Ознакомительная версия.
— А они говорили, что они делают? Как они эти деньги зарабатывают?
— Я не знаю. Они никогда не говорили. А если я их спрашивала, сразу прекращали разговор и уходили. Я побоялась, что больше они мне ничего не расскажут, и поэтому прекратила спрашивать.
— Их мама знала об этом?
— Нет. Они хранили все это в тайне. Говорили, что мама сильно рассердилась бы, если б узнала. Они думали, что возьмут папу и привезут его обратно к маме, и тогда она будет довольна и не будет больше плакать. Поэтому и деньги от нее прятали — под плиткой пола, за батареей. А правда, что их мама умерла?
— правда.
— Вот ужас! Они, когда приедут, расстроятся!
— Ты думаешь, они приедут?
— наверное! Но они точно не пропали в скалах! Ой, мне уже пора! Домой пора! Вы не выдавайте, что я вам тут рассказала, хорошо?
— Хорошо.
— Ну все, я побежала. И Стасиком не говорите тоже, ладно?
И, подскакивая, как стрекоза, девчонка бросилась от нее со всех ног. Она буквально летела обратно в квартиру. И, ворвавшись, даже забыла захлопнуть за собой дверь. Потом все-таки захлопнула. Плинтус под батареей снимался довольно легко. Под ним лежал мятый пакет из Мак — Дональдса. Она раскрыла его, и, охнув, выронила на пол. В пакете лежали деньги. Настоящие доллары. Восемьсот сорок долларов купюрами по двадцать….
— Викуся! Вичка! Боже, с ума сойти! — из глубин пустынного бетонного коридора на нее неслась огромная фигура на шпильках, с ярко — рыжими волосами, распахнутыми полами белого халата — на всех парусах. Фигура была достаточно объемной и неслась, сметая все на своем пути. К огромному своему удивлению, в этой фигуре она опознала свою однокурсницу, студентку, вместе с которой училась все шесть лет — выбравшую, как и она, специализацию педиатра и за свои рыжие природные волосы и огненный нрав получившая кличку «Рыжая Соня». Обрадованная до предела, через минуту очутилась в могучих объятиях своей приятельницы, на чужбине — подруги. И в глубинах холодного бетонного коридора (очередной бетон — словно ничего, кроме бетона, в этом городе нет) ей стало намного теплей. Отучившись честно все шесть лет и закончив медицинский институт, Рыжая Соня (как же ее звали на самом деле? Сейчас и не вспомнить!) выскочила замуж за военного и уехала с ним в какой-то маленький приморский городок. В какой — никто так и не узнал. Теперь она знала (в Южногорск) и от этого их встреча была еще более приятной.
— викуся моя! Боже мой! Глазам своим не верю! Вдруг смотрю — в нашей поликлинике, в глубине коридора — ты! Я сначала подумала, что с ума сошла! Что тебе тут делать? А потом — смотрю: лицо у тебя такое сосредоточенное, такое лицо ни с кем не спутаешь! Точно, ты! Что ты тут делаешь, в нашей глуши? Ты же работала в крутой медицинской фирме!
Она скромно опустила глаза вниз, не зная, что ей сказать… К счастью. Разговорчивая рыжая Соня была не из тех, кто слушает ответы на заданные ею же вопросы. Еще через минуту могучий поток энергии с рыжими волосами увлек ее в глубь пустынного коридора, затащил в уютную чистенькую комнатку, на которой висела табличка «ГЛАВВРАЧ». Она была усажена в мягкое кресло (в глубине кабинета стоял мягкий уголок), на столе появились чашки с ароматным кофе, конфеты, начатая бутылка коньяка. Через полчаса она знала всю историю Сониной жизни.
По приезде в Южногорск (именно сюда перевели ее мужа) она устроилась работать по специальности — в районную поликлинику. Ее муж получил квартиру в новостройке (одной из первых новостроек в этом районе), почти рядом с работой. Он недолго оставался военным. Вышел в отставку и вместе с братом открыл строительную фирму. Дела его пошли в гору. Вскоре из нового района они переехали в самый центр. У Сони появилась машина, чтобы добираться до поликлиники. Муж настаивал, чтобы она ушла с работы, но она не хотела. Соня тоже сделала карьеру — стала главврачом всей поликлиники. И теперь к ней обращались уже не Рыжая Соня, а Софья Михайловна (оказывается, Соня — было ее настоящее имя). На всем этом безоблачном фоне была только одна трагедия: Соня не могла иметь детей. Вначале, когда они с мужем мыкались по казенным квартирам, она сделала аборт. Аборт оказался с осложнениями. Теперь их дом был полной чашей, а она не могла родить. От этого она еще больше погрузилась в свою работу, а муж в конце концов смирился. Все это было рассказано быстро, как на духу, и, когда соня устала говорить, то повторила тот же вопрос — что ты делаешь здесь? Она тяжело вздохнула, выпила рюмку обжигающего коньяка… В кабинете было так уютно и тепло, в глазах Сони светилось искреннее внимание, она так устала от беспросветного черного отчаяния, в котором существовала все эти дни…. Ей было очень страшно и одиноко. И, раскрыв рот, она, не задумываясь, выложила свою историю. Соня выслушала ее историю очень серьезно, не перебивая и не задавая лишних вопросов.
