– Это еще надо выяснить, было или нет.
– Скороходов четыре раза ловил машину и катался туда-сюда от дома Хабарова к дому Гладышевой. Даже приблизительно ничего не получалось.
– Я подумаю над этим, – пообещала Лиза.
– А какие еще ты видишь у Болотова зацепки?
– Он давний друг Хабарова. Он знает про него все. Все! Он женат на его сестре.
– Вот именно. Эти двое вечно говорят про Любочку, насколько я понял. Любочка для них – свет в окошке. С какой стати Болотову подводить под монастырь родного брата своей жены и своего лучшего друга? У них нет совместной собственности, они не должны друг другу денег и, кажется, ни разу в жизни по-настоящему не ссорились. У Болотова нет даже намека на мотив!
– Да мы можем этого не знать! С убийствами всегда так. Причина оказывается банальной до ужаса, просто выяснить ее бывает весьма сложно.
– У тебя есть идеи? Касательно этой причины?
– Нет. Но я считаю, Хабарова надо вывернуть наизнанку, но выведать всю подноготную его закадычного дружка.
Ратников задумчиво глядел на нее. Было понятно, что Лиза, призвавшая на помощь женскую интуицию, его не убедила, но все же заинтересовала.
* * *
– Пока Лагутин работал у нас, на него никто никогда не жаловался, – заявил директор химкинской средней школы, представившийся Диме без отчества – Алексей Круглов.
Круглов оказался серьезным, энергичным человеком. Уже по внешнему виду школы становилось понятно, что молодой директор проводит здесь глобальные реформы. Дима не мог сказать, касаются ли они непосредственно образования, но материально-техническая база была на уровне. Недавно здесь прошел ремонт, и отсутствовал налет убогости, который так удручает в рядовом учебном заведении.
– Может быть, официальных жалоб не поступало, – предположил Дима, – но ходили какие-то слухи, сплетни. Мы ведь с вами понимаем: если работник хороший, кое на что можно закрыть глаза… Подобрать сегодня достойного учителя – задачка не из легких.
– Да никогда в жизни, – перебил Круглов. – Если бы только тень легла на репутацию учителя, я бы сразу с ним расстался. Нет-нет, вы не правы.
– А можно мне побеседовать с другими учителями?
– Можно, конечно. Беседуйте. Но вряд ли вы узнаете у них что-то пикантное про Лагутина.
Дима неопределенно пожал плечами.
– Думаете, я, как руководитель, оторван от коллектива и могу пребывать в неведении относительно всяких происшествий мелкого масштаба?
Уже по одному тону Круглова было понятно, что если Дима так думает, то он глубоко заблуждается. Потому что на его, Круглова, территории все подчинено единому руководству. «Наверное, у него и стукачи есть», – внезапно подумал Дима и тут же спросил:
– Вы хотите сказать, что просчет любого учителя на уроке не останется для вас тайной?
– Именно. – Круглов говорил серьезно, продумывая каждое слово, осознавая их значимость. Диме он казался похожим на политика, выступающего на пресс-конференции. – Дух нашей школы, сама этика взаимоотношений, которую мы выстроили, подразумевают доверие каждого учителя и каждого ученика руководству. И наоборот. Я верю своим подчиненным.
«Витиевато, – подумал Дима. – Вероятно, доверие – это и есть тотальное доносительство». Тем не менее для его расследования подобная осведомленность директора была только плюсом. Заметив тем не менее, что Дима по-прежнему сомневается, Круглов внезапно снял очки, которые до сих пор чинно сидели у него на носу, и сказал совершенно другим, домашним голосом:
– Давайте поговорим как мужчина с мужчиной, безо всяких умолчаний.
Дима так удивился произошедшей прямо на его глазах метаморфозе, что даже не смог внятно сказать, что согласен. Он молча кивнул и замер в ожидании продолжения. Круглов тем временем устало улыбнулся и спросил:
– Вы лично встречались с Лагутиным Борисом Борисовичем?
– Да. И совсем недавно.
– Вы по-человечески отдаете себе отчет в том, насколько этот тип привлекателен? Он молод, атлетически сложен, неплохо образован, у него привлекательное лицо и хорошие манеры. Как вы думаете, девочки могут не реагировать на такого мужчину?
– Вот и я про то же! – обрадовался Дима. – Уверен, что не могут. И какая-нибудь из них запросто могла перейти дозволенные рамки.
– Так я не понял – вас интересует поведение девочек или самого Лагутина? Я думал, Лагутина. Поэтому так упорствовал. Лагутин всегда с честью выходил из трудных ситуаций.
Дима оживился.
