— Багира, — строго сказал Гром, давясь от смеха, — ты хорошо поработала. А теперь сматывайся оттуда и постарайся никому не попадаться на глаза — ни преступникам, ни этим, подозрительным. Можешь считать задание выполненным. Завтра жду у себя, а пока отдыхай. Все.
Все так все, — пожала я плечами, усадила поровнее Виктора, вложила в его руку сверток, выковыряла из обивки кресла свой «жучок» и, следуя совету любимого начальника, смоталась. Правда, прежде чем уехать совсем, все же убедилась, что Виктор благополучно очухался и никто из подозрительных личностей его не побеспокоил.
Надо признаться, кляла я себя на чем свет стоит. Не поставила ли я под угрозу срыва всю разработку, «выключив» Виктора? Конечно, при таком ударе, если его правильно выполнить, — а у меня он был поставлен будь здоров, — сознание выключается почти мгновенно, так что самого удара человек ощутить практически не успевает, просто на какое-то время отрубается, а по ощущениям — мгновенно засыпает. Тем более что сила здесь не требуется, как раз наоборот: ударь чуть посильнее, и человек не проснется никогда, так что значение имеет в первую очередь точность, поэтому у жертвы даже шея после пробуждения болеть не будет. Но все же Виктор не маменькин сынок, учитывая его повадки и специфические татуировки. Черт его знает, какой личный опыт имеется у него, может, он и с такими «восточными хитростями» знаком, тогда вполне может сообразить, что к чему.
Однако Виктор после «пробуждения» выглядел скорее растерянным, точнее сказать потерянным, чем настороженным или разозленным. Из своего укрытия под кустиком жимолости я отчетливо видела, как он потряс головой и принялся массировать лоб и виски. Даже не оглянулся посмотреть, нет ли кого за спиной. Все еще мучимая чувством вины, но уже несколько успокоенная, я торопливо пробралась к «девятке».
Из Нового поселка я, как и обещала, поехала к Гоше, по пути заглянув на пять минут в арендованную квартиру, чтобы собрать немногочисленные вещи. Раз задание выполнено, то мне эта квартира больше не понадобится, а возвращаться сюда завтра уже не хотелось. Некоторые проблемы возникали, правда, с Гошей. Он ведь считал, что жить мне здесь еще не меньше двух недель. Придется что-нибудь нафантазировать. Не могу же я сказать ему правду. Побуду еще немного Светланой. Если что, пару дней поживу у Гоши, он будет только рад.
Кстати, еще неизвестно, чем закончится мой завтрашний визит к Грому. Возможно, очередным заданием. Жаль только в Голландию не съезжу. Хотя кто знает. Пока же мне велено отдыхать.
С подробным докладом к Грому я отправилась сразу же, как только убедила Гошу поехать на работу. Перед этим я призналась ему, что раздумала трудоустраиваться за границей, так он на радостях решил провести весь день со мной. Насилу отговорила. Основным аргументом послужило мое обещание пожить несколько дней в Гошиной квартире. «Если дадут отпуск, так и сделаю», — решила я. А если сразу куда-нибудь отправят, то все равно распрощаться придется, в этом случае еще одна маленькая ложь погоды не сделает.
Гром внимательно меня выслушал, попутно задавая уточняющие вопросы.
— Кстати, — сказала я. — Советую получше осмотреть квартиру, в которой обнаружили Семенова. Думаю, где-то в прихожей или в комнате должна быть «закладка».
Гром одобрительно кивнул.
— Мы пришли к такому же выводу. Крошенинникова использовали «втемную», значит «закладка» была установлена в квартире. Точнее, ее обнаружили в прихожей.
— А Крошенинников это кто? — полюбопытствовала я.
— Твой знакомый — Шурочка, — Гром улыбнулся. — У него, кстати, все в порядке. Уже вернулся домой и утром должен был объявиться на работе. Пусть дальше, хм, трудится.
— Не исключено, — заметила я, — что Верунчик… ох, простите, Петрушкова попытается его шантажировать убийством Семенова.
Гром хитро посмотрел на меня, очевидно, раздумывая, стоит ли вообще давать мне какие-то объяснения по поводу того, что меня не касалось. Потом, вероятно, решил, что получить ответы на некоторые невинные вопросы я все же заслужила.
— Мы учли это, — сказал он. — Нам вариант шантажа только на руку. В этом случае страх Крошенинникова, от которого до конца избавиться ему так и не удалось, будет выглядеть для Петрушковой вполне естественным. А самому Шурочке будет оказываться больше доверия, ведь твои друзья будут считать, что он у них полностью в руках. Кстати, есть свидетельство того, что Петрушкова лично принимала участие в похищении документов. В ее домашнем сейфе, помимо документов Семенова и копий других документов, обнаружилось еще кое-что любопытное. После нескольких ловко проведенных акций дамочка, очевидно, уверовала в свою полную безнаказанность. Или, напротив, таким образом подстраховывалась. Как думаешь, что она там хранила?
