Кэтрин была застигнута врасплох. Когда она выглядела испуганной, как сейчас, брови ее изгибались вверх, глаза вспыхивали и расширялись. Уильям в таких случаях говорил: «Как будто собираешься улететь». Кэтрин и сама чувствовала, что готова сорваться с места и подняться в воздух. Это не укрылось и от глаз мисс Силвер. С некоторой твердостью в голосе она повторила свой вопрос:
— Тот удар по голове действительно был первым нападением?
Кровь отлила от щек Кэтрин, и она ответила расстроенно:
— Я не знаю.
— Мне кажется, вам удастся прояснить ваши предположения, если вы выразите их словами. Вы думаете о каком-то происшествии. Будет лучше, если вы расскажете мне о нем.
У Кэтрин возникло то же ощущение, которое она часто испытывала во время купания. Ты входишь в мелкую, обманчиво теплую и безмятежную воду, но, чем глубже заходишь, тем холоднее и холоднее она становится. Если зайти слишком далеко, дно в любой момент может ускользнуть из-под ног. Этот же шаг казался Кэтрин безопасным. Но так ли это? Она не знала. Кэтрин в расстройстве взглянула на мисс Силвер и вдруг, без всяких раздумий, выпалила:
— Я думала о несчастном случае с мистером Таттлкомбом.
— Да?
— Он произошел сразу за дверями магазина. Мистер Таттлкомб живет на верхнем этаже и всегда перед сном выходит подышать свежим воздухом. Была примерно половина одиннадцатого. Стоял очень темный влажный вечер. Он вышел, оставив дверь скрытой, а позади него в коридоре горел свет. Мистер Таттлкомб подошел к обочине и упал под машину. Он утверждает, что его «сбили». Он был сильно помят, получил сотрясение мозга и повредил ногу. Он чудом спасся от смерти. Конечно, мистер Таттлкомб мог и поскользнуться…
— Вы связываете это происшествие с тем, другим?
Кэтрин отвела глаза и устремила взгляд на огонь.
— Мистер Таттлкомб того же роста и сложения, что и Уильям, и у него тот же тип волос, только он седой. Но, освещенный сзади…
Мисс Силвер склонила голову.
— Совершенно верно. Лицо в таком случае окажется в тени, а светлые волосы будут неотличимы от седых.
— Да.
По спине Кэтрин пробежал холодок. Она протянула руки к камину, словно пытаясь согреться. Горящие поленья источали приятный жар. Но холод таился внутри нее самой. Кэтрин боялась — боялась того, что думает, что говорит, ее страшило то, куда все это может завести ее. Это не должно завести ее слишком далеко, не должно, не должно! И вдруг Кэтрин поняла, что это уже случилось. Мисс Силвер тем временем говорила:
— Вы хотите сказать, что человек, замышлявший нападение, спутал мистера Таттлкомба с мистером Смитом. Это должно означать, что нападавший не был слишком хорошо знаком ни с мистером Таттлкомбом, ни с его привычками. Этот человек — он или она — должно быть, ожидал увидеть мистера Смита. Но Эмили Солт узнала бы мистера Таттлкомба, ведь она столько лет прожила с его сестрой. В то время она уже была знакома с мистером Смитом?
На лице Кэтрин снова появилось выражение расстройства:
— Я не знаю… Не думаю. Уильям сказал, что никогда не встречался с ней до тех пор, как мистер Таттлкомб, выйдя из больницы, не переехал к сестре.
— Но мистер Таттлкомб посещал дом своей сестры. Эмили Солт должна была его знать, правильно?
— Да.
— Некий человек, знакомый с мистером Таттлкомбом и не знакомый с мистером Смитом, мог бы, при определенных обстоятельствах, принять мистера Смита за мистера Таттлкомба. Но я не представляю, как бы он смог принять мистера Таттлкомба за мистера Смита.
Руки Кэтрин на коленях снова сжались. Она тихо, торопливо заговорила:
— Значит… значит, все было совсем иначе, правда? Глупо было с моей стороны такое подумать. Самое плохое в таких вещах — что они слишком возбуждают воображение. — Она уцепилась за это слово. — Я вообразила себе всякие вещи, это было только мое воображение. Я очень хорошо понимаю, что вы имеете в виду — за этим совершенно ничего не кроется.
Кэтрин оперлась на подлокотник, словно собираясь подняться. Но назидательное покашливание прервало ее намерение. Девушке показалось, будто ее призвали к порядку. Рука ее замерла на месте. На лице снова появилось прежнее испуганное выражение. Хотя даже в вопросе, последовавшем за кашлем, не было ничего тревожного:
— В тот момент, когда с мистером Таттлкомбом произошло несчастье, вы уже работали в «Игрушечном базаре»?
— О нет.
— Сколько времени вы там работаете?
— Около шести недель. Я пришла сразу после того, как это случилось. В магазине не хватало людей.
