Я решил осмотреть машину. Мистер Таттлкомб, кажется, обещал отпустить нас днем в субботу.
Уильям вернулся, опоздав к чаю, радостно поцеловал Кэтрин и отправился в ванную. И только намазывая джем на хлеб, он спросил у жены, где она была. Кэтрин все время размышляла, спросит ли он и что же ей ответить. Но когда он все-таки спросил, она уже знала, что скажет. Она не могла лгать Уильяму, не могла хитрить. Ответ был таким же простым, как и вопрос:
— Я ходила к мисс Силвер.
— Мисс Силвер?
— Знакомая мистера Эбботта — та женщина, чей адрес он тебе дал.
Уильям положил на хлеб горку джема. Потом сказал:
— А… К ней? Зачем?
— Из-за того, что ты мне рассказал.
— Ты имеешь в виду, о том, что меня толкнули?
— Да.
— Это было странно, да? Хороший джем. Где ты его достала?
— Я сделала его прошлым летом, когда жила в деревне.
— Я как раз подумал, что он не похож на магазинный. Да, если говорить о странных вещах, это действительно странно.
— Что странно? — Ее смеющийся голос слегка дрожал. — Ты непоследователен. Мы же говорили о джеме.
— Я это и имею в виду. Ты делала джем прошлым летом, а я даже не знал, что на свете существуешь ты и делаешь джем. А если бы даже и знал, то не знал бы, что ты делаешь его для меня. И ты бы не знала. А что ты делала в деревне?
— Гостила у тети.
— Где?
— В Ледстоу.
Уильям прищурился.
— Должен ли я знать, где находится Ледстоу?
— Примерно в семи милях от Ледлингтона.
Он кивнул.
— Я как-то ездил в Ледлингтон по делу, всего на день. Там довольно приятная старая рыночная площадь, но посреди нее — ужасающая статуя: сэр Альберт Какой-то там в мраморных брюках. И какая она, эта мисс Силвер?
Кэтрин побледнела.
— Похожа на престарелую гувернантку.
Уильям отставил чашку.
— Именно этим она раньше занималась. Да, не похоже, что она тебе очень понравилась.
Нужно было на этом остановиться. Если бы Кэтрин так и сделала, возможно, Уильям больше никогда и не вспомнил бы об этом. Но что-то не позволяло ей остановиться. Кэтрин ответила:
— Она… производит впечатление.
— Как это?
— Ну, она очень много знает. Она знает, о чем ей рассказали, а о чем умолчали. Я не рассказала ей всего, но она все равно знала, что я скрыла.
Уильям положил себе еще джема.
— Может, этот парень, Эбботт, ей сказал. Дорогая, ты ничего не ешь.
— Я не голодна. Нет, он не мог — он этого не знал.
— Почему ты не голодна?
Кэтрин улыбнулась мужу.
— Просто не голодна.
— Если не он ей сказал, как же она узнала?
— Она просто складывает вместе те вещи, которые ты говоришь, а ты этого и не замечаешь. Потому что ты думаешь, что другой человек в этих вещах не увидит никакого смысла. А она складывает их вместе и получает то, что ты не собирался ей рассказывать.
Уильям отрезал себе еще хлеба.
— Что же ты ей сказала и что она из этого вынесла? Дорогая, ты очень бледна. Что с тобой?
— Ничего. Она знала, что тебя ударили по голове. Фрэнк Эбботт ей рассказал.
На лице Уильяма отразился интерес.
— Это его имя? Она называет его Фрэнком?
— Я… не знаю.
— Но ты должна знать, иначе откуда бы тебе стало известно его имя. Интересно, зачем он ей обо мне рассказал.
— Он подумал, что ее это заинтересует.
— А ты говорила ей про то, как меня толкнули в спину?
— Да. Уильям, я рассказала ей об Эмили Солт — о ее странностях. Я подумала, мисс Силвер могла бы выяснить: может быть, это больше, чем просто странность, и… И где Эмили была в тот момент, когда тебя толкнули.
Уильям покачал головой.
— Это все бесполезно. Предположим, она выходила отправить письмо — это же ничего не доказывает. А что ответила мисс Силвер?
Кэтрин вспыхнула. В ее мозгу пронеслись слова мисс Силвер: «Думаю, вы знаете намного больше, чем рассказали мне»… «Ваш муж потерял память, но вы-то сохранили свою»… «Идите домой и подумайте о том, что я сказала»… Идите домой и подумайте — Кэтрин все думала и думала, не в силах остановиться. Кровь отлила от ее щек. Отвечая на вопрос Уильяма, она снова была бледна:
— Она сказала, что я не рассказала ей всего. Что она не возьмется за дело, пока я не расскажу. Велела мне пойти домой и подумать, хочу ли я, чтобы она занималась этим делом или нет.
Уильям взглянул на нее:
— Чего ты ей не рассказала?
Кэтрин с болью поглядела на мужа.
— Это нелегко. Мне казалось, что рассказать ей об Эмили Солт будет честно. Но я не знаю насчет других людей…
— Кого ты имеешь в виду под «другими людьми»?
