— Когда звонит такая прелестная дама, государственные дела могут подождать.
— В общем-то, я тоже по делу. Хотела сказать, что моя работа над материалом близится к завершению, но мне нужно уточнить некоторые детали. Не могли бы вы уделить мне еще совсем немного времени?
— Почему же немного? Я могу вам уделить его столько, сколько потребуется. Тем более что это в моих же интересах.
— Тогда как бы нам встретиться? Может быть, я подъеду?
— Погодите, Наташа. У меня есть идея. Вы, наверное, знаете, что в Москву приезжает Патрисия Каас? Вам нравится эта певица?
— Очень, — не колеблясь, сказала Наталья, хотя на самом деле терпеть ее не могла.
— А вы не хотели бы сходить на ее концерт?
— Вообще-то… — Наталья замялась. — Насколько я знаю, билеты в Кремлевский дворец съездов стоят недешево, и для моего скромного бюджета…
— Наташа, вы меня обижаете. Что я, немец какой-нибудь? Неужели вы думаете, что, если я приглашаю даму на концерт, ей придется самой платить за билет? К тому же я как депутат Госдумы имею кое-какие льготы, понимаете ли. И вообще, — в голосе его послышались горделивые нотки, — у меня все схвачено. Так как насчет Патрисии Каас?
— Раз такое дело, отказываться глупо.
— Глупо — не то слово, Наташа. Значит — идем. Это сегодня вечером. Где встречаемся?
* * *
В отделе кадров театра Владимир Старостин узнал домашний адрес певицы Инессы Рождественской и номер ее телефона. Несколько раз подряд на его звонки отвечал некий молодой человек: Рождественская находится на отдыхе в Израиле.
Наконец Старостину повезло — трубку подняла сама хозяйка. Узнав, что с ней хочет пообщаться следователь Московского уголовного розыска, она не знала, что и думать.
— А в чем, собственно, дело? Во время моего отсутствия квартиру, кажется, не грабили.
— Дело в том, что меня интересует одна ваша подруга.
— Подруга? Кто именно?
— Наталья Мазурова.
Некоторое время Рождественская молчала, потом нерешительно сказала:
— Ну, подруга…. Это слишком громко сказано. Скорее приятельница. А почему ею интересуется МУР?
— Я бы не хотел об этом распространяться по телефону.
— Не знаю даже… А это важно?
— Инесса Михайловна, вообще-то у следователей по горло серьезной работы и заниматься ерундой времени нет.
— Вы вызываете меня в свой кабинет?
— Отнюдь. Можете сами предложить место встречи.
— Что ж, тогда заходите ко мне. Я полагаю, мой адрес вам известен?
— Не вопрос.
— Только давайте не откладывать этот разговор. Я на днях улетаю в Милан, у меня спектакль в Ла Скала.
— Прямо сейчас и буду.
Показав вахтерше на первом этаже высотки служебное удостоверение, майор Старостин поднялся на лифте и позвонил. Спустя несколько секунд на пороге возникла мощная фигура молодого человека, который, грозно сдвинув брови, спросил:
— Вам кого?
— Я к Инессе Михайловне.
Из глубины квартиры донесся звонкий голое певицы:
— Валера, это ко мне.
Молодой человек смерил гостя настороженным взглядом и слегка отступил в сторону.
— Проходите, — пробасил он.
— Спасибо. — Старостин по натертому до блеска паркетному полу прошел в просторный холл:
Обстановка поражала воображение. Дорогая антикварная мебель прекрасно сочеталась с огромной хрустальной люстрой и картинами в тяжелых золоченых рамах. Старостин тут же подошел к одной из них — это был пейзаж среднерусской равнины — и принялся разглядывать.
— Интересуетесь живописью? — с едва заметной иронией спросила хозяйка — пышная полногрудая женщина лет сорока пяти в ярко-красном японском кимоно с вышивкой — два журавля у подножия горы Фудзи. На ее крупном, с уже заметными морщинами лице блуждала снисходительная улыбка.
— Да как вам сказать… — неопределенно протянул Старостин. — Это — оригинал?
— У меня копий нет, — с гордостью заявила Рождественская.
— Хм… Коровин, — вполголоса произнес Старостин, разглядев подпись художника в углу картины.
— Это — подарок автора моему деду.
— Интересно. — Старостин перешел к другой картине. — А это Маковский?
— Маковский. Кстати, на картине — наш загородный дом.
— Неплохо предки ваши жили, — как бы между прочим заметил он.
— Все это они заработали своим талантом и трудом. Мой дед был архитектором, а бабушка пела в театре. Ее горячим поклонником был великий князь Николай. Вам говорит о чем-нибудь это имя?
