Скотт стер это сообщение и перешел к следующему. Следующее было от Пола Будреса.
— Привет, это Пол. Перед тем как выходить из дома, позвони мне. Немедленно позвони, слышишь? Не выезжай на работу, не поговорив со мной.
Скотту не понравился голос Будреса — очень уж напряженный. Поли Будрес был чуть ли не самым спокойным из всех его знакомых. Скотт глубоко вдохнул, выдохнул и позвонил ему.
— Что происходит? — спросил его Будрес.
— О чем ты?
— Здесь тебя ждут крысы из группы внутренних расследований.
Скотт сделал несколько глубоких вздохов подряд.
— Чего хотят?
— Ты не знаешь? Мейс слышал, как они говорили с Леландом. Хотят отправить тебя в центр, чтобы ты сюда не вернулся.
— Меня в чем-то подозревают?
— По полной программе. Ни жетона, ни зарплаты, домашний арест до конца расследования.
— Это безумие.
— Позвони в профсоюз. Переговори с адвокатом, прежде чем приходить сюда.
— А что будет с Мэгги?
— Парень, она же тебе не принадлежит. Я разузнаю, что смогу.
И Будрес повесил трубку.
У Скотта кружилась голова и земля уходила из-под ног. Он представил себе пляж, так, как учил его Гудмен. Песок, горячий от солнца, ласковые волны. Солнце жарит так, что кожа облезает. Сердце стало биться ровнее, он успокоился, в голове прояснилось.
Внутренние расследования заинтересовались им, но Энсон с Шенкманом его не арестовали. Значит, ордера на арест еще нет. А это значит, что есть простор для маневра. Но Скотту не хватало фактов.
Он позвонил на мобильный Джойс Каули. Она ответила после третьего звонка.
— Это Скотт. Джойс, что происходит? В чем дело?
Она молчала.
— Джойс? От меня только что ушли два рампартских детектива. Они намекнули, что Дарил Иши убит и подозревают в этом меня.
Она молчала, словно никак не могла решить, отвечать или нет.
— Вчера вечером к нему пошли Паркеры, чтобы взять образец ДНК. Они обнаружили, что он застрелен. А также Эстелла и один из съемщиков.
Скотт опустился на диван.
— И решили, что убил его я. По описанию похоже на убийство из-за наркотиков. Они же все употребляют.
— Исключено. Они получили свежую партию, но наркотики не тронули. — Она помолчала. — Речь шла о вашем нестабильном состоянии и о лекарствах, которые принимаете.
— Рампартские детективы знают, что мне прописано. Они специально спрашивали, какие лекарства я принимаю. Откуда они могли это узнать, Джойс?
— Не знаю. И никто не знает. Все говорят о вас — весь верхний этаж плюс начальство. Им не нравится, что вы вмешались в расследование этого дела.
— Я не убивал этих людей. Зачем мне убивать Дарила? Я хотел узнать, не видел ли он чего. Может быть, действительно не видел. Теперь уже мы этого не узнаем.
— Якобы вы старались заставить его говорить, да и пристрелили.
— Так они говорят?
— Подразумевают. Я должна идти.
— Вы думаете, это сделал я?
Каули молчала.
— Вы думаете, это я их убил?
— Нет.
Джойс Каули положила трубку.
Унес ли Дарил с собой в могилу то, что ему нужно знать? Если Дарил что-то видел, вряд ли он бы стал молчать об этом. Скотт стал думать, кому мог рассказать Дарил. Может быть, Маршаллу, но Маршалл сейчас в тюрьме.
Скотт подумал и пошел к компьютеру. Открыл сайт департамента шерифа, чтобы узнать тюремный номер Маршалла и телефон коммутатора тюрьмы.
— Это детектив Бад Opeo, отдел убийств и ограблений Управления полиции Лос-Анджелеса. Мне нужно увидеть заключенного Маршалла Иши. — И Скотт продиктовал номер. — Я намерен сообщить ему о смерти его брата, то есть это визит вежливости. Адвокат ему не понадобится.
Договорившись о встрече, Скотт взял на поводок Мэгги и вышел из дома. Он свернул на шоссе, ведущее к центру Лос-Анджелеса и к Центральной мужской тюрьме. Мэгги, как всегда, встала на консоль и оглядывала окрестности, веселая и всем довольная.
Скотт проезжал студию «Юниверсал» и Голливудскую развилку, когда его телефон вдруг зазвонил. Это был доктор Гудмен. Меньше всего Скотту хотелось разговаривать с ним, но тем не менее он ответил.
— Скотт, я пытался до вас дозвониться. У меня в офисе ЧП. Это очень неприятная ситуация для меня, но и вас, я боюсь, это расстроит.
Скотт ни разу не слышал у врача такого голоса.