— Вы откликнулись на объявление?
Вода снова начала подниматься.
— Нет.
— Вас кто-то рекомендовал — может быть, мистер Уильям Смит?
Румянец слишком быстро окрасил ее щеки. И с той же излишней поспешностью вылетели слова:
— О нет. Он даже не знал обо мне. Я просто спросила — не нужен ли им помощник.
— Был ли у вас какой-либо опыт работы?
— Нет, не было. Мне… мне была нужна работа.
Мисс Силвер улыбнулась.
— Умоляю, не сочтите меня слишком навязчивой. Мне просто интересно, что привело вас в «Игрушечный базар».
Кэтрин показалось, будто волна захлестнула ее с головой. Лишь через несколько секунд она смогла набрать достаточно воздуха, чтобы ответить:
— Мне… Мне была нужна работа. Я… я просто вошла и спросила.
— Понятно, — ответила мисс Силвер.
На мгновение Кэтрин показалось что взгляд этих маленьких, неопределенного цвета глаз пронизал ее насквозь. Она ощутила панику, похожую на ту, что охватывает во сне, когда видишь себя обнаженным среди одетых людей. Ее пальцы сжались вокруг подлокотника. Она встала.
— Мисс Силвер, я не должна задерживаться. Мой муж не знает, что я пошла к вам. Если… Если вам покажется, что вы можете что-то сделать, вы это сделаете?
Мисс Силвер тоже поднялась и произнесла очень спокойно и сдержанно:
— Что, по вашему мнению, я могу сделать?
Кэтрин посмотрела на нее.
— Я не знаю. Я подумала, если бы вы смогли выяснить… Насчет Эмили Солт…
Мисс Силвер в ответ взглянула ей в глаза.
— Вы хотели бы, чтобы я выяснила, была ли мисс Солт тем человеком, который покушался на жизнь вашего мужа. Она — женщина с больным рассудком, и ее следовало бы поместить под наблюдение. Это было бы простым и удовлетворительным решением проблемы, не так ли? Но я не могу гарантировать, что мои действия приведут именно к такому решению. Я могу только пообещать, что сделаю все возможное, чтобы раскрыть истину. И я не могу взяться за дело, о деталях которого намеренно умалчивают.
— Мисс Силвер…
Ее довольно суровый взгляд смягчился.
— Вы считаете, что не имеете причин доверять мне. Но вы должны все-таки решить, собираетесь ли вы открыться мне или нет. Позвольте мне процитировать вам покойного лорда Теннисона: «О, иль совсем не доверяй, иль доверяй во всем».
— Мисс Силвер…
Она внезапно одарила Кэтрин обезоруживающей улыбкой.
— Я понимаю, у вас нет причин доверять мне. Пожалуйста, не думайте, что я буду принуждать вас мне открыться. Но не думайте также, что я могу смириться с доверием наполовину, цель которого — обман. Вы ведь многое утаили от меня, не так ли? Думаю, вы знаете о своем муже намного больше, чем рассказали. Он потерял память, но вы-то сохранили вашу. Вы утверждаете, что он не изменился, что любой, кто был знаком с ним до исчезновения, смог бы и сейчас его узнать. Что дает вам такую уверенность? Вы не чувствуете необходимости принуждать Фрэнка Эбботта вспомнить забытую фамилию, не собираетесь настаивать, что он должен опросить всех друзей и знакомых и найти свидетельство, которое поможет восстановить утерянную личность Уильяма Смита. Почему? Я думаю, потому что вы не нуждаетесь в этом свидетельстве. Я думаю, вы прекрасно знаете, кто такой ваш муж. Если вам нужна моя помощь, приходите ко мне снова. Я с радостью сделаю все, что смогу. Идите домой и подумайте над тем, что я сказала.
Ошеломленная, Кэтрин отправилась домой. Всю дорогу она шла пешком, потому что хотела подумать, но слишком большой беспорядок царил в ее голове. Она не могла контролировать всплески эмоций и мысли ее метались туда-сюда. В конце концов все возвращалось к одному: она не знала, что делать.
Кэтрин продолжала идти. Воздух был мягким и влажным. Стоял один из тех мягких январских дней, когда сырость так легко оборачивается туманом. Она была бы рада сейчас ощутить на лице острое морозное покалывание или удар резкого ветра. Но ее окружал лишь этот мягкий, безветренный воздух. Если бы она сейчас вернулась к мисс Силвер, неизвестно, что бы вышло из этого. В худшем случае — огласка, бесчестье, все то, что Уильяму трудно было бы простить. Но если она отступит, то, возможно, его жизнь подвергнется риску.
Вернувшись домой, Кэтрин обнаружила, что муж ушел — на месте ее записки лежала его:
Я решил осмотреть машину. Мистер Таттлкомб, кажется, обещал отпустить нас днем в субботу.
