При расставании Андрей с чувством пожал Халеду руку и сказал на иврите, что гордится знакомством с ним.
***
Когда я на следующий день позвонил Андрею, его уже не было. Он ушел в пустыню. Искать рукопись. Зеэв пытался объяснить, что сезон для экспедиций не подходящий – все было бесполезно. Меня он не только не пригласил присоединиться (знал, что не пойду), но даже и не заикнулся о своем путешествии.
Через пару дней я привел Халеда к родителям. Мой отец узнал, что Халед –сотрудник ШаБаКа и настоял на знакомстве. Целых два часа мы говорили на иврите за русским чаем про арабскую ментальность.
– Ну, а отношение к женщине? – поинтересовался папа. – Оно все-таки у вас, как бы выразиться... потребительское.
Мама в этот момент как раз вышла на кухню, и Халед неожиданно разоткровенничался.
– Мне кажется, что у европейцев другая крайность. Женщины повсюду помыкают мужчинами. Это противоестественно.
– Но дело не в том, кто главенствует, – вмешался я. – Я помню, когда в Рамалле служил, нас инструктировали не заступаться за арабских женщин, когда их на твоих глазах мужья бьют. Говорили, что если ее защитить, ее потом дома до полусмерти забьют. Нам даже заговаривать с замужними женщинами не разрешали, потому что за это ей тоже мордобой полагается. Это так?
– Если она ответит, то полагается, – согласился Халед.
– И это что, нормально, по-твоему? Нормально бить женщину?
– Я против жестокости. Но мужчина не должен находиться в подчинении у женщины, а чтобы в таком положении не оказаться, он должен постоянно женщине о ее месте напоминать. Я никогда не видел, чтобы мой отец ударил мать, но иногда он запирал ее в комнате. Вполне можно и без побоев с женой обходиться, хотя это и трудно.
Я не верил своим ушам. Честно говоря, не ожидал такого от Халеда. Но он говорил это так буднично и убежденно, как будто сообщил нам, что правильно чистить зубы или мыть руки перед едой, поэтому я не стал возражать.
Когда Халед уже собрался уходить, мама вдруг вспомнила, что звонил Андрей и просил передать, чтобы я срочно приехал.
Я тут же набрал номер, но никто не подходил.
– Ничего не понимаю. А откуда он вообще-то звонил? – спросил я у мамы.
– Из дома, – твердо сказала мама.
– Ты уверена? Там никто не берет трубку. Я 5 минут ждал.
– Нет, он точно сказал, что уже вернулся из своего какого-то похода и ждет тебя дома. Говорил, что это очень важно.
Халед был за рулем и вызвался меня подвести.
По дороге Халед расхваливал мне маслины какого-то араба из Абу-Гоша, «не попробовав которые невозможно знать, какой вкус Бог задумал для этих плодов», и пытался объяснить, в какой лавке на рынке «Махане Иегуда» их можно купить. Я не очень понял его описание, и он пообещал показать мне все на месте, если Андрея не окажется дома. Но Андрей уже появился.
– Я нашел ее, нашел! – кричал Андрей, втаскивая нас в гостиную и что-то тараторя. – Тебя не дождался, не смог утерпеть – в фотоателье бегал, только вернулся. И знаете что? Все получилось! В лучшем виде получилось!
– О чем ты? Какое ателье? Где ты был? – ничего не понял я.
– Я нашел то место! Нашел рукопись… – говорил Андрей возбужденно, слегка косясь на Халеда.
– Брось! Быть того не может… Показывай!
– Показывай! – усмехнулся Андрей. – Я и не думал ее забирать. Рукопись очень легко повредить, а я подходящей сумки с собой не взял… Я просто искал место, не очень-то надеясь его найти. Это была всего лишь разведка. Единственно, что я из пещеры вынес – вот эти две монетки. Посмотри, как хорошо оттерлись.
Андрей достал из кармана две одинаковые серебряные монеты. На обеих сторонах виднелись хорошо различимые еврейские надписи, но шрифт был древний и прочитать я их не смог.
– В общем так, – продолжил Андрей, спрятав монеты обратно. – Это свиток. Надо думать, пергаментный. Как он сохранился, трудно судить. Он слипся, и разворачивать его я не стал. Вдруг поврежу. Я ведь в тот раз вообще понял, что передо мной рукопись, только когда ее случайно задел и от нее отвалился внушительный кусок. Точнее, я даже и тогда не сразу все понял. Я потянул за край, открошил от свитка еще кусок и только тут заметил, что передо мной древний текст. Ну а в этот раз я вообще ничего не трогал... Но зато я взял с собой фотоаппарат со вспышкой и очень хорошей оптикой и снял те два фрагмента, которые отвалились еще в прошлый раз. Сейчас бегал печатать. Вот смотри, что получилось…
Он схватил со стола пачку фотографий и протянул мне.