— Доктор, вы в порядке?
— Конфиденциальность в отношениях с пациентами и доверие пациентов для меня превыше всего…
— Я вам доверяю. Что случилось?
— В мою приемную залезли, Скотт, и кое-что украли, в том числе вашу историю болезни. Я прошу прощения…
Скотт подумал: вот почему Шенкман с Энсоном и начальство с верхнего этажа знают о нем такие вещи, каких им знать не положено и неоткуда.
— Подождите, доктор. Мою историю болезни украли? Мою?
— Не только вашу, но в том числе и вашу. Видимо, ухватили целую пачку. Я позвонил…
— Вы позвонили в полицию?
— Приехали два детектива. Скотт, я хочу, чтобы вы знали: я вашего имени не называл. Они просили список пациентов, чьи истории болезни были украдены, но это нарушило бы конфиденциальность. Я вас не назвал.
У Скотта появилось гнусное чувство, что его имя и так было известно грабителям.
— А как именно залезли, вам сказали?
— Дверь и окна целы, так что у грабителя, видимо, был ключ. Детективы сказали, что такие ограбления, как правило, совершают люди, знакомые уборщикам здания. Делают ключ и хватают все, что под руку попадется.
— Когда это случилось?
— Позавчера.
А днем раньше Мэгги среагировала на вторжение в дом. Скотт вспомнил порошкообразную субстанцию в замке.
— Доктор, а как звали детективов, которые к вам пришли?
— Уоррен Бродер и Дебора Керланд.
Скотт записал имена, пообещал Гудмену, что позвонит через несколько дней, и набрал номер полицейского отделения Северного Голливуда.
Он представился и попросил к телефону детектива Бродера или детектива Керланд.
— Керланд здесь. Оставайтесь на линии.
Через несколько секунд Керланд сняла трубку. В ее голосе звучали ум и профессионализм, и это напомнило ему Каули.
Скотт еще раз представился, назвав номер жетона.
— Вы с детективом Бродером выезжали на ограбление доктора Чарлза Гудмена. Его приемная в Студио-Сити.
— Да. А позвольте спросить, почему вас это интересует?
— Доктор Гудмен мой друг. Это неофициальный звонок.
— Понятно. Спрашивайте. Я или отвечу или не отвечу.
— Каким образом грабитель проник в помещение?
— Через дверь.
— Интересно. Вы сказали Гудмену, что грабитель воспользовался отмычкой?
— Нет, не сказала. А сказала: видите, какая чистая скважина? Часто воры покупают ключ у обслуживающего персонала здания. Мой напарник считает, что замок вскрыли бамп-ключом, а я — что электропиком.
— Почему ими, а не отмычкой?
— Я решила проверить замки и попросила у доктора ключи. Ключи скользили. Я их вытерла, вставила в замок — все равно скользят. Оба замка были полны графитовой смазки.
Скотт поблагодарил ее и отключил телефон, бездумно глядя на проносившиеся мимо машины. С каждой машиной рос его страх. Кто-то хочет повесить на него убийство Дарила. Кто-то хочет знать, что ему известно об убийцах Стефани. Кто-то очень не хочет, чтобы убийц Стефани нашли.
Скотт развернулся и поехал домой. В кладовке он нашел большую нейлоновую сумку, положил туда пистолет, патроны, наличные из-под будильника и две смены белья и одежды. Выгреб из шкафчиков в ванной все свои лекарства. На рецептах значилось имя Гудмена. Три дня назад кто-то залез к нему в дом, порылся в его вещах и увидел это имя, а позавчера этот кто-то залез в кабинет Гудмена и украл историю болезни Скотта.
Скотт перенес сумку в гостиную. Там он собрал все материалы по расстрелу и сложил в сумку. Туда же лег ноутбук. Скотт стал снимать со стен планы, карты и фотографии. Подумал, не оставить ли фотографию Стефани на стене, но не оставил. Она была с ним с самого начала, так пусть будет с ним до конца.
Он взял Мэгги на поводок и помедлил перед тем, как вскинуть тяжелую сумку на плечо.
— Пойдем, девушка. Мы должны это сделать.
Положив сумку в багажник, Скотт направил машину к автостраде.
Скотт поставил машину на парковке напротив тюрьмы, но выходить не стал, остался в машине вместе с Мэгги. Через двадцать пять минут Мэгги встрепенулась, понюхала воздух и насторожила уши. Скотт пристегнул поводок. Когда появился Пол Будрес, они вышли из машины.
— Она учуяла тебя за сорок секунд до того, как я увидел.
Будрес явно был не в своей тарелке. Углы губ опустились вниз, глаза сузились до щелочек.
— Следователи ушли. Решили, что ты не придешь.
— Это сделал не я.
— Черт побери, знаю, иначе меня бы здесь не было.
