— Да, на прошлой неделе у нас было одно небольшое ЧП. Это случилось так внезапно, что я растерялась и оставила посетительницу в приемной одну.
— Так, Лиза, давай-ка поподробнее. — Я снова перешла на «ты».
— Был уже конец рабочего дня. Где-то без пяти минут семь без предварительной записи пришла одна женщина и сказала, что ей всего-то и надо — заверить копию свидетельства о браке. Только я сказала ей, чтобы она подождала, как в приемную влетел какой-то мужчина и сообщил, что на улице, у входа в нашу контору, горит урна. Я выбежала посмотреть. В мусорном ящике действительно все полыхало, тогда я схватила огнетушитель — он висит в коридоре — и загасила огонь. Все это заняло не больше пяти минут.
— И все это время женщина оставалась в приемной одна?
— Да. — Лиза виновато опустила глазки.
— Она могла прочитать какие-нибудь записи?
— В принципе да. Журнал лежал за стойкой. Теоретически в него можно было заглянуть. Запись о вызове к Прасковье была зафиксирована на одной из последних страниц. Я это хорошо запомнила. Честно говоря, эта бабулька Светлану Юрьевну уже достала… Когда я потушила пламя в урне и вернулась на свое рабочее место, посетительница сказала, что она не может больше ждать, и ушла. Я даже не успела поинтересоваться ее фамилией.
— Вы можете описать эту женщину?
— Да обыкновенная она какая-то, ничем не выдающаяся… Знаете, у нее типаж Светланы Юрьевны — небольшого роста, плотная, только волосы чуть темнее. А возраст примерно такой же. И Скиданова немного симпатичнее, что ли.
Я одобрительно кивнула. Словесный портрет этой дамы вполне подходил под описание женщины, которую Александр Дмитриевич принял издалека за свою супругу.
— А мужчина, сообщивший о возгорании, — как он выглядел?
— Я его толком и не запомнила. Он зашел, сказал об урне — и сразу же вышел.
Я показала Лизе фотографию Фокина:
— Это случайно не он?
— Думаю, нет… Тот мужчина скорее на бомжа был похож. Мне даже показалось, что он врет. Но в урне действительно что-то горело…
Я поблагодарила Лизу и покинула нотариальную контору. Мой взгляд зацепился за мусорку у входа — облупившаяся краска и копоть свидетельствовали о недавнем мини-пожаре. Вряд ли что-то загорелось от непотушенной сигареты. Скорее всего пожар был устроен специально для того, чтобы выманить секретаршу из приемной. Допустим, женщина, похожая на Скиданову, успела «срисовать» несколько последних вызовов. Проработав адреса, преступница и ее сообщник пришли к выводу, что удобнее всего устроить нотариусу ловушку в частном доме на улице Поперечной. По крайней мере, теперь алиби Светланы Юрьевны не вызывало у меня никаких сомнений.
Интересно, а куда же делась бабушка Прасковья? Я позвонила лейтенанту Будникову, чтобы узнать, как у него дела. Он сказал, что кое-что нащупал, но ему еще нужно некоторое время для того, чтобы все окончательно выяснить. Мне осталось только пожелать ему удачи.
Сев в свою «девятку», я озаботилась вопросом, куда ехать. На всякий случай позвонила домой Сивоплясову.
— Алло! — сказал Николай.
Я не стала ничего говорить, просто отключила мобильник. Мне захотелось сделать вдовцу сюрприз. До чего же я люблю эффект неожиданности!
До Соляной улицы я добралась минут за десять. Увы, «Мерседеса» во дворе не наблюдалось. Неужели Коля снова куда-то уехал? Может, стоило предупредить его о своем визите? Но раз уж я приехала сюда, то решила идти до конца и через какие-то две минуты уже нажимала на кнопку дверного звонка.
— Кто там? — задал классический вопрос Сивоплясов.
— Татьяна Иванова, — ответила я.
Послышался лязг металлических запоров, потом дверь открылась, и я увидела вдовца. Он был небрит и как-то неестественно покачивался.
— Проходите, — сказал он, — но почему вы не предупредили? Я не совсем готов к нашей встрече.
— Ясно, вы выпили, — сказала я, переступая через порог.
— Да, — признался Николай. — Но пока что себя контролирую.
— Очень хорошо, — сказала я, проходя в комнату. — Вы, наверное, недавно вернулись из Дольска? Похороны, поминки…
— Нет, знаете ли, я не был в Дольске. — Вдовец виновато улыбнулся и плюхнулся в кресло. — Вы, наверное, спросите меня — почему?
— Ну, в принципе хотелось бы знать.
— Шевельковы попросили меня не светиться. Помощь мою приняли, но решили, что лучше уж сохранить тайну нашего с Аней брака… К чему лишние пересуды?
— Ну да, ну да… Николай, вы еще не передумали взять на себя оплату моих услуг?
Этот вопрос застал Николая врасплох. Он колебался, не зная, что ответить. Его явно что-то останавливало.