– Андрей нашел в каком-то ущелье рукопись, это снимки из той пещеры, – объяснил я наконец ничего не понимающему Халеду.
– Осторожней с этим, – предупредил Халед. – Вас могут бедуины выследить и пещеру разграбить…
– Не бойся. Там уже завтра будут археологи. Завтра утром мы сообщим в Управление древностей, – когда я это говорил, я не сомневался, что так оно и будет.
Среди фотографий горшков и каких-то непонятных предметов были снимки явно древнего текста. Всего два фрагмента. Один сохранился прекрасно. Текст был арамейский, я принялся читать, сразу переводя Андрею на русский:
«Ты обратил меня в источник вод, орошающих пустыню, в родник, дающий жизнь саду... насажденному кипарисами… В тени его будут пастись… и птицы небесные в ветвях… Жаждущие придут ко мне... Потекут реки воды»…
Я был потрясен.
– А где ты говорил, будто было написано «Шней Йешуа» – Два Иисуса? – спросил я.
– Вот здесь, – показал мне Андрей другой, по-видимому, внешний фрагмент, который сохранился заметно хуже. Там среди прочего действительно проступали буквы «йуд-шин-вав-айн, а также «шин-тав».
– «Йешуа» – это действительно может быть имя собственное, но это надо еще тщательно проверить. Ну, а «шин-тав» и закорючка, похожая на «йуд», никакого отношения к ивритскому слову «штей» не имеет. Это точно.
– Не имеет? Почему это не имеет?
– Потому что текст-то арамейский. А «два» по-арамейски это «трей», а не «штей». Ну, а «шин» и «тав» во многих словах могут соседствовать, например, в арамейском слове «хашта», что значит «сейчас»! Я уже не говорю о том, что в мужском роде слово «два» звучит как «шней», а не «штей».
– Ладно, – махнул рукой Андрей. – Тебе виднее.
***
Халед скоро ушел, а я стал изучать карту, которой Андрей пользовался в путешествии.
Как я понял, пещера находилась в нескольких километрах в северо-западном направлении от Каранталя, в ущелье Макух. Я был хорошо знаком с другим ущельем – вади Кельт. Это место – очень красивое и очень популярное у туристов – находилось чуть южнее. А вот про ущелье Макух я ни разу нигде не слышал.
– Ну а ты знаешь, что это за текст, который ты сейчас перевел? – спросил Андрей.
– Вообще-то это похоже на фрагмент из одного кумранского гимна… Нужно бы сопоставить. Постараемся узнать, кто там вообще в этом районе обитал, – сказал я. – Сам я ничего про это место не знаю. Надо посоветоваться с опытными людьми...
– Эти «опытные люди» овладеют рукописью, и дело с концом. А я не только этот свиток нашел, я его хочу забрать и изучать, – запротестовал Андрей.
– Не дури. Как ты можешь изучать текст, даже не зная языка? Кроме того, по закону ты должен эту рукопись передать государству. Сегодня мы уже не успели, но завтра утром надо обратиться в Управление древностей и все им подробно рассказать…
– Ну уж нет! – возмутился Андрей.
– Как так нет?! Что за ребячество?! Ты что, не знаешь, у нас это уголовное дело, присваивать археологические находки… К тому же Халед знает, он же может разболтать еще кому-то, и мы попадем под суд за укрытие рукописи.
– Так надо его предупредить, чтобы помалкивал. К тому же я собираюсь передать свою находку в Управление... Я просто не тороплюсь этого делать. Не напрасно я всегда чувствовал, что это место связано с тайной! Я должен сам это все сначала исследовать. Эта рукопись – моя находка, моя миссия, и прежде чем ею поделиться с человечеством, я хочу сам все, что возможно, изучить наедине. Ну что, понял теперь?
– Понял. Тебя подмывает еще одну папку завести. Но долго тянуть с этим не советую… Сам же влипнешь в неприятности.
– Давай сделаем так. Пойдем туда вместе с какой-нибудь подходящей тарой. Все заберем, переснимем, просмотрим и уж тогда, после этого, ближе к моему отъезду заявим о находке. Согласен? Мы должны первые все просмотреть. А Халед, надеюсь, никому не скажет…
Я и сам потихоньку начал входить в азарт. Мне тоже страшно захотелось самому скорее все это увидеть. Первому прочесть древнюю рукопись, написанную по-арамейски!... А там в Управлении древностей подождут недельку-другую…
– Значит, так, – сказал я, подумав. – Уже сегодня можно связаться со специалистом, но только для того, чтобы произвести общую разведку, и своих карт не раскрывать. Саритин муж – Пинхас. Я тебе о нем рассказывал. Это свой человек. У него можно многое выяснить...
