Павлик и я сидели за столиком. Как же мне кофе помогает и как хорошо, что рядом кафе оказалось, – мой мозг уже начинал туго соображать от голода и полученной информации.
Я заказала два сэндвича с ветчиной, парочку пончиков и любимый кофе – без него как-то плохо думается. И вообще, время обеда у многих уже прошло, а у кого-то – типа меня – даже не начиналось.
Павлик ограничился только кофе, а я показала кассиру руками разрушенное сердечко – типа парня девушка бросила.
– Павел Бедный, значит. Ну рассказывай, – сказала я, – давно ли ты знаком с Лизой? Чем она тебе так нравится?
Очень было интересно почему. Что-то уж больно много негативных вещей про нее говорят, может, у этого парня что-то хорошее про нее есть.
– Лизу я знаю еще с первого курса – мы с ней в одном институте учились… – сказал Павел. – Она прекрасна.
«Ну да».
– Но главное – душа, а не внешность, – заметила я.
– Я хотел узнать ее, ее душу. Долго, почти два года, не решался подойти к ней, – откровенничал со мной несчастный Ромео, голос его был то быстрый, то чуть медленный. – А потом решил-таки показать ей свою любовь. Начал с банальных вещей: цветы и конфеты, она это все принимала. Но мне это показалось недостаточным. Тогда я стал сочинять стихи, песни для нее. Но ей, видимо, не понравилось, а возвращаться к конфетам и цветам я не хотел. Решил тогда спеть песню из «Тайны Коко», которая называется «Я с тобой чокнусь». Но ей и это не понравилось. – Парень нахмурился. – А потом ее отец вмешался. Он и раньше мне говорил, что я не пара для его дочери. Я пытался его заверить, что ради нее я готов на все: хоть горы свернуть, хоть еще одну страну открыть, хоть в армию пойти – меня, правда, не взяли из-за плохого зрения. Но Андрей Викторович был неумолим, не хотел меня совершенно слушать. Я был в такой погоне за своей любовью, что не заметил, как у меня образовались «хвосты» по разным предметам. И меня отчислили за неуспеваемость. Еще профессор Смазов посмел съехидничать: «Вот твои танцы-песни не довели до добра». Мать моя – она одна меня растила – была в бешенстве, что меня отчислили, и я быстро поступил в другой институт, поклявшись, что обязательно добьюсь Лизы даже на расстоянии. Я писал ей. Хотя она не отвечала. Я даже подработку нашел. Хотел сделать любимой девушке сюрприз: построить для нас с ней большой дом, где мы будем жить вместе, а потом и наши дети. Но месяц назад мои друзья по предыдущему институту сказали, что она замужем и беременна. – Паша взглянул на меня широко распахнутыми глазами. – Можете себе представить мое состояние, когда я это узнал? Я решил, что друзья просто зло разыгрывают меня или хотят, чтобы я забыл наконец Лизу. Но через пару дней я увидел мою любовь… беременную… как она садилась в дорогую машину. В тот день мне даже жить не хотелось. Все для меня потеряло смысл. Я пытался порезать себе вены, но мать помешала, меня даже в больницу отправили. И там-то до меня дошло, что Лизу могли заставить за этого мажора замуж выйти, а он ее еще и обрюхатил, чтобы она точно не ушла от него. Я решил дождаться, когда она выносит малыша, потом я бы встретил ее и предложил бы ей побег. Я стал бы отцом для ее малыша – он же ни в чем не виноват. Но несколько дней назад я увидел, что Лиза без живота – ребенка от этого мажора не будет. Наверно, случился выкидыш, но самое главное – она свободна. – Паша почти безумно улыбнулся. – В тот день я не смог подойти к ней, а сегодня пытался поговорить, признаться еще раз в своей бесконечной любви к ней. – Паша загрустил, как ребенок, которого ударили. – Но она меня стала отталкивать. Этот мажор умудрился промыть ей мозг. Она не хотела меня слушать, гнала. Еще обвинила, что я столкнул ее с лестницы. Но это не я. Клянусь, это не я! Зачем мне ранить собственную любовь?!
Хорошо, что у меня обед и кофе был, а то я бы не выдержала этого монолога. Пока его слушала, было ощущение, что я с пациентом психбольницы общаюсь.
«Какой же дурачок, – думала я, – словно романов начитался и мультфильмов насмотрелся». Он рос без отца – жесткой мужской руки – вполне вероятно, из-за этого у него такой характер. И к пострадавшим трем женщинам он тоже не имеет отношения: с его стороны нелюбви к противоположному полу я не вижу.
– Паш, – сказала я как можно спокойнее. – Лиза никого не любит, кроме себя, в душе ты это знаешь. Прими это уже, пожалуйста. Прекрати жить иллюзиями. Ты на самом деле стесняешься своего вида, поэтому носишь очки, чтобы казаться умным, и мешковатую одежду, чтобы казаться скромником. Хватит. Кончай этот цирк. И живи нормально. Поверь: тот человек, которого ты мажором обзываешь, совсем не счастлив с Лизой, потому что она вынудила его жениться на ней. Не поверишь, но так бывает, не только женщины становятся жертвами брака. И ты с Лизой не будешь счастлив, даже если она сама придет к тебе.
Паша долго смотрел на меня, потом взглянул на свой нетронутый кофе.
– Где ты был и что делал две недели назад, десятого июня, вечером? – спросила я, хотя уже начала догадываться, что моя версия и здесь лопнет.
– Я дома был, – удивленно ответил парень.
– Ясно. Бывай, – сказала я и вышла из-за столика, оставив несчастного Ромео со своими мыслями.
Вернулась в свою машину, позвонила Кирьянову.
– Ну что, Кирь, обломчик вышел, – сказала я. – В отношении Лизы у Паши Бедного алиби есть. И не смог бы он на нее напасть в любом случае – характер не такой, знаешь ли, да и любит он ее безумно.
– Понятно. И что ты будешь делать? – спросил Кирьянов.
– Поеду к родителям Фалина, как планировала до института. У меня одна зацепка осталась.
– Удачи!
Только вызов с Кирьяновым завершился, на экране засветился номер Смазова.
– Здравствуйте, профессор.
– Татьяна! Здравствуйте, – почти радостно заговорил профессор. – Лиза сказала, вы поймали преступника!
– Нет. Это не он, – обломала я профессору весь кайф. – У него есть алиби. Расследование продолжается.
Возникла пауза.
– Ох, ну что ж. Желаю вам удачи, – слегка расстроенно сказал профессор и отключился.
А я набрала номер Николая Фалина.
– Алло.
– Николай, здравствуйте, – поздоровалась я. – Это Татьяна Иванова, детектив,
