— Ладно, посмотрим, — поджала губы Кэрол.
— Ты о чем?
— Мы же не можем оставить все как есть. Нам теперь просто необходимо разыскать этого человека.
— Ничего себе задачка! Если принять твою версию, он вполне может жить в Лондоне под чужим именем.
— Может — так, а может — нет. Коттедж был для него достаточно надежным прикрытием. К тому же я все-таки твердо убеждена: ему опаснее было бы менять имя. Так что, я думаю, он и в Лондоне зовется Уильямом Эллисом.
— Хорошо, но ведь он не один такой. Эллис — крайне распространенная фамилия.
— Это я понимаю — потому-то он, возможно, ее для себя и выбрал, — но только мы сможем быстро сузить круг поисков. Если мы нарисовали себе его образ правильно и он действительно состоятельный, привыкший к роскоши холостяк, его не стоит искать в таких районах, как Уайтчепел, Ноттинг-Хилл или Кэмдентаун, так? Он скорее обитает в одном из фешенебельных кварталов, а там вряд ли так уж много Уильямов Эллисов.
Я не уставал поражаться ее решительности и неиссякаемой энергии. Едва мы добрались до дома, она схватила телефонный справочник. Всевозможные Эллисы занимали в нем двенадцать колонок, но, после того как она отобрала Уильямов Эллисов и тех, кто по инициалам мог оказаться Уильямом, осталось две колонки. Прокорпев над справочником с час, отмечая карандашом те адреса, которые казались ей подходящими для нашего Эллиса, она получила в итоге всего тридцать вариантов.
— Вот, — сказала она, удовлетворенно вздохнув, — с этим списком мы наверняка справимся.
— И что же ты собираешься делать? — спросил я. — Обзванивать их по одному и спрашивать: « Простите, а вы часом не шантажист?»
Кэрол хмуро оглядела список еще раз.
— Нет, — сказала она, — звонить им вообще не стоит. Я ничего не смогу выяснить, не упомянув о Пепельном Береге, а это его спугнет…
— Но не можем же мы дежурить сразу у тридцати дверей и ждать, пока появится некто, соответствующий нашим приметам!
— Нам это не понадобится… Скажи мне, Джеймс, где паркуют свои машины жители Лондона?
— В основном на улице…
— Именно! Поэтому, если мы вечером обойдем эти тридцать адресов, у одного из них мы, возможно, увидим трехлитровый «ровер».
— Это мысль! — воскликнул я. — А ты не знаешь случайно, какого цвета машина?
— Она в двух тонах — бежевый верх, коричневый низ. Так сказал мне швейцар в отеле.
— Что ж, тогда это нетрудно будет проверить.
— Когда, по-твоему, этим лучше заниматься? Наверное, не раньше полуночи. Он может поздно возвращаться домой…
— Если мы будем бродить по улицам среди ночи, нас задержит полиция.
— Зачем же среди ночи? Можно начать часов в шесть или семь утра, когда уже рассветет. Наш Эллис еще наверняка будет дома.
— Если он вообще в Лондоне.
— Он только что совершил двойное убийство. Вряд ли он немедленно отправился обирать очередную жертву, — возразила Кэрол. — Ему сейчас нужно затаиться, лечь на дно… Мы не можем упустить этот шанс, Джеймс. Давай займемся этим завтра же утром.
Что тут поделаешь? Я должен был согласиться.
Мы разделили список на две равные части. Мне достались северные районы города. Для себя я взял напрокат машину, чтобы Кэрол могла воспользоваться «лагондой». Мы попросили телефонную службу разбудить нас в пять и в начале седьмого уже разъехались в разных направлениях от дома.
Полных два часа ушло у меня, чтобы объехать мои пятнадцать адресов. Один из них находился в Хэмпстеде, а другой — вниз по реке в Хаммерсмите, и расстояния между всеми были приличные. Кое-где это были многоквартирные дома с большими стоянками во дворах, и там при осмотре мне приходилось соблюдать особую осторожность. К счастью, мощных «роверов» выпускалось немного. Мне попалось только два, и по цвету ни один из них не подошел. Как ни удивительно, но эта прогулка доставила мне странное удовольствие. Охота за Уильямом Эллисом захватила меня. Теперь уже я и сам мечтал отыскать его, хотя не понимал, чем это может нам помочь. Но я не был удивлен, когда ничего не обнаружил.
Я вернулся домой в девять. «Лагонда» уже стояла на месте. Кэрол с нетерпением ждала меня, и я сразу же понял, что не итоги моих поисков ее так волнуют.
— Я нашла машину! — воскликнула она, едва я переступил порог. — Саут-Итон-террас, 104 — практически за углом отсюда.
