Припарковавшись не слишком далеко от входа, я поспешила в отдел, но неожиданно прямо в дверях столкнулась с одним из молодых подчиненных Кирьянова, которого знала, но не очень хорошо.
— Татьяна Александровна! — воскликнул он. — Какими судьбами? А-а-а, догадываюсь, догадываюсь… Владимир Сергеич вас интересует?
— Ты, как всегда, прав, — улыбнувшись, согласилась я, сгорая от нетерпения.
— Вынужден огорчить, — поправляя фуражку, ответил кирьяновский парнишка, — подполковник Кирьянов только что отбыл.
— Куда? — ошарашенная, я выкрикнула свой вопрос неожиданно громко.
— Его направили в командировку. Консилиум там какой-то или что-то вроде этого. В общем, совещание по поводу того, как лучше бороться с преступностью.
— Надолго?
— Пару дней, думаю, это займет. Учитывая время на дорогу, конечно.
— Нет, это ни в какие рамки не лезет! — вслух сказала я самой себе.
— Татьяна Алекса-а-ндровна! — посмеиваясь, воскликнул мой собеседник. — А вы, кажется, как всегда, в рабочем ажиотаже! Спокойнее надо ко всему относиться, спокойнее… Нервные клетки-то не восстанавливаются.
— Брось пороть чушь! — неожиданно грубо прервала я ироническое разглагольствование. — Киря давно уехал?
— Кто, простите? — парень изобразил на лице недоумение.
Подчиненный Кирьянова, естественно, знал «неформальное» имя своего шефа, и поэтому его искусственное удивление меня просто взбесило.
— Конь в пальто!
— А-а-а-а, — закивал он головой, — так бы сразу и сказали! Срочное дело? Так у вас еще не все потеряно! Владимир Сергеич должен был по пути заехать домой. Может быть, успеете его застать. Хотя… — Кирин сослуживец посмотрел на часы.
— Что же ты молчал? — заорала я и, спускаясь по лестнице, тихо добавила — Баран в погонах!
Бегом добежав до своей машины, я уселась в нее, бормоча слова негодования по поводу медлительности того, кто меня разозлил. Ведь действительно сейчас все решали минуты, и недаром, интуитивно почувствовав это, я так торопилась. Зная Кирину ответственность, можно было смело предположить, что он и лишнего мгновения не проведет дома, а сразу поспешит по делам службы.
После поворота ключа мотор моей машины затарахтел, но потом, неожиданно взвизгнув, замолк.
— Елки-палки! — воскликнула я и повторила попытку завести «девятку», но она вновь оказалась неудачной.
Сработал закон подлости. Естественно, в самый неподходящий момент машина сломалась. Хотя… а бывает ли подходящий момент для поломки?
Честно говоря, карбюратор давно уже барахлил, и надо было вовремя им заняться, но ведь у нас, у русских, всегда так — пока жареный петух… Я ругала себя на чем свет стоит. И карбюратор, кстати, тоже, хотя на этот раз причина могла быть и не в нем вовсе. Я снова и снова поворачивала ключ и давила на газ, в отчаянье произнося волшебные слова из разных мультиков и сказок:
— Трах-тибедох-тибедох-тибедох! Сим-салабим! Лети-лети, лепесток!
На последних словах противно взвизгивавший до этого мотор заработал нормально совершенно неожиданно. И я, обрадовавшись, как сумасшедшая, рванула с места. Проклиная светофоры и тех, кто их выдумал, я летела по улицам, откровенно превышая скорость и только молясь, чтобы на моем пути не встретились гаишники. Ну или эти, как их там… работники ГИБДД.
Однако не зря, наверное, говорится, что как начнешь дело, так оно и будет продолжаться. Когда я притормозила на одном из светофоров, мотор снова заглох. При свете зеленого все машины двинулись вперед, а мы с моей «девяткой» остались стоять на месте. К счастью, хоть в крайнем правом ряду, и нас легко объезжали те, кто был сзади. Надеясь поскорее устранить причину неполадок, я вышла из машины, со злости громко хлопнув дверью. Открыв капот, я склонилась к железкам, безмятежно отдыхающим под ним, и начала трогать все узлы подряд. Надежды на удачу, что просто какой-то из них разболтался, было, конечно, немного, так как я не очень-то разбиралась в автоделе, а ремонтом заниматься доверяла только рабочим со станции техобслуживания.
Знакомый голос, раздавшийся позади, заставил меня обернуться и принять более пристойную позу.
— Вай! Вай! Вай! Какая женщина! Мне б такую!
На выходе из супермаркета стоял мой давний приятель Гарик Папазян и, целуя кончики своих пальцев, громко произносил:
— Просто пэрсик!
Гарик иногда нарочно ломал язык, стараясь соответствовать типичному образу «лица кавказской национальности», хотя давным-давно обрусел и говорил практически без акцента.