— Я догадывалась, — просто сказала она, — я знала твою девичью фамилию — Панченко, и когда услышала фамилию этих детей, сразу поняла, что это не может быть простым совпадением. Честно говоря, эти дети стали моей болью. Когда я узнала, что она исчезли, то не спала несколько ночей. Я их знала. Это был сложный случай. Их врач (у них хорошая районная врач) часто советовалась со мной. Ты ведь знаешь, что они были больны?
— Разумеется!
— так вот, к таким детям мы относимся по — особому. Они стоят на отдельном учете и я знаю их всех. И поэтому я знаю твоих малышей. Но. что ты собираешься делать? Ты их ищешь? Как это теперь говорят — ведешь собственное расследование?
— господи… — она нервно заходила по комнате, ломая руки, — господи, мне все время кажется, что я нахожусь в страшном черном круге… вокруг такая темнота… Такое отчаяние… И я бреду сквозь это все, вернее, ползу, в сплошной тьме. Да мне и в голову не приходило назвать так, как ты сказала… А вот теперь ты назвала прямо, назвала так, как оно есть, и у меня прояснилось в глазах! Конечно. Я веду собственное расследование! Разумеется! Что же я еще делаю! И буду вести его до самого конца, каким бы ни был этот конец!
— так я и подумала, — ее поразили в голосе Сони твердость и решительность, — сядь и успокойся. Лучше бы ты наняла частного детектива.
Сразу успокоившись, она села обратно в кресло. С Соней действительно приятно было говорить!
— Это невозможно. И дело совсем не в деньгах. Просто здесь замешаны слишком личные обстоятельства. Кроме того, я не хочу, чтобы кто-то копался в личной жизни моей сестры. И потом, самое главное — частному детективу нельзя доверять полностью, на все сто, а себе — можно. Поэтому я все делаю сама.
— Так я тоже подумала. Ладно. Если хочешь расследовать сама — действуй! Только будь осторожна. Я помогу тебе всем, чем смогу. Ты будешь знать все, что смогу узнать или достать я. И помни: с этого момента у тебя появился друг. Друг, который всегда окажет тебе помощь и к которому ты сможешь обратиться в беде.
Еще через полчаса они сидели за столом, уткнувшись в медицинскую карту Стасиков.
— ты видишь сама — никаких данных об их отце нет, — сказала Соня, — твоя сестра числилась матерью — одиночкой официально. Однажды она сказала мне в беседе (мне доводилось с ней беседовать), что она совершенно не помнит отца Стасиков. Она даже точно не уверенна в том, кто был их отец! Так могло быть?
— Вполне! Насколько я понимаю, у Светы всегда одновременно было несколько любовников.
— Ты видишь эту пометку на их картах? Не обижайся, но… это означает больных детей из неблагополучной семьи. Они числились из неблагополучной семьи…. Не благополучными.
— Я не обижаюсь. Я все понимаю. Наверное, это действительно было так.
— Не совсем.
— Что ты имеешь в виду?
— лучше тебе поговорить с их районным врачом. Я познакомлю тебя с ней. А пока… что ты так усиленно смотришь?
— В карточке записана их группа крови?
— Да. У них редкая группа. Четвертая, резус отрицательный. Что с тобой?
— У светы, как у меня, была первая группа крови, резус положительный. Значит, они взяли кровь отца…
— Да. Вот видишь, что-то ты уже знаешь об их отце! Ты знаешь, что этот мужчина имеет четвертую группу крови, резус отрицательный…
— господи… — она закрыла лицо руками и обессилено откинулась на спинку кресла, — спасибо тебе, Господи…
— Да что с тобой? Что происходит?
— Потом. Возможно. Я расскажу тебе об этом потом. А пока…. Пока знай: то, что ты сейчас рассказала, очень для меня важно.
Районным врачом оказалась пожилая женщина с приятным, одухотворенным лицом. У нее были добрые глаза и аккуратно собранные в узел на затылке седые волосы. Соня завела ее в кабинет, и, сказав женщине, что она должна рассказать абсолютно все, оставила их наедине, шепнув, что ждет ее у себя после этого разговора.
— Чем я могу вам помочь, деточка?
Ознакомительная версия.
