Она совершенно точно знала, насколько можно закрутить гайки.
Воскресенье…
Это был не обычный день, который начинается утром и заканчивается вечером. Теперь нет таких дней. Время состоит из бесчисленных секунд ожидания взрыва. Постоянно горит бикфордов шнур, и все время его остается не больше дюйма.
Около полуночи я почувствовал, что не могу больше бодрствовать. Мне нужно было выйти на улицу. Я сошел вниз, сел в машину и медленно поехал к берегу моря. Там, в дюнах, я остановился и вышел из машины.
Стояла непроглядная тьма, и с моря дул холодный ветер. Отойдя пять шагов от машины, я присел на пригорок. Сев, я потерял сознание, и последнее, что я увидел, был я сам.
Я бежал вокруг громадной вращающейся карусели, наполненной толстыми пачками денег и рыжими девицами с холодными глазами. Потом черная тень опустилась перед моими глазами.
Вдруг я очнулся, приподнялся и повернул голову. В нескольких метрах от меня в темноте остановилась машина.
Вспыхнул карманный фонарь. Яркий луч скользнул мимо моей головы и упал на открытую дверцу «понтиака». Я лежал затаив дыхание.
Луч стал бродить по земле. Человек видел, что в машине никого нет. Затем вдруг свет погас. Дверца машины открылась, затем захлопнулась. Я не двигался. Шансы ускользнуть были равны нулю. Но, возможно, он не найдет меня в темноте.
Снова вспыхнул фонарь, и луч пополз по песку слева от меня. Он осветил мое лицо, и яркий свет ослепил меня.
— Что вы здесь делаете? — ворчливо спросил мужчина. — Заболели или напились?
Я вскочил и бросился на свет. У него не было времени выхватить пистолет. Я вцепился в мундир, толкнул его и ударил кулаком в лицо. Он ответил ударом, и мы, сцепившись, покатились по песку. Я схватил его за воротник и снова ударил. Он вздрогнул и остался неподвижно лежать.
Я поднял фонарь и осветил его лицо. Он был без сознания. Я подошел к его машине, выдернул ключ зажигания и бросил в темноту. Освещая себе путь фонарем, сел в машину и уехал.
Я ускользнул от него, но теперь они знают, что я в городе.
Пока я ехал вдоль берега, мысли понемногу упорядочились. Я еще доберусь до этих денег. Я должен победить Маделину.
Около пяти утра я поставил машину на боковой улице неподалеку от своего дома. На востоке небо начало зарозовело. Никто не видел, как я вошел в дом. Я вбежал вверх по лестнице. Этот день был последним. Через несколько часов нам надо скрыться.
Нет, подумал я, мне надо скрыться.
Маделина была в спальне. Я поставил кофейник на плиту и пошел в ванную. Потом я принял очень горячий душ, какой только мог вытерпеть, а затем очень холодный, чтобы прийти в себя. Я снова зашел в кухню. Кофе был готов. Я быстро выпил два бокала виски, затем чашку кофе, закурил сигарету и стал ждать. Будить ее не имело смысла. Банки открываются в десять утра.
В начале восьмого я услышал, как она пошла в ванную. Через несколько минут она вышла, снова в блузке и жакете.
— Доброе утро, — проговорила она слащавым гоном. — Вы хорошо выспались?
Я встал и подошел к ней.
— Как обстоит дело с именами и фамилиями? — Вы их вспомнили?
Она иронически засмеялась.
— Я не совсем уверена…
Я схватил ее за плечи и потряс.
— Итак, какие…
— Что за спешка? У нас целый месяц впереди.
Я молча повернулся и подошел к плите, налил себе и ей по чашке кофе. Мы сели.
Я сунул в рот сигарету и дал ей огня.
— Хорошо, — резко сказал я. — Ваша взяла. Чего вы хотите?
Она подняла брови.
— Что вы хотите сказать?
— Это вы хорошо знаете, — ответил я. — Я сдаюсь. Больше не могу. Нам нужно отсюда уехать. Меня разыскивают.
Я прикурил и снова посмотрел на нее.
— Вы знаете, что полиция ищет меня, а не вас, не так ли?
Она кивнула.
— Я об этом догадывалась.
— О‘кей. Мне думалось, что я выдержу все это дольше, чем вы, но я больше не могу. Два часа назад на берегу моря меня чуть не схватили. С меня достаточно. Нам нужно убираться отсюда.
— Да, — тихо сказала она, затем добавила: — Извините, если я вас перебила. Я чувствую, что вы хотите еще что-то сказать. Верно?
— Хорошо, — сердито ответил я. — Сколько вы хотите? Половину? Но это для меня предел. Не забудьте, что ключи у меня. Либо половину, либо ничего.
Маделина немного отодвинулась и улыбнулась.