Гарик был честным ментом, и за это я его уважала, но теперешней встрече, честно говоря, не обрадовалась. Папазян всегда с удовольствием помогал мне в работе, не требуя материального вознаграждения. Но, как любой человек кавказских кровей, страдал излишним пристрастием к женскому полу, поэтому при любом случае старался затащить меня в постель. Не питая к Гарику ничего, кроме дружеских симпатий, я всегда изящно его кидала, рискуя в следующий раз получить отказ в помощи. Однако простодушный Папазян вновь попадался на мою удочку и… в очередной раз оставался ни с чем.
— Хитрый сочный пэ-э-рсик! Хитрый пэ-эрсик, да? Ты куда в прошлый раз делся, слушай? — продолжал декламировать Гарик, активно жестикулируя.
Я понимала, что разговор с Гариком только отнимет время, поэтому понадеялась поскорее отвертеться от него парой стандартных фраз.
— Гарик! Друг мой! Какая встреча! — воскликнула я, не отвечая на вопрос о прошлом моем побеге. — Как я рада тебя видеть! Только, знаешь ли, мне и поболтать некогда! Я так спешу, так спешу!
— Но твой конь не едет! — хитро сказал Гарик и подошел поближе.
Я стояла, открыв рот, не зная, что ответить, и совсем забыв, в чем, собственно, заключается причина моего нахождения здесь.
— А почему он не едет? — продолжал Папазян.
Помолчав минуту, он пододвинулся ко мне еще ближе, нежно обвил рукой мою талию, хитро повторяя:
— Так почему твой конь не едет? Давай-ка посмотрим…
Гарик осторожно повернул меня вновь к капоту, сам, плотно прижавшись, встал сзади и, взяв своими руками мои, стал диктовать, направляя действия.
— Берешь эта штука, делаешь с ним вот так… Раз! Потом вот этот ерундовин тянешь на себя… Поворачиваешь… Два!
Так продолжалось несколько минут. Я чувствовала возбужденное дыхание Гарика, но он не давал мне никакой возможности высвободиться, пока наконец не возникла необходимость проверить, заведется ли машина. Перейдя на нормальный тон разговора, Папазян сказал:
— Ну что ж, посмотрим, — и сел за руль.
Машина тут же завелась. Но, судя по всему, Гарик не собирался покидать салон. Он пересел на соседнее с водительским сиденье и, улыбаясь, сделал мне жестом приглашение занять место за рулем. Я, молча подчинившись, села, а потом, по-детски выпятив губы, сказала:
— Гарик, ну я правда спешу. У меня дело срочное — Кирю разыскать надо.
— Фи! — обрадованно воскликнул Папазян, махнув рукой. — Так бы сразу и сказала. Вынужден разочаровать — опоздала.
— Как? Откуда ты знаешь?
— А я его с женой недавно видел в этом магазине. Они консервы всякие ему в дорогу покупали.
— Так, значит, он отъехал совсем недавно? Догоним! — воскликнула я и положила руки на руль, собираясь тронуться.
Папазян тут же нежно снял мои руки с руля и сказал:
— Какой недавно! В магазине продавец красивый-прекрасивый, молодой! Я с ней целый час разговаривал, обхаживал… — Гарик помолчал немного, а затем, отрешенно вздохнув, добавил: — Отказала!
— Значит, не догоним… — разочарованно проговорила я.
— Да нет, Танюх, — серьезно сказал Гарик. — Говорю же: час назад он уже отбыл. А в чем дело-то? Может, я чем помогу?
Мне ничего не оставалось делать, как пересказать все Папазяну. Он внимательно выслушал, а затем воскликнул:
— Какая ерунда! Что же молчала? Да я тебе в два счета экспертизу организую.
— Да не знаю… Я уже как-то на Кирю настроилась… Заразилась азартом погони…
— Не вешать нос! Я все устрою, — Папазян положил руку мне на плечо.
— При каком условии? — криво улыбнувшись, спросила я.
— При самом невинном, — Гарик вздохнул. — Результаты передам прямо в твои нежные ручки… при встрече тет-а-тет.
— Га-а-рик! — с деланым возмущением протянула я.
— А что? Разве в этом есть что-то предосудительное? Посидим, попьем кофе, побеседуем… — Папазян положил руку мне на бедро.
— Тогда пригласи меня куда-нибудь. В кафе или ресторан… — сказала я, избегая предложения встретиться в его или моей квартире.
— А почему не дома?
— Надоела, знаешь ли, рутина. Все дом да дом…
— Та-аня! — Папазян рассмеялся. — Ты говори да не заговаривайся! Тебя дома-то днем с огнем не застанешь…
— Ты что? — воскликнула я, сделав серьезное лицо. — Я абсолютно на мели, общественных мест не посещаю… Щи да каша — пища наша.
