— Вы считаете, он замешан?
— Думаю, он просто очень щедрый человек.
* * *
Адрес и телефон Виктора Артемьевича Герасимова нам любезно предоставил Прыгов. Югов оставил своих людей в офисе на случай появления там интересующей нас персоны. После чего мы отправились на квартиру к бизнесмену, мечтая задать несколько вопросов, которые должны были пролить свет на оставшиеся в этом деле темные пятна.
Дома никого не было, и нам ничего не оставалось делать, кроме как чесать языками.
— Как вам удалось добраться до Апрельева?
Мне льстило, что капитан решил поднабраться опыта, и у кого? У меня!
— Изучив обстоятельства дела, я поняла, что картина будет намного яснее, если я узнаю, каким образом к Лене попало снотворное. В таком строгом заведении, как психиатрическая больница, особо не разгуляешься. Туда нельзя, сюда нельзя.
Мы с вами стали опрашивать всех, кто мог сообщить хоть какую-нибудь информацию. После бесед в стенах больницы я направилась к Кондратьеву и попросила разрешения поговорить с его сыном. Он колебался, но все же разрешил. Сашка, в силу своего возраста, не мог сказать мне что-либо существенное, но он по той же причине не стал опускать детали, которые взрослому человеку показались бы незначительными. Он рассказал мне о вечернем обходе, из-за которого его попросили быстренько расстаться с мамой.
Я заинтересовалась, что это за мероприятие такое?.. Ведь проходило оно накануне смерти Лены. Помните девчонку, которой вы нахлестали по лицу, а затем заставили искать на свалке пакет?
— Да, языкастая худышка.
— Вот именно. Она сообщила мне, кто, когда и куда заходил. Когда приметы подозреваемого, полученные от бармена и официанта, совпали с описанием, которое дала Пленка, я почувствовала запах жареного. Затем от Валанова я узнала о приближающейся проверке с теми же участниками и устроила засаду.
— Но откуда вы могли знать, что преступник проявит себя именно в этой палате?
— Я поймала его на живца. Человек, которому он пытался вручить пакет, лежал здесь с моей подачи и распространял слухи о вредном действии «Найс боди», причем трепался об этом всем и каждому.
— Но, как я понимаю, любая проверка проходит только с участием главврача.
— Об этом лучше спросить самого Апрельева. Думаю, убедить босса пройтись вечерком по какому-нибудь отделению не так и сложно.
— Ну, а что же с Клавой?
— Здесь интереснее. Когда мы разбираем какое-либо действие человека, нас в первую очередь интересуют мотивы его поведения. Если человек нормален, то его поступки всегда чем-то продиктованы.
Я при каждом удобном случае наблюдала за тем, как работает кладовщик, и не смогла заметить подмены. Он доставал товар из одних и тех же коробок всем подряд. Включая меня, Катю и Свету. Вначале я была склонна полагать, что одна из женщин, что называется, в деле и где-то в домашних условиях смешивает порошок с наркотиком, но, когда мне стало известно, о чем в последний свой вечер говорила Света, а именно, о вреде, который «Найс боди» наносит людям, я вернулась к версии о подмене продукта в офисе. Не могла же она оговаривать сама себя. И секретарша, и кладовщик получали фиксированную зарплату, и все их стремления к увеличению сбыта до вчерашнего дня казались мне абсурдными.
Наезд на офис открыл мне глаза. Герасимов, как настоящий мужчина, противостоял бандитам. А как потом она бросилась к нему! Это любовь с большой буквы.
Кто постоянно находится в офисе? Секретарша. Кто постоянно поит всех чаем? Секретарша. Кому удобнее всего поменять банки с «Найс боди», упакованные в фирменные пакетики и стоящие в углу комнаты? Опять же — Клавочке.
…От скуки капитан стал распускать руки прямо в машине, но я ему не позволила. Он отреагировал спокойно и вызвался смотаться за мороженым, на что я наложила резолюцию, отражающую наше общее удовлетворение.
Герасимов приехал на своей «Ауди» около семи. Мы уже давно изнывали от безделья, и вот он — шанс снова поработать.
Югов догнал юношу в подъезде и официально представился. Объяснил ситуацию и предложил добровольно показать свое жилище.
Молодой человек и не думал противиться. Его больше волновала судьба Клавы. Югов для пущей серьезности сориентировал его на десять лет.