Она снова покраснела.
— Может быть ведь кто-нибудь еще… Я не знаю… Я хочу быть честной…
— Некий человек, который хочет убрать меня с дороги?
— Он ведь действительно может быть. Мне даже не хочется думать об этом.
— Но почему? Я имею в виду, зачем кому-то может понадобиться избавляться от меня? Если только этот парень не влюбился в тебя и не решил, что убрать меня — отличная идея. — Он почти смеялся, говоря это, но к последней фразе посерьезнел. Брови мрачно сошлись. — Дорогая, это бред.
— Кто-то ведь толкнул тебя.
Они сидели, глядя друг другу в глаза. Потом Уильям проговорил медленно:
— Сегодня днем случилось кое-что еще — по крайней мере, я выяснил это сегодня днем. Я не хотел тебе рассказывать, но, пожалуй, лучше мне это сделать. Ты знаешь, что я собирался осмотреть автомобиль. Я это сделал. И обнаружил, что переднее левое колесо не закреплено.
Кэтрин, словно эхо, повторила последнее слово:
— Не закреплено…
— Кто-то расшатал болты. В последний раз, когда я ездил, все было в порядке. Кто-то специально это сделал.
— Уильям!
Он кивнул.
— Все в порядке, не нужно делать такое лицо. Они все подшучивают над тем, как я вожусь с машиной. Все детали старые, нужно быть осторожным. Я и правда осторожен, потому что из-за этого колеса мы могли бы вывалиться прямо на шоссе, прежде чем машина отправилась к праотцам. Этого не случилось, так что все в порядке. Но кто-то явно поработал над этими болтами… — Уильям сосредоточенно хмурился. — Конечно, это достаточно легко можно было сделать. Гараж открыт большую часть времени, потому что Хармен держит там свои лестницы. Кто угодно мог проскользнуть туда и проделать свой трюк.
Мысли, одолевавшие Кэтрин, облеклись в слова:
— Эмили Солт могла знать, как расшатать колесо?
— Я не думаю. По ней не скажешь.
— Но могла и знать.
Уильям разразился смехом.
— Я думаю, она бы испугалась, что машина ее укусит! — Внезапно он снова стал серьезным. — Не знаю, каким образом Эмили могла бы это сделать. С тех пор, как мистер Таттлкомб вернулся домой, она лежит в постели с простудой. А в тот день с машиной еще было все в порядке. Разве ты не помнишь, миссис Солт позвонила во вторник и сказала, что не может навестить мистера Таттлкомба, потому что бедная Эмили слегла с температурой, и как хорошо, что он вернулся домой именно сейчас, а то мог бы заразиться.
Кэтрин это помнила.
— Так что это не могла быть Эмили Солт… — произнесла она, механически наполняя чашку Уильяма.
Кэтрин постучала в дверь гостиной мистера Таттлкомба. Услышав приглашение войти, она шагнула внутрь и обнаружила его сидящим в любимом кресле, с пледом на коленях и подставленной под больную ногу скамеечкой. Мистер Таттлкомб взглянул на нее, оторвавшись от огромной бухгалтерской книги и беспорядочной груды бумаг.
— Доброе утро, миссис Смит. В чем дело?
— Я хотела поговорить с вами кое о чем. — Кэтрин показалось, что на его лице появилось удивленное выражение, и она поторопилась добавить: — Об Уильяме.
Тут в ее голове совершенно нелепым образом возникло воспоминание о детской сказке про Красную Шапочку:
« — Какие большие у тебя глаза, бабушка!
— Это чтобы лучше видеть тебя, внученька!»
Глаза мистера Таттлкомба напоминали ярко-голубые блюдца. Он пригласил ее сесть и спросил, не случилось ли чего-нибудь. И в ответ услышал:
— Я думаю, кто-то пытается его убить.
Мистер Таттлкомб выглядел ужасно потрясенным.
— Моя дорогая миссис Смит!
Но он внимательно выслушал ее рассказ о том, как Уильяма ударили по голове, как Уильяма толкнули в спину, как колесо в его автомобиле оказалось расшатанным. Когда она закончила, выражение шока исчезло с лица Абеля. Он проговорил неторопливо и взвешенно:
— Вы думаете об Эмили Солт. Я тоже. Но я никогда не слышал, чтобы она когда-нибудь натворила что-то в этом роде. И она не могла ничего сделать с машиной, потому что была больна. Не говоря уже о том, что она не отличит капота от багажника.
— Она в самом деле больна? — вкрадчиво спросила Кэтрин.
Абель кивнул.
— Эбби так сказала. Она-то точно должна знать — о болезнях она знает почти все. И должен сказать, что она знает все об Эмили. Они прожили вместе тридцать лет. Как Эбби это вынесла, я не знаю, но как-то ей это удалось. И не думаю, что Эмили смогла бы ее провести — после тридцатилетнего знакомства. Но Эбби сегодня собирается ко мне на чай, так что я ей все это скажу. Вы ведь этого хотели?
