Вернувшись в комнату, она сполоснула тарелку, тщательно ее вытерла и поставила на место. От ледяной воды у нее заломило пальцы. Она погрела их над плитой. Опять, гладя живот, она ласкала своего еще почти не существующего ребенка и шептала с бесконечной нежностью: "Тебе, право же, не повезло. Но все равно у тебя никогда не было бы папы... Так, старший брат, да и тот..."
Тереза машинально выключила газ, но не отпустила кран.
Оглядевшись, она повернула его, вновь открывая, и услышала легкое посвистывание, с которым газ выходил из отверстий горелок. Тереза не отрываясь смотрела на маленькие черные дырочки, откуда выползала невидимая, неощутимая смерть. Смотрела равнодушно. Какие-то мысли в голове, неясные чувства в душе пытались обрести форму, но Тереза не могла понять, была ли то радость или грусть.
Заставив себя отвести взгляд от плиты, она приблизилась к постели, где спал Фред. Откинув одеяло, она прикоснулась губами к его груди. Он не шелохнулся. Ступая босыми ногами, подобно ребенку, который собирается нарушить запрет, она подошла к стенному шкафу и достала спрятанный за простынями томик Бодлера, "Цветы зла". Если бы Фред видел, что она читает эти "мещанские стишки", он пришел бы в ярость.
Держа книжку в руке, она вытянулась рядом с ним на постели с довольным видом.
Вдруг Тереза увидела, что окно осталось открытым. Она пожала плечами и вскочила, чтобы закрыть его. Фред зашевелился, ворча:
- Скоро ты успокоишься, а?
- Да, милый. Кончено. Все кончено.
Она осторожно вернулась в постель и улеглась, как женщина после родов, готовящаяся к визиту родственников и друзей. Но она готовилась принять смерть. Тереза раскрыла книгу на 224-й странице. Она знала ее наизусть.
Улыбнулась. Два названия друг против друга: "Смерть любовников" и "Смерть бедняков". Вверху название главы: "Смерть".
Она инстинктивно открыла рот, чтобы глубже вдохнуть, и беззвучно рассмеялась: "Какая же я глупая!" Она прочла:
Постели, нежные от ласки аромата,
Как жадные гроба, раскроются для нас,
И странные цветы, дышавшие когда-то
Под блеском лучших дней,
Вздохнут в последний раз*.
______________
* Перевод К.Д.Бальмонта.
Затем перевела чуть затуманенный взгляд на другую страницу:
Ты - Ангел: чудный дар экстазов, сновидений
Ты в магнетических перстах ко всем несешь,
Ты оправляешь одр нагим, как добрый гений...*
______________
* Перевод Эллиса.
"Ты оправляешь одр нагим, как добрый гений..." - повторила она про себя.
Отбросив простыню, она залюбовалась телом Фреда. Рассердившись на себя за то, что лежит в рубашке - будто это было кощунством, - скинула ее. Она испытывала какое-то тошнотворное опьянение...
"Боже, часы..."
Но мысль ее прервалась. Все это было так мелко в той огромной черной пропасти, куда она погружалась... Все тени стираются... даже тень гильотины...
Часы?
Их рано утром подобрала на тротуаре спешившая на рынок женщина и отнесла в комиссариат. Есть еще честные люди во Франции. Впрочем, часы ведь были разбиты.
Книга соскользнула с колен Терезы. Девушка прижалась к Фреду и обхватила его руками. В ее сознании смешивались возлюбленный и сын. От тела, которое она так любила, исходило нежное тепло. Нечто чистое и вечное, возвышенней страсти. В полусне Фред что-то пробормотал. Она баюкала его, гладила по голове.
"Спи, моя любовь. Ничего не бойся, мама все устроила. Никто не узнает. Никто ничего не узнает... Ничего..."
Она крикнула изо всех сил: "Ничего!" С губ ее не слетело ни звука, но она об этом уже не знала.
Утреннюю тишину нарушало лишь шипение газа, заполнявшего комнату.
Глава XVIII
В конце авеню Георга V Жюльен Куртуа проехал на красный свет и резко затормозил.
Услышав скрип тормозов, полицейский обернулся. Жюльен до крови закусил губу: "Осторожно, это первое испытание. Ничего не бойся. Никто ничего не может знать".
Полицейский приближался к нему, улыбаясь. Жюльен сделал над собой неимоверное усилие, чтобы унять нервную дрожь.
- Что, месье, мы еще не проснулись?
- Да. Когда выезжаешь в такой ранний час... - пробормотал Жюльен.
Полицейский поморщился:
- И еще так торопишься. Вы даже не побрились... Впрочем, за это штраф не предусмотрен...
Зажегся зеленый свет. Полицейский жестом показал Жюльену, что он может продолжать путь. От волнения Жюльен не мог справиться со своими движениями. Мотор возмущенно зарычал.
- Ну-ну, успокойтесь! - ухмыльнулся полицейский. - Не стоит портить машину из-за пустяков!
