Я сел напротив нее.
— Вы будете звонить в банки? — спросил я.
— Только если ничего другого не останется. Сперва мне надо подумать. Теперь я вспомнила, что записала фамилии в алфавитном порядке: Кастерс, Мэнпинг и Хэтс. И вот я думаю, как записала названия банков. В том же порядке, в каком я их посещала? Иногда я представляю себе эту записку.
— А где она? — спросил я.
Маделина пожала плечами.
— Она была в доме. Я забыла ее захватить.
— Забыли?
— Никто не лишен недостатков, — заметила она. — Даже великий мистер Скарборо забыл захватить с собой газету, которую купил.
Снова ирония. Она все знает и насмехается надо мной.
Я нагнулся над столом.
— Кончайте представление. Вы просто водите меня за нос.
— И не думаю. Я уверена, что вспомню это раньше, чем через месяц.
Мне очень хотелось ударить ее, но я взял себя в руки и встал.
— Между прочим, — напомнила она, — вы хотели сегодня отнести приемник в ремонт.
Я взял приемник и вышел с ним из дома.
Это было как во сне, когда стоишь на сцене перед тысячами людей и вдруг замечаешь, что ты голый. У меня было подобное чувство, когда я вышел на улицу. И я был не только голый, мне казалось, будто с меня содрали кожу.
С трудом я заставил себя идти не спеша к машине. Когда я сел в нее, то почувствовал себя лучше. Я ехал так медленно, словно машина готова была в любой момент рассыпаться.
На углу мужчина продавал газеты. Я остановился, посигналил и, не глядя, сунул ему пять центов. Он протянул мне газету. Я поехал дальше к берегу моря, оставив позади город. Был прекрасный солнечный день, и с залива дул легкий бриз.
По пути встречалось мало машин. Я свернул с шоссе и остановил машину между дюнами. Там я развернул газету, чувствуя, будто у меня в руках бомба с часовым механизмом.
Чарисса еще не вспомнила — своего фото я не нашел. Хотя на это нельзя было рассчитывать. Полиция забрала бы меня еще до выхода в свет газеты.
Заголовок гласил: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ТАИНСТВЕННЫЙ УБИЙЦА».
В статье не было ничего нового — все то, что можно было вывести из найденных улик и показаний Чариссы Финлей. Миссис Батлер и я вернулись в дом, чтобы забрать деньги. И как только я их забрал, я тотчас убил ее и поджег дом, чтобы спрятать концы в воду.
Ясно, что так они и должны были думать.
Я огляделся. Машин не было видно. Я взял приемник и пошел в дюны. Там я бросил его в заросли кустарника.
— Эй, мистер! — послышался детский голос. — Почему вы бросили радио?
Я обернулся. Из кустов вышел мальчик лет десяти или двенадцати с пневматическим ружьем в руке. Он подошел к приемнику и поднял его.
Откуда он взялся? Тут из кустов вышел еще один мальчик. У него тоже было ружье.
— Эй, Эдди! — крикнул первый. — Посмотри, вот приемник. Этот мистер выбросил его. Можно мы его возьмем, мистер?
Я судорожно соображал, что ему ответить. Слова застревали в моем горле.
— Он сломан. Он не работает.
Они посмотрели друг на друга.
— А почему вы не отдали его в ремонт?
— Какое вам дело? Убирайтесь!
И вдруг я осознал, что кричу. Я повернулся и пошел к машине.
Очень медленно и осторожно ехал я через город и все время испытывал желание нажать на педаль газа, чтобы скорей добраться домой, спрятаться в своей квартире.
А когда я вошел в нее и закрыл дверь, то почувствовал себя в ловушке. Я сжался от страха. Они придут и заберут меня.
И здесь была Маделина.
Она сводила меня с ума, а может быть, собиралась даже убить.
Пятница.
Всю бесконечную жаркую середину дня я следил за Маделиной и прислушивался к шуму лифта и шагам в коридоре. Маделина лежала на ковре на солнце, засучив рукава пижамы и смазав лицо маслом для загара. Через некоторое время она встала, надела туфли на высоких каблуках и стала отрабатывать походку Сузи Мамбли. Она ходила передо мной взад-вперед, покачивая бедрами.
— Как вы меня находите? — спросила она.
— Замечательно. У вас прирожденный талант.
— Ваша идея насчет Сузи Мамбли превосходна. Я должна сделать вам комплимент. Я все больше и больше вживаюсь в ее роль. Я уже не играю Сузи Мамбли, теперь я ею стала.
— Очень хорошо, очень хорошо, — сказал я. — Вы Сузи Мамбли. Но очень прошу вас: не забывайте о банках и фамилиях!
Ах, это! — усмехнулась она. — Это я в свое время вспомню. А если не вспомню через неделю или две, то позвоню в банк.