— Я, знаете ли, Таня, сейчас не в форме, чтобы решать такие вопросы… Понимаете, я с утра зашел в церковь, поставил свечку за упокой Аниной души, потом встретился с моим давним приятелем, Валеркой Григорьевым. Мы с ним немного выпили… У меня есть один принцип — все дела решать только на трезвую голову. Мы, наверное, должны подписать с вами какой-то договор, но лучше отложить это до завтра…
— Николай, вы не так уж и пьяны, — заметила я.
— Не важно. Степень алкогольного опьянения не играет никакой роли. Ни за руль машины, ни за стол переговоров я подшофе не сажусь.
— Это похвально. Значит, мне прийти завтра?
Я видела, что Сивоплясов вновь колеблется. Он явно что-то знал, но никак не мог решиться рассказать мне об этом.
— Таня, — наконец выдавил он из себя, — я несколько не рассчитал свои финансовые возможности. Оказывается, в наше время не только жизнь — штука дорогая, но и смерть. Оплата ритуальных услуг обошлась в бо́льшую сумму, чем я предполагал.
— Ясно, на частного детектива средств уже не хватает. Но я и не настаиваю на том, чтобы работать на вас. Я могу общаться с вами как со свидетелем.
— Ну, какой же я свидетель? — Сивоплясов растерянно развел руками. — Я же не был на месте преступления…
— Но вы можете засвидетельствовать некоторые факты, полезные для следствия. Кстати, я хотела спросить вас: возможно, какая-нибудь… особа ревновала вас к Анне?
— Ну что вы такое говорите! — отмахнулся Николай. — Помилуйте, эта версия абсолютно беспочвенная.
— Да, значит, у вас имеется версия получше? А не поделились ли Шевельковы с вами какими-то догадками?
— В том-то все и дело. — Николай обреченно уставился в пол. — Я обещал хранить тайну. Я пытался намекнуть вам, что следы ведут в Дольск, но вы меня не поняли…
— Коля, то, что вы умеете держать язык за зубами, конечно, вызывает уважение, но в данном случае это неуместно. Не надо выгораживать преступников.
— По-вашему, я кого-то выгораживаю, да? Ну, конечно! Хорошо, я вам кое-что расскажу, но если вы пообещаете, что… — Сивоплясов вдруг замолчал, метнул в меня взгляд искоса и сказал: — Нет, я не имею права ставить вам какие-то условия, поэтому не могу ничего рассказать!
— Ну вот, опять все сначала. — Я раздраженно всплеснула руками. — Николай, скажите, что вас останавливает? Вы мне не доверяете?
— Нет, лично вам я доверяю. Но вот — найдете вы с моей подачи убийцу, и что дальше?
— А дальше будет следствие и суд.
— Вот! — Сивоплясов многозначительно поднял палец кверху. — Следствие… При нашей продажной системе любое следствие развалится или повернется не в ту сторону…
— Так, теперь я, кажется, все поняла. В убийстве Анны замешан дольский милиционер, не так ли? — Николай ничего не сказал, но по выражению его лица я угадала, что попала не в бровь, а в глаз. — Фокин, не так ли?
— А откуда вы знаете?! — изумился вдовец.
— Так я же работаю, расследование веду! А вы тормозите процесс!
— Ладно, — махнул рукой Сивоплясов, — я все расскажу. Когда я позвонил Аниной тете, она обрушила на меня сто тысяч проклятий. Однако ее сестра, Мария Евгеньевна, оказалась мудрой женщиной. Она согласилась встретиться со мной. Общаться с этой семейкой было нелегко, но, когда я предложил им материальную помощь, выпивший дядя Костя проговорился, что раньше из них деньги тянули, а теперь хоть кто-то им самим протянул руку помощи.
— А кто требовал с них деньги? — осведомилась я.
— Погодите, я и до этого дойду. Оказывается, когда Аня была еще несовершеннолетней и, разумеется, не имела водительских прав, она задавила человека — насмерть. — И Николай пересказал уже известную мне историю о том, как сорокалетний предприниматель Георгий Меньжега неудачно учил Аню водить автомобиль. — Он, конечно, взял вину на себя и в итоге отделался лишением прав на два года. Но следователю Фокину каким-то образом стало известно, что за рулем была Аня, и он начал шантажировать Шевельковых тем, что вернет дело на доследование: тогда Анюте дадут срок. Мария Евгеньевна и Константин Филиппович испугались и заплатили Фокину за молчание. Но Павел Леонидович так обнаглел, что стал приходить к ним за деньгами едва ли не каждый месяц. Недавно, зимой, сразу после Нового года, случился пожар, и Шевельковы разорились. Им стало нечем платить, и тогда Фокин заявил, что Аня уже взрослая, пусть сама и отвечает за свои проступки. Как события развивались дальше, они не знают, Аня им ничего не говорила. Но Шевельковы считают, что убийство их дочери — дело рук Фокина!