Я мгновенно почувствовала себя как на экзамене. Что же там еще могло быть? Учитывая слабость Верунчика к материальным ценностям, ее азартность, она едва ли могла удовлетвориться только перепродажей документов. Кроме того, наверняка продумала ситуации, когда клиент мог оказаться «пустышкой», то есть на самом деле не иметь доступа к секретной информации. Да и не каждого секретоносителя вот так запросто «подоить» можно. Но ведь работа проведена, объект разработан, сообщники требуют вознаграждения за труды. Да и подстраховка в случае чего не помешает, если вдруг объект о чем-то догадается, в позу встанет, угрожать начнет. В разработке объектов активно используют прослушивающую аппаратуру. Чем при таком раскладе проще всего шантажировать объект?
— Полагаю, в сейфе хранятся аудиокассеты, на которых зафиксированы наиболее интересные эпизоды любовных забав объектов.
— Преимущественно гомосексуальные контакты, — уточнил Гром. — Кое-что фотографиями снабжено, в качестве подкрепляющего материала. Хороший рычаг для нажима на непокорных высокопоставленных особ. Кстати, некоторые из них делились секретной информацией со своими возлюбленными открытым текстом и без всякого нажима: тут похвастался, там пожаловался, как это обычно бывает. Все это, естественно, тоже зафиксировано. Мы сделали копии всех имеющихся записей…
И когда только успели? Шустро работают.
— …Практически все пленки были подвергнуты монтажу. Судя по оставшемуся тексту, вырезались куски, не представляющие интереса. Остальное хранилось до поры до времени, везде даты, фамилии. Очень любопытная фонотека. Материала прорва. А вот последняя запись лежала отдельно, причем в первозданном виде — цензуре пока не подвергнутая и, соответственно, не порезанная. Целая, целехонькая. Очевидно, на тот момент, когда наши сотрудники добрались до сейфа, до этой пленки у Петрушковой руки еще не дошли. Работа-то тонкая, намедни дамочка всю ночь за столом просидела, вырезая, склеивая и тут же сжигая все лишнее, — мы теперь с нее глаз не спускаем, так что каждый шаг… Хорошо, что копии с записей оперативно сделали, не откладывая в долгий ящик. Так вот, на пленочке этой, помимо прочего, как раз последние минуты жизни Семенова и зафиксированы. В подробностях.
— То, чего Шурочка не мог услышать из-за двери ванной комнаты.
— Вот именно. Эксперты изучили запись вдоль и поперек, воспользовались оперативной информацией, имеющейся у нас, и восстановили более-менее полную картину произошедшего в квартире. Жаннетта, для простоты будем называть ее так, в тот вечер была занята — обхаживала в ресторане очередную потенциальную жертву. Но даже если бы у нее нашлась свободная минутка, едва ли она приняла бы участие в акции. Вера очень недоверчива по отношению к своим помощникам, — возможно, для этого имелись веские основания, — поэтому поручает им только черновую работу. Но все, что непосредственно связано с материалами, представляющими коммерческий интерес, предпочитает делать сама. Не знаю, всегда ли так было, но за документами, лежащими в чемоданчике Семенова, Вера отправилась лично. Нашелся свидетель, который припомнил, что во дворе дома довольно долгое время стояли «Жигули» предположительно пятой модели. Другой свидетель — мамаша, выгуливающая свое чадо и от скуки глазеющая на все, что попадало в поле зрения, — видела, как из машины вышла женщина и зашла в интересующий нас подъезд. Мамаша даже время запомнила, так как пора было кормить малыша. Вскоре машину покинул мужчина и последовал вслед за женщиной. Мужчину скучающая мамаша разглядела и описала довольно точно.
— Да уж, — согласилась я. — Привлекательным Виктора назвать можно с трудом, но внимание он на себя обращает.
— Совершенно верно, по свидетельским показаниям, Виктор и этот из «пятерки» — одно лицо. Сомнений нет, хотя фотографию Виктора скучающей мамаше мы, конечно, предъявлять не стали, ведь по официальной версии на след убийцы Семенова напасть пока не удалось. И вряд ли удастся. Нам сдавать Виктора правосудию не с руки, пусть немного на благо родины поработает. Коллегам из Тарасовской прокуратуры подкинем какую-нибудь подкрепленную фактами привлекательную идею, на основании которой дело можно будет спокойно закрыть. Или скинуть в другое ведомство, например в наше. А со своими мы уж как-нибудь договоримся, — Гром слегка улыбнулся.