Мы наскоро позавтракали и отправились туда. Я сумел втиснуть машину между другими, стоявшими у тротуара через дорогу от дома 104. Невдалеке от входа я заметил броский «ровер» Эллиса. Сам дом был элегантным строением в три этажа. Поскольку звонок мы заметили только один, нетрудно было предположить, что Эллису принадлежит весь дом. Мы выбрались из машины и подошли, чтобы рассмотреть его поближе. Справа от входа вниз уходили несколько крутых ступенек, ведущих в подвал, однако его окна плотно прикрывали венецианские жалюзи, и заглянуть туда нам не удалось. Комната на первом этаже служила, вероятно, столовой. Это все, что было видно с улицы. Мы несколько раз прошлись мимо, но тут в столовую вошел какой-то мужчина, очевидно сам Эллис, и нам пришлось ретироваться. Из машины мы еще немного понаблюдали за ним. Это был рослый, крепко сбитый человек, с загорелым, привлекательным лицом. Походив по комнате, он неожиданно подошел к окну, и Кэрол сказала, что нам лучше уехать. Она панически боялась быть узнанной. К тому же все, что можно было, мы уже видели.
Что касается меня, то занятное приключение окончилось. Мы выследили этого человека, что было само по себе достижением. Ну и что дальше? Разве это что-нибудь меняет? Я снова перебрал в памяти все, что мы о нем узнали за последние сутки, но не обнаружил никаких оснований сомневаться в его добропорядочности. Роскошный городской дом мало соответствовал образу собирателя гербариев, но кто сказал, что богатый холостяк не может позволить себе иметь наряду с уединенной сельской обителью и хороший дом в Белгрейве? Деревенский коттедж отлично сочетался с увлечением Эллиса. Судя по всему, он и не пытался скрывать, что у него два дома, — в обоих он жил под собственным именем. Словом, я не видел ничего, что могло бы бросить на него хотя бы тень подозрения.
Кэрол, разумеется, видела все это в совершенно ином свете. Лондонский дом, сказала она, это как раз то гнездышко для удачливого шантажиста, которое рисовалось ее воображению. В центре города, изолированное от посторонних, спокойное. Для одинокого человека оно, пожалуй, великовато, если только он не занимается на дому каким-то бизнесом. Ясно, что такой дом обходится в баснословные деньги. У мелкого шантажиста таких сумм быть не может. Но ведь мы сошлись на том, что у него наверняка были еще жертвы, помимо Артура. Значит, выкачивал он немало… Кэрол говорила таким нетерпеливо-назидательным тоном, словно я был упрямым ребенком, который никак не хочет понять очевидного. Ее подозрения против Эллиса теперь, когда мы его разыскали, переросли в уверенность, и, с ее точки зрения, нам оставалось только найти подходящий способ разоблачить его.
Вместо того чтобы сблизить нас, наши совместные усилия только углубили пропасть между нами. Мы подошли так близко и ее краю, что уже невозможно было делать вид, что ее не существует. Этим же вечером между нами произошло объяснение, которое окончательно поставило под угрозу наше совместное будущее.
Было около шести часов. Я как раз наливал нам по стаканчику аперитива, когда Кэрол вдруг сказала:
— Джеймс, я все-таки решила позвонить этому Эллису.
— И что ты ему скажешь? — спросил я встревоженно. Мне тут же представился иск по обвинению в клевете.
— Я вообще ничего не буду говорить. Мне нужно только услышать по телефону его голос, чтобы проверить, похож ли он на тот, что мы слышали в доме у Фэй. Как только он заговорит, я сразу положу трубку.
Что ж, подумал я, от этого вреда не будет.
— Лично я просто не — узнал бы голоса после стольких дней, — сказал я, — но ты, конечно, можешь попробовать, если считаешь, что в этом есть хоть какой-то толк.
Кэрол нашла в справочнике номер и набрала его. Она чуть отстранила трубку от уха, чтобы я тоже мог все слышать. Мужской голос ответил ей почти сразу: «Алло, Уильям Эллис слушает». Голос был спокойный, уверенный, довольно высокий — и совершенно незнакомый. Через несколько секунд он повторил: «Алло, кто говорит?..»
Кэрол дала отбой. Лицо ее помрачнело.
— Совершенно непохоже, — сказал я. — Если ты помнишь, тот голос был очень низкий.
— Он наверняка изменил его, — возразила она. — Глупо было бы говорить своим голосом.
Я только пожал плечами. На нее никакие доводы не действовали.
— Как бы то ни было, — продолжала Кэрол, — должны быть какие-то еще способы проверки. А что, если я пошлю ему письмо? Так, чтобы он должен был ответить. Предлог придумать нетрудно, и мне не нужно будет даже подписываться своим именем… Тогда мы сможем сравнить его почерк с запиской, которую нашли у Фэй. И если обнаружится сходство…
