Ознакомительная версия.
– Заткнись! Убирайся!
– Эй, – постучал в дверь парень, ты что-то сказала?
– Убирайся! – рявкнула Александра.
Когда она вышла, вновь обратившись в истинную леди, жиголо лежал на кровати, курил, стряхивая пепел в стеклянный золушкин башмачок. В утреннем свете он выглядел гораздо старше, и глаза уже не казались такими синими. Улыбнувшись, подмигнул:
– Когда повторим? Мне понравилось.
Она не ответила. Засунула под пепельницу пару стодолларовых купюр. Его глаза округлились.
– Это много, – сказал честный жиголо.
– Это за молчание.
– Тогда мало, – усмехнулся парень.
Она добавила. Он удовлетворенно кивнул, не удивившись. За свою недолгую жизнь он немало перевидал богатых истеричных женщин, бьющихся в паутинах своих несбыточных желаний, нереализованных страстей, покупающих хоть на час суррогатное счастье.
– Только не пытайся найти меня и шантажировать, – предупредила Александра.
– Не беспокойся. Я этим не занимаюсь. Мне еще жить охота. Проводить?
– Не надо.
Сбегая по темной грязной лесенке, она знала, что первым делом, вернувшись в отель, сдерет с себя тонкие тряпки, насквозь пропитавшиеся омерзительным запахом дешевого табака, и устроит в камине большой шелковый костер.
– Марк, что с тобой, Марк!
Кто-то тряс его за плечо.
– Оставь меня! – выкрикнул он, отшатнувшись. Свет больно резанул по глазам. Он понял, что лежит на полу возле кровати. Над ним склонилась Анна. На лице – недоумение и испуг.
– Ф-фу, – подула она на свою щипаную челку. – Я уж думала, тебя кондрат хватил. Ты был как мертвый. Плохой сон?
– Где она?! – он подскочил, дико озираясь по сторонам.
– Кто? Эта твоя Оля? Ты ж сам ее выгнал.
– Марианна…
– Какая Марианна? – она приложила теплую ладошку к его голове. – Ты бредишь? Жара, вроде, нет. Что тебе снилось, крейсер «Аврора»?
– Она была здесь… – он ткнулся лбом в край кровати. – Я видел ее, разговаривал с ней… О, Боже, неужели я снова схожу с ума?! Я не хочу обратно, не хочу…
– Нет, – неуверенно проговорила Анна, робко проведя пальцами по его спутанным волосам, – это был сон. Дурной сон. С тобой все в порядке.
– Помоги мне, – прошептал он, пряча лицо в ее коленях, – мне так страшно… Пожалуйста, не уходи…
– Я здесь, – отозвалась она также шепотом, бессознательным жестом перебирая его мягкие волосы, безвольно опадавшие под ее тонкими пальцами, – Все будет хорошо…
– Ты пахнешь персиком. И молоком… А от нее всегда пахло сигаретами и дрянными духами… Я не выносил этого запаха. Но молчал. Потому что боялся, что она уйдет. Как мама… Но она все равно ушла…
Он поднял голову. На побелевших щеках обозначились мокрые бороздки. Он заговорил быстро, сбивчиво, точно все, накопившееся за эти долгие годы, выплеснулось вдруг обжигающим потоком сознания.
– Мы собирались пожениться. И вдруг она сказала, что уходит. Мне говорили, что она встречалась с кем-то еще, но я не хотел верить. Но тогда спросил: «Почему? В чем дело? Другой мужчина?» Она складывала вещи в чемодан. Платья, белье одно за другим. Она была так равнодушна, словно мы никогда не были близки, не занимались любовью… Она вообще меня не видела, будто меня не существовало. Я крикнул: «Ответь мне! Ты должна ответить!» Она посмотрела так, словно только что меня заметила, пожала плечами и сказала так холодно, презрительно: «Не ори. Ничего я тебе не должна. Ты мне никто, понятно? Я жила у тебя – ты имел бесплатный секс. Мы в расчете» Меня затрясло. Я зачем-то спросил: «Ты любишь другого?» Она сказала таким тоном… Каким, иногда учителя в школе разговаривают с очень бестолковыми учениками: «Никого я не люблю. Хочешь правду? Изволь. Жизнь дается один раз, и я намерена прожить ее на всю катушку. Мне подвернулся отличный вариант: с квартирой в центре Москвы. Своя машина. Он в торговле работает…» Я вышел на кухню. Было так больно… Точно внутри все рвали на части железными крючьями. Ужасная боль… Так, что невозможно было дышать. Я зачем-то стал резать подвернувшийся под руку хлеб. На мелкие-мелкие кусочки. Они рассыпались под моими пальцами в прах. А она все продолжала говорить. Как радио. Без эмоций. Без души. И вдруг засмеялась… Сказала, чтобы я сильно не переживал, что иногда она будет меня навещать. Что я могу переключиться не ее младшую сестру, Шурку. Какая разница: одна сестра или другая? Той тоже нужна прописка… И все смеялась, смеялась… Меня вдруг замутило, повело в сторону. Я прижал к лицу ладони. Она со смехом сказала: «Глупый мальчик, ну куда тебе жениться? Тебе мамка нужна, а не жена. На платок, вытри сопли. И запомни: мужик не должен быть слабаком и слюнтяем. Жизнь – штука жестокая. Если не ты, то – тебя…» Тошнота и боль сделались невыносимыми. Я сказал: «Уходи. Уйди, пожалуйста…» Она снова рассмеялась и переспросила: «Уйти? А может, остаться? А что, если я передумаю и останусь?» Я повернулся. У нее были такие глаза… Прозрачные, зеленые… И холодные, как зимний рассвет. Я сказал: «Останься. Я люблю тебя. Я все для тебя сделаю.» «Всё-всё?» «Всё. Только скажи.» «Даже убьёшь?» Я молчал. Она усмехнулась и покачала головой: «Дурачок, я же пошутила. А у тебя уже и ручонки затряслись! Испугался… Ну, всё, мне пора. Пока.» В моей руке был зажат нож… О, Господи…
– Ты ее ударил?