- Дело в том, - пролепетал Жюльен, желая оправдаться, - что я спешу на поезд. Поэтому...
Полицейский уже его не слушал, пробегая взглядом заголовки газет, выставленных в соседнем киоске. Жюльену наконец удалось переключить скорость, но тут мотор заглох.
- Он еще не проснулся, - сообщил полицейский киоскерше, которая дышала на пальцы, чтобы согреть их.
- Сегодня холодней, чем вчера, - сказала она. - Удивляюсь только, как терпят люди.
Она указала на лежащую сверху газету: "Последние новости. Зверски убита супружеская пара туристов. Убийца скрылся".
- Видели?
Полицейский поцокал языком, качая головой. Киоскерша прокомментировала:
- Придет же людям в голову... Заниматься туризмом в это время года!
- Ну... знаете, не такая уж была плохая погода... И вообще это погода запаздывает, а не туристы опережают календарь!
- Послушайте-ка, а... убийца скрылся...
Рукой в белой перчатке полицейский сделал успокаивающий жест.
- Не волнуйтесь, его поймают. От нас не убежишь...
Вернувшись небрежной походкой на свой пост, он увидел красный "фрегат", остановившийся при въезде на мост. Полицейскому был слышен беспорядочный стук мотора. Он направился к Жюльену.
Увидев его в зеркальце, Жюльен вздрогнул. "Испытание продолжается, повторял он про себя. - Надо держаться. Если я выдержу этот экзамен, я спасен".
- Послушайте, нельзя же так, карбюратор выйдет из строя! - сказал полицейский, поравнявшись с машиной. - Включите вторую скорость, я вас подтолкну.
Жюльен послушался. "Он не может знать. Никто ничего не может знать!"
- Да... Да. Вы мне скажете, когда надо будет выключить сцепление...
- Давайте...
Уже собираясь обойти машину, полицейский нахмурил брови, подозрительно взглянув на Жюльена.
- Что-то вы очень нервничаете; у вас уже дважды глохнет мотор. Права есть?
- Конечно.
- Покажите.
Он стал вдруг серьезным, даже строгим. Жюльен торопливо достал документы. Полицейский внимательно изучил их. Жюльен кусал ногти.
- Ладно. - Полицейский вернул ему права. - Должно быть, дело в карбюраторе.
Жюльен задержал дыхание.
- Давайте... - повторил полицейский. - Значит, вторую, а как я скажу, вы выключаете сцепление...
Зажав под мышкой жезл, он уперся в багажник. Колеса медленно крутились. Полицейский, пыхтя, толкал машину. На середине моста он крикнул:
- Пошел!
"Фрегат" рванулся с места, из выхлопной трубы вылетело облачко дыма. Полицейский достал платок, чтобы вытереть руки.
- Ну что, это все карбюратор? - крикнул он.
Но машина удалялась на полной скорости.
- Ладно! - Полицейский состроил презрительную гримасу. - Хоть бы спасибо сказал!
Живраль стоял в подворотне на улице Молитор. Ему было холодно. Он проклинал свою работу. Услышав, как к дому подъезжает машина, он отшвырнул погасший окурок. Да, это был красный "фрегат". Живраль с удовлетворением проверил регистрационный номер.
Из машины торопливо выскочил мужчина, прошел мимо него, взглянув на инспектора, как смотрят на бродягу, оказавшегося вдруг на главной улице. Живраль дал мужчине войти в дом, затем, подойдя к свету, изучил фотографию, которую ему дал Жорж. Он развел руками и тихонько присвистнул. К нему подбежал его помощник:
- Это он, патрон? Он сошел с ума, если вернулся!
- В этом деле они все сумасшедшие, сынок. Ничего нельзя понять. Теперь соображаешь, что значит интуиция?
- А что? Вы столько ворчали, когда комиссар поставил вас здесь!
- Вот именно. В этом и есть работа... Ну оставайся здесь. Я пошел.
Помощник, совсем еще молодой полицейский, потер руки, потом стал греть их под мышками.
Вконец измученный Жюльен у дверей своей квартиры постарался собраться с мыслями.
- Простите, месье... - Незнакомый человек показал свое удостоверение.
Жюльен не мог скрыть испуга. Живраль грустно улыбнулся:
- Это вы Жюльен Куртуа?
- Да... да, в чем дело?
Он тоже улыбался, стараясь побороть дрожание губ.
- Ничего особенного. Ваша жена заявила о вашем исчезновении в субботу вечером, ну...
- Моя жена? - спросил Жюльен в недоумении. Он забыл про нее. - В самом деле, бедняжка... Она, должно быть, волнуется. Я уезжал и... - Он замолчал. Чем меньше он будет говорить, тем лучше. В любом случае никто не может ничего знать. - Я сейчас же ее успокою.
Он открыл дверь, вошел в квартиру, обернулся:
- Спасибо, мес...