— Главнокомандующий Российской армии в годы Первой мировой войны.
Брови певицы удивленно взметнулись. Как видно, она не ожидала от обычного милицейского работника такого знания истории.
— Валера, свари-ка нам кофе! — красивым поставленным голосом прокричала Рождественская, после чего указала ухоженной рукой на глубокое кожаное кресло.
— Присаживайтесь. Кстати, как вас по имени-отчеству?
— Владимир Викторович.
— А по званию?
— Майор, — опускаясь на мягкую кожаную подушку кресла, сказал Старостин.
— Итак, товарищ майор, что вас интересует? — спросила певица, садясь напротив и скрещивая руки на груди.
— Я бы хотел расспросить вас о Наталии Мазуровой.
— С чем это связано? — В голосе у Рождественской появились озабоченные нотки. — Что-то произошло?
— Да как вам сказать?.. И да, и нет. Сейчас я занимаюсь расследованием одного дела, к которому Мазурова вполне может иметь отношение. Насколько близко вы с ней знакомы?
Певица едва заметно повела плечами.
— Настолько, что я позволяю ей жить в моей квартире, когда уезжаю в отпуск или на гастроли.
— А чем вызвана такая необходимость? — спросил Старостин, выразительно кивнув в сторону двери.
— Вы имеете в виду Валеру? — улыбнулась Инесса. — Он мой племянник.
Спортсмен, учится в институте, но ему постоянно приходится отлучаться для участия в соревнованиях. Валера, между прочим, мастер спорта международного класса. А в квартире, кроме племянника, у меня еще и кошка живет. Очень редкой и древней породы. Я бы ее вам показала, но она сейчас спит в моей постели, не хочу тревожить.
Старостин усмехнулся: с таким чутким отношением к домашним животным ему приходилось сталкиваться впервые.
— И что за порода? — без особого интереса спросил Старостин, предоставляя хозяйке возможность разговориться.
— Чистокровная египетская, таких держали при дворах фараонов.
— Наверно, Нефертити зовут? — брякнул наугад Старостин.
— У вас потрясающая интуиция. Впрочем, как у каждого из моих гостей, кому я рассказываю о своей любимице. — В ее голосе прозвучала плохо скрытая ирония. — А на самом деле ее зовут Изида. Она у меня девица своенравная, настоящая богиня, но уж кого любит, так это Наташу.
— Сходство характеров? — попробовал пошутить майор.
— Возможно, — вполне серьезно ответила Инесса. — Наташа — натура особенная…
— Именно об этом я и хотел поговорить — о ее натуре.
— Вы не смотрите на то, что она работает простым гримером. Эта девочка хороших кровей. Мой дед очень уважал морских офицеров, хотя и был далек от флота.
— Вы хотите сказать, что отец Натальи служил на флоте?
— Именно это я и хочу сказать. Об этом мало кто знает. Наташа не любит рассказывать о своем детстве.
— Почему?
— Она сирота. Ее родители погибли в автокатастрофе, когда Наташе было лет семь-восемь.
— Кто же ее воспитывал?
— Тетка.
— Если не ошибаюсь, она имела какое-то отношение к театру?
Инесса бросила на него проницательный взгляд.
— А вам, я смотрю, уже кое-что известно?
— Чуть-чуть, — майор показал узкий зазор между пальцами, словно просил не наливать ему много водки.
— Да, ее тетя работала в драматическом театре.
— Кем?
— Точно не знаю. Администратор или что-то вроде этого.
— Она, наверное, уже на пенсии?
— Понятия не имею. Откровенно говоря, Наташа очень скупо говорит о своем детстве и юности. Насколько я понимаю, детство у нее в отличие от остальных маленьких граждан Советского Союза было не слишком счастливым.
Кажется, она из Риги.
— Остаться сиротой — тяжелое испытание для любого. Такие вещи, как мне известно, сказываются на характере…
— Наталья — человек абсолютно самостоятельный и независимый. Она привыкла всего добиваться сама. Ее история достаточно банальная, но тем не менее говорит о многом. Москва, как мы знаем, слезам не верит. Приехала девочка без гроша в кармане в абсолютно незнакомый город, где у нее ни родных, ни близких, опереться не на кого, за помощью обратиться — тоже. На жилплощадь можно было рассчитывать, только устроившись работать по лимиту. Она сначала моталась по общагам, вкалывала на стройке. Вообразите себе, в любую погоду — мороз, дождь или жару — эта хрупкая девушка вынуждена была таскать ведрами раствор, ну и все такое прочее. Но, следует признать, это только закалило ее характер.
