли вверх, скользнули под руками и легли на грудь. Лаская ее, Антон нежно и осторожно, словно хрупкие виноградинки, начал растирать мои соски, нажимая и оттягивая их.
– Что с тобой? – прошептал он на ухо.
«Мне кажется, что рядом стоит Наташка» – ответила я ему мысленно и сильнее сомкнула бедра.
Но это не помешало Антону скользнуть вниз по животу и добраться до самого сокровенного. Он легко раздвинул мои колени своими и погрузил палец внутрь. Я попыталась вырваться.
– Не надо, Антон!
– М-мр! – проурчал он на ухо.
Я знала это состояние у мужчин. Он дошел до точки в своих желаниях, и теперь его остановит разве что смерть…
Антон развернул меня к себе лицом и встал передо мной на колени.
– Ох, – вскрикнула я, и вот уже он приподнял меня за бедра и ловко развел ноги. Оказавшись на весу, прижатая спиной к стене, я пыталась поймать ртом воздух и отворачивалась от теплых брызг. Антон осторожно отпустил мои ноги, и я обретя опору, тихо застонала. Теперь его руки блуждали по моему телу. Еще миг, и внутри меня что-то взорвалось жаром, разбрызгиваясь миллиардами искр. Я медленно сползла по стенке, согнув ноги, которые стали ватными, и закрыла лицо руками.
– Тебе хорошо?
Я только крепче прижала ладони к щекам.
– Почему молчишь? Тебе неприятно? – допытывался он.
Вопрос прозвучал глупо. Мне было приятно, но мне было и очень стыдно. Я живо представила лицо Наташки и стиснула от досады зубы. Теперь мне негде жить!
– Бедненькая! – удрученно проговорил Антон и, открыв дверцу кабинки, набросил мне на плечи полотенце. Я шагнула из кабинки и ойкнула, оказавшись у него на руках. Какой он сильный! Действительно, мечта. Везет же Наташке! Почему везет? Может, он бабник и у него таких, как мы, сотня?
Я прятала лицо, уткнувшись в широкую грудь, и беззвучно глотала слезы.
– Что с тобой?
– Наташка! – провыла я.
Антон нежно, словно ребенка, положил меня на кровать лицом вниз и убрал полотенце.
– Ты боишься, что она узнает? – спросил он.
– А ты как думаешь?
– Если ты ничего не скажешь, она не узнает.
– Она почувствует.
– А что я чувствовал сегодня, когда она садилась в машину Зеленского?
– Зеленского? – переспросила я, пытаясь вспомнить, кто это.
Но Антон не дал сосредоточиться. Он нежно провел рукой по моим бедрам, широко раздвигая их. Я почувствовала, как он лег рядом со мной, и вздрогнула от прикосновений его губ к спине. Он целовал каждый сантиметр кожи и рисовал языком замысловатые рисунки. Его палец опять оказался внутри меня, а желание пережить недавно испытанное удовольствие вмиг выдавило из моей головы все, что касалось Наташки. Я застонала и напряглась, ощутив в кулаке прохладный шелк простыней. Антон накрыл мое тело своим и медленно вошел в меня…
Неспешными и ритмичными толчками он пробивал себе дорогу через незримую преграду моей вины перед подругой и своей взрослостью… Я выгибала спину, сипела, рвала простыни и просила:
– Еще, не останавливайся…
Когда все внутри вновь взорвалось, я упала на постель и прохрипела:
– Ты у меня первый!
– Что? – Он завис надо мной и приблизил ухо к губам. Я с закрытыми глазами видела его лицо, насмешливо-удивленный взгляд, приоткрытый рот.
– Повтори, что ты сказала?
– Ты первый, с кем мне так хорошо! – призналась я.
– Вон оно что! – протянул Антон, упав рядом со мной. – А то я подумал, что первый вообще…
Мне стало смешно.
– Скажешь тоже…
…Я проснулась от ощущения одиночества. Не открывая глаз, провела рядом с собой рукой. Шелк подушки уже остыл. Я прислушалась. Было тихо. Открыла глаза и медленно села.
На спинке стула не было брошенной накануне Антоном одежды. Значит, ушел.
Взгляд упал на тумбочку рядом с кроватью. На ней, рядом со стаканом апельсинового сока, лежала банковская карта золотистого цвета и записка. Я взяла вырванный из записной книжки листок.