— Кажется, это довольно приличное предложение. Но вы не подумали, что, кроме денег, это дело имеет для меня и другую сторону. Вспомните. Я намекала вам на это.
— На что?
— На то, что я не позволю дурачить себя. Вы могли бы избежать этого, если бы сразу сказали мне правду.
Сделаю вид, что я ей поверил.
— Очень жаль, — ответил я. — Это моя ошибка. Вы согласны на половину?
Она чуть помедлила, потом задумчиво посмотрела в свою чашку и ответила:
— Да. На случай, если мы, добравшись до Западного побережья, все еще захотим расстаться.
Я с удивлением посмотрел на нее.
— Что вы хотите этим сказать?
Она подняла голову. Ее взгляд больше подходил к Сузи, чем к Маделине Батлер.
— Да, вы заставили меня называть все своими именами. Ну что ж, это я хотела сказать. Возможно, нам там расхочется расстаться.
— Смешно, — тихо проговорил я, — но я тоже об этом подумывал.
Легкая обольстительная улыбка заиграла на ее губах.
— Если превращаешься в другого человека, то это происходит не о внешне. Я ведь говорила вам, что уже не играю роль Сузи Мамбли. Я стала Сузи, и она все больше нравится мне. В последние дни я нашла в ней массу непредвиденных черт характера. Надеюсь, вы тоже это заметили.
Я хотел встать, но она, улыбаясь, покачала головой.
— Нет, Ли, не спеши. Не забывай, что у Сузи нет ничего общего с моей прошлой личностью. Сузи должна закончить превращение. Понимаешь?
Она замолчала, но, прежде чем я ответил, добавила:
— Хватит об этом, у нас масса дел.
Мы пошли в гостиную и сели на софу. Маделина выглядела очень возбужденной. Я положил на стол связку. Она взяла ее и начала перебирать ключи.
— Третий Национальный. Миссис Генри Л. Кастерс. Кредитная компания, миссис Джеймс Р. Хэтс. Прибрежный банк, миссис Луцилла Мэннинг, — бормотала она.
Теперь, собравшись получить деньги, она вспомнила все без труда. Я снова убрал ключи в бумажник.
Маделина взглянула на свои часы.
— Сейчас без четверти девять. Банки открываются в десять. Мне нужно сделать прическу и купить пару платьев.
Я взорвался.
— Ни в коем случае! Они знают, что я в городе. Каждая минута промедления опасна.
Она перебила меня.
— Не опасна, пока ты сидишь дома. А мне в таком виде нельзя идти в банки. Тебе, возможно, кажется, что мои волосы в порядке, но любая женщина скажет, что их подстригал садовник. И этот костюм ужасен. Я выгляжу как чучело. Нам нельзя рисковать, нельзя, чтобы на меня обращали внимание. Ни один человек не поверит, что я арендовала сейф в банке.
Я сдался, ничего другого мне не оставалось. Она обещала вернуться не позже двенадцати, а это всего лишь двухчасовая проволочка, из-за которой не имело смысла ссориться.
Она стала звонить в разные салоны, пока из одного не ответили, что ее тотчас примут. Я дал ей 200 долларов из тех денег, что были в ее сумочке. Она вызвала по телефону такси и направилась к двери. Там она остановилась, повернулась и посмотрела на меня — снова с этой обольстительной улыбкой.
— Странное чувство, — сказала она. — Входила в эту дверь Маделиной Батлер, а теперь отсюда выходит Сузи Мамбли. Не хочешь ли помочь мне настроиться соответствующим образом?
Я помог, хотя большой помощи и не требовалось. По тому, как она прижала свои губы к моим, я почувствовал, что она уже стала настоящей Сузи.
Она на миг прижалась ко мне.
— Теперь уже скоро, — сказала она и ушла.
Я курил одну сигарету за другой, ходил взад и вперед по комнате и нервничал. Прислушиваясь к лифту, я снова переживал страшные секунды, когда он останавливался. Мысль о необходимости ехать в город совсем доконала меня. Все улицы кишели полицейскими, которые разыскивали меня. Моим единственным шансом на спасение было все время сидеть в машине. Правда, теперь они знали, как она выглядит, однако номера полицейские не знали. Основным преимуществом человека, сидящего в машине, — это то, что нельзя определить его рост. А единственным отправным пунктом для полиции был именно мой рост.
Я продумывал все вновь с самого начала. Маделине я сказал, что, получив деньги из банков, мы поедем к автостраде. Однако в последнюю минуту я по каким-либо соображениям заеду еще раз на свою квартиру. А после этого выйду из квартиры один.
Я задавал себе вопрос, неужели она действительно считала меня за дурака, который попадется в ловушку Сузи Мамбли. Ей должно быть ясно, что и после получения денег из банков я буду единственным в мире человеком, которому известно, что Маделина Батлер не погибла.