– Да. Не помню, как. Я даже понял не сразу, что произошло. Она отступила назад. Глаза расширились, так изумленно… Сказала: «Марк, не надо» И вдруг ее лицо побелело, а из уголка рта потекла тоненькая красная струйка… Она стал падать. Я подхватил ее, услышав, как что-то ударилось об пол. Посмотрел вниз, потом на свои руки… На ее платье… Оно было светлым… И на нем расплывалось яркое алое пятно… Нож на полу… Я убил ее… Я не хотел…
Марк снова поглядел на свои руки так, точно на длинных белых пальцах все еще была чужая горячая кровь.
– Господи… – прошептал он, зарываясь лицом в край простыни. – Я ведь вызвал тогда «Скорую». Думал, ее еще можно будет спасти… Я хотел умереть сам. Но получилось наоборот… Как все в моей жизни…
Тонкие пальцы коснулись его волос. Под их неуверенными движениями боль постепенно сжималась до размеров горошины, откатываясь в темный дальний угол сознания.
– Почему ты еще здесь? – спросил он прерывисто, поднимая голову.
В ее печальных глазах мерцали всполохи ночи.
– Не знаю… Может, потому что я нужна тебе? – Анна робко провела кончиками пальцев по его щеке. – Впервые в жизни я по-настоящему нужна кому-то…
– Из тебя получился бы отличный доктор. – Он бережно накрыл ее ручку ладонью, силясь улыбнуться.
– Правда? Когда-то я хотела им стать…
– И что?
– Испугалась. Что не справлюсь. Мне кажется, врачом нужно родиться. Как учителем или писателем… Знаешь… – Она на мгновенье зажмурилась. – Я скажу тебе кое-что. То, что никому не рассказывала. Однажды мне тоже хотелось умереть…
– Из-за парня?
– Из-за предательства. Сейчас он мог бы быть моим мужем… Ты не знаешь, зачем они первыми нас убивают? Это же так больно…
– Девушка-цветок… Не выпуская ее руки, Марк легонько подул ей на длинные ресницы. – Ты вся из лепестков. Ну, улыбнись, пожалуйста. Я – ясновидящий и вижу, что впереди тебя ждет прекрасный принц… На белом «Мерседесе».
– Нет, только не на белом «Мерседесе», – страдальчески сморщилась Анна, и смущенная улыбка заставила заиграть крохотные ямочки на ее щечках. – А про свое будущее ты ничего не видишь?
– Нет, – он покачал головой. – Один черный туман.
Анна хотела что-то сказать, но растерянно замерла, оттого что в наступившей паузе послышался отчетливый шорох на потолке.
– Слышала? – Спросил Марк, и в синих глазах снова отразился страх.
– Я не верю в приведения, – с сомнением произнесла Анна. – Что там? Чердак или сразу крыша?
– Чердак.
– Это наверно, мыши, – съежилась девушка. – Мамочки… Я их боюсь!
«Бум!»
Громыхнуло наверху, прямо над матерчатым абажуром, отчего тот закачался мерно, словно маятник, из стороны в сторону… А затем раздались негромкие, но отчетливые шаги.
– Это не мыши, – прошептала Анна, и глаза ее сделались круглыми, как пуговицы. – Наверно, в дом забрался вор. Надо позвонить в милицию.
– Когда он мог забраться? – горячим полушепотом возразил Марк.
– Может, еще до нашего прихода. Мы его вспугнули, и он залез на чердак. Ждал, пока все уснут, чтобы выбраться.
– Ну и что же он не выбрался? – скептически заметил Марк.
– Может, он и пытался. Ты так заорал во сне, что самого черта инфаркт бы хватил.
– Но это было словно наяву.
– Тс-с, – девушка вцепилась в его руку. Надо погасить свет. Вдруг у него оружие?! Подожди… Где моя сумка?
– Зачем она тебе сейчас?
– Надо.
Анна выскользнула в коридор, а когда вернулась, в руке ее был маленький коричневый пистолет.
– Откуда это у тебя?
– Ш-ш-ш. От хорошей жизни. Газовый. Но с виду как настоящий. И очень громко хлопает. Иди сюда… Только не вздумай больше падать в обмороки.
Ознакомительная версия.