— Но чистосердечное признание смягчает вину, — добавил он. — А вам, кстати, не в чем признаться?
— Для меня это все дико.
— Ваш ответ вполне укладывается в схему, — несколько успокоила я молодого красавчика.
Мы ничего не нашли ни в квартире, ни в гараже, ни в машине.
— Вы не берете товар на складе? — Югов здорово устал рыться в чужом барахле и был раздражен.
— Мне не нужно этого делать. Подо мной масса народу, которые меня поят и кормят. Я живу на проценты от общего объема продаж.
— А они очень неплохие, эти объемы, не так ли? — Я очень хотела показать ему, откуда что берется.
— Это не ваше дело. Все, что у меня есть, честно заработано.
— Не все, — возразила я. — Ваша возлюбленная активно подмешивала в «Найс боди» наркотик, что способствовало резкому увеличению сбыта. Вся находящаяся под вами сеть отравлена.
Он сразу уловил суть.
— Неужели она пошла на такое?
— Вы, наверное, очень щедрый человек?
— Я покупал ей дорогие вещи, — признался он.
— А зря, — вставил веское слово капитан.
* * *
Когда Апрельеву предъявили обвинение в двух убийствах и покушении на третье с помощью нанятого им киллера, он выразил удивление и потребовал, чтобы ему разрешили позвонить своему адвокату.
После ночи в КПЗ Анатолий Максимович несколько осунулся, и взгляд его стал менее бешеным и дерзким.
Его привели в кабинет Югова, и он поинтересовался, почему отсутствует адвокат. Ему сообщили чистую правду, сказали, что человек задерживается, но скоро приедет.
— Без него я не скажу ни одного слова, — заявил Апрельев.
— Как хотите, — не стал упорствовать Югов.
— Может быть, пока организовать встречу с вашей дочерью? — предложила я.
Апрельев насторожился.
Ввели Клавочку.
Отец и дочь смотрели друг на друга.
— Я хотел, чтобы у тебя было все, — произнес он.
Она подбежала к нему и обняла.
— Я вела себя неосторожно.
— Ты ни при чем.
Клава заплакала.
Вошел Герасимов и уставился на обнимающуюся парочку, с которой чуть было не породнился.
Мы все ждали, пока объятия и слезы закончатся.
— Как мило, — не выдержал Герасимов. Он подошел к парочке и сел перед ними на корточки. — Расскажите-ка, мои дорогие, как это вы вместо меня дело делали?
— Придурок, я же обеспечивал тебя! — выкрикнул папаша.
— Да?! Теперь все это придется отдать государству, старый идиот! — Затем Герасимов обернулся к Клавочке. — А ты, девочка, слишком любишь роскошные шмотки?
— Хватит, — остановил его Югов. — Идите и подождите в другой комнате. Нам еще о многом надо поговорить с папочкой, а потом и с дочуркой.
Герасимов вышел, затем в комнату вошел разводящий и разлучил Апрельева с Клавочкой.
— Тебе интересно? — поинтересовался у меня капитан.
— Нет, — откровенно призналась я, поднимая попку с подоконника. Каблучки цокнули несколько раз, и вот я стою напротив сидящего на стуле убийцы.
— Ты живучая, тварь, — процедил он.
Я наклонилась над самым его ухом и произнесла очень громко и четко:
— Поставок больше не будет. — По тому, как он дернулся, я поняла, что до него дошло сразу же. — Придется недельку помучиться, капитан тебя никуда не выпустит. Я с ним об этом договорилась.
* * *
Вечер. Мы сидим около пруда на Девятой Дачной и жарим шашлыки. Еще немного, и мой двухметровый кавалер подаст к импровизированному столу баранину, откупорит бутылочку шампанского, и мы отметим успешное окончание столь запутанного дела. Может быть, нам где-то и везло, но без удачи рассчитывать на успех не приходится. Наконец можно улыбаться, вытягивать ноги, спать, гулять без опаски по улицам и радоваться прекрасной перспективе потратить кучу денег.
— Как же это у тебя все получилось? — Кондратьев сидел у огня и помахивал фанеркой.
Я томила его неизвестностью, вот уже более суток обещая рассказать все, как было, в каком-нибудь тихом месте, где никто не будет нам мешать. Все-таки это его история.