Через неделю или две! Она сумеет измотать меня за неделю.
Я пил кофе и курил до тех пор, пока перестал ощущать вкус во рту. Включив лампы, я время от времени вставал под душ, чтобы прогнать сонливость. Я прислушивался к шуму лифта. В любой момент они могут постучать в дверь. Долго ли я смогу бодрствовать? Если я задремлю, то она меня убьет. Я могу запереться в ванной и спать на полу, но тогда она все поймет.
Почему я не положу этому конец? Почему бы мне просто не подойти к телефону, позвонить в полицию и сказать, что Маделина Батлер находится здесь? После этого я смогу открыться. Если ее схватят, то меня и не станут искать.
Затем я снова вспомнил о деньгах и понял, что не в силах сделать это. Она еще не доконала меня. Деньги принадлежат мне, и я должен получить их.
Вдруг я осознал, что говорю это вслух, один в пустой комнате. Я сел и задремал. При малейшем шуме я вздрагивал, и сердце мое начинало бешено биться.
Суббота…
Я спустился вниз, сел в машину и ехал без цели, приостановился лишь, чтобы купить газету. Они нашли машину Финлей на стоянке в аэропорту.
«ТАИНСТВЕННЫЙ УБИЙЦА РАЗЫСКИВАЕТСЯ В ГОРОДЕ»
Чарисса Финлей все еще не вспомнила моей фамилии. Они имеют только мое описание. Однако они подбираются ко мне все ближе и ближе, все теснее сжимают кольцо.
Теперь недолго ждать, когда я сойду с ума.
Нет! Надо с ней рассчитаться. Я еще могу с ней рассчитаться.
Хотя Маделина не подавала виду, мне было ясно, что ситуация встревожила и ее. Она знала, что полиция ищет меня и, если найдет, то попадется и она. Бог знает, что делается в ее хромированной душе, но ни один человек не вынесет такой тяжести и в конце концов обессилеет. Мне недолго этого ждать, не надо только давать ей шанса убить меня, да и самому хорошо бы не сойти с ума и не прикончить ее. Если я выдержу, а Маделина выдохнется раньше меня, то она скажет, что вспомнила парные соответствия банков и имен.
Я наблюдал за ней. Признаков того, что она скоро сдастся, не наблюдалось. Она лежала на солнце и тихо напевала под нос. Она привыкла говорить как Сузи и, как хорошая актриса, вошла в ее роль. Она стала слащавой и, видимо, совершенно не нервничала.
За аренду этих сейфов было уплачено почти за год, как она сказала мне.
Лег я спустя какое-то время после того, как Маделина ушла в спальню. Я не знал, когда я заснул и сколько времени спал. Последнее, что я вспомнил — это как сидел прямой, как палка, и прислушивался к лифту, а затем проснулся, лежа на софе. Какой-то ничтожный шум разбудил меня. Я поднял голову и оглядел комнату, ничего в ней не замечая.
Потом я увидел Маделину.
Она тихо выскользнула из спальни в коридор. На голое тело был накинут халат, в руке ножницы. Она была босиком. Сделав несколько осторожных шагов, она заметила, что я смотрю на нее, и улыбнулась.
— О. я вас разбудила? Извините.
Я был словно парализован и не произнес ни слова. Увидев, что я смотрю на нее, она пригладила волосы и сказала:
— Я немного приводила в порядок свои волосы и при этом захотела выпить. Я налью себе на кухне.
Я сел и, не находя слов, уставился на ножницы.
Маделина вошла в комнату, устроилась напротив меня на полу и прислонилась к креслу.
— Мне действительно жаль, что я вас разбудила, — сказала она, — но поскольку вы все равно проснулись, давайте вместе покурим и поболтаем.
Я с ужасом посмотрел на нее. Она закурила сигарету. То, что под тонким халатом не было ничего, видимо, ее не смущало.
— Уютно здесь, не правда ли? — тихо спросила она.
Я-то надеялся, что она выдохнется. У меня появилось ощущение, будто внутри меня что-то рвется. Я сидел сжимая зубы, чтобы они не стучали.
Она стала играть ножницами, открывала их, ставила себе на палец концы узких блестящих лезвий и балансировала ими. Затем с улыбкой посмотрела на меня.
Я совсем не боялся ножниц в ее руке. Меня доконало сознание того, что она не человек. Она была неуязвима и непобедима. Против нее нет оружия.
Меня охватило дикое желание вскочить и убежать или наброситься на нее, отнять ножницы, схватить ее за горло и проверить, можно ли ее убить.
Передо мной словно пропасть разверзлась. Еще один шаг, и я упаду в нее.
Маделина встала.
— Вы, наверное, устали. Не буду больше мешать вам, — сказала она. — Пойду снова спать.