– Значит, трудные ситуации все-таки были! – Он поднял вверх указательный палец. – Что и требовалось доказать.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы мутили воду в старших классах, – тут же отозвался Круглов и, сдавшись окончательно, откинулся на спинку своего большого директорского кресла.
– А что, ситуаций было множество?
– Да нет. – Директор, похоже, всерьез смирился с тем, что Дима просто так не отвяжется. – Был один случай в седьмом классе… В седьмом «А».
– Как зовут девочку? – скучным голосом спросил Дима.
Директор поднял на него усталые глаза и усмехнулся:
– Ну вы и трактор. Девочку зовут Алла Баранова.
– А сколько ей лет? Седьмой класс – это тринадцать и четырнадцать лет, ведь так?
– Не так. Во-первых, уже год прошел. Сейчас бывший седьмой «А» – это восьмой «А».
– Значит, ей сейчас четырнадцать или пятнадцать.
– Нет, ей тринадцать. А было двенадцать.
– Не понял, почему? В седьмом классе разве учатся двенадцатилетние дети?
– Вижу, что своего ребенка у вас нет. Если бы был, вы бы знали, что дети сейчас перепрыгивают через пятый класс. Третий, а потом сразу пятый.
– Зачем? – искренне изумился Дима.
– Затем, чтобы сравнять учеников из обычных классов, с теми, кто пошел в школу с шести лет.
Дима смотрел на Круглова с полным непониманием.
– Ладно, с этим я потом как-нибудь разберусь, – наконец пробормотал он. – Значит, сейчас Алле Барановой…
– Тринадцать лет. А интересующий вас случай произошел, когда ей, как я уже и сказал, было двенадцать.
Дима медленно выдохнул. Двенадцать лет! Наверное, она такая же худенькая и хорошенькая, какой была Жанна Гладышева.
– Расскажите мне, пожалуйста, сами, что произошло, когда. И я не пойду в массы. Не буду воду мутить, – пообещал Дима.
– Да уж расскажу, – устало согласился Круглов. – Было это в прошлом году весной… – Он внезапно оборвал сам себя и воскликнул: – Да и рассказывать-то, в сущности, нечего! Алла влюбилась в учителя физкультуры и забросала его записками. Дальше – больше. Стала караулить его после уроков, даже, представьте себе, сидела на коврике возле его двери. Как потерявшийся щенок.
– Лагутин приходил к вам за советом?
– Нет.
– Как же вы узнали подробности?
– Слухами, как говорится, земля полнится.
– И как же Борис Борисович с этой проблемой справился?
– Элегантно. Попросил других девочек из седьмого «А» наябедничать Аллиным родителям.
– Ничего себе педагогика! – не удержался от комментария Дима.
– Это очень умный ход с его стороны! – не согласился Круглов. – Никого не впутал – ни классного руководителя, ни самого себя. Дело окончилось простым семейным скандалом. Мать у Аллы – женщина строгая и волевая. У нее не забалуешься. Она быстро поставила свою дочь на место.
– Понятно… – пробормотал Дима.
Он с самого начала знал, что обманет доверие Круглова и все-таки повидается с девочкой. Правда, директору не обязательно об этом знать. Несмотря на отлаженную систему информации непосредственно руководству школы, Дима был уверен, что ему удастся сохранить конфиденциальность. Единственной трудностью, которая стояла на его пути, было то, что он не знал, ни как выглядит Алла Баранова, ни где живет. Поэтому он решил вытащить из Круглова максимум полезных сведений.
– Девочка высокая, крупная? – спросил он, доставая блокнот и заглядывая в него, словно собирается сверять слова собеседника с собственными записями.
– Нет, напротив, – усмехнулся он. – Ничего выдающегося. Невысокая, худышка, да и не особо симпатичная. Как говорится, одни глаза.
– А волосы? Светлые кудряшки?
– Вы все-таки уже с кем-то разговаривали! – укоризненно сказал Круглов.
– Ошибаетесь. Я ориентируюсь по другой девочке из другой школы.
– Вот как! – Круглов схватился за подбородок и начал задумчиво мять его пальцами.
Дима намеренно заронил в его душу крупинку сомнения, чтобы посмотреть, как тот себя поведет.
– И все-таки нет, Лагутин абсолютно не интересовался своими ученицами, – наконец выдал тот итог своих раздумий. – Будь там хоть что-то, я бы узнал. Да-да, узнал бы наверняка!
Дима понял, что больше ничего полезного он из директора не вытянет. Несмотря на то, что Круглов гордился своей осведомленностью, было понятно, что никаких волнующих подробностей случившегося между Аллой Барановой и физкультурником Лагутиным он не знает.
