замотала головой. – Я не понимаю, к чему вы клоните.
Богданов вернулся на место и сел напротив.
– Генеральша вас шантажировала. Признайтесь, ведь это так?
– Нет! – воскликнула Милана и даже подскочила с дивана. – Не было такого! Нет, нет и нет!
– Учтите, после вас мы допросим Флеера, и, если он скажет что-то другое, вам несдобровать.
– Допрашивайте! Пожалуйста! Мне нет до этого дела! – Мало-помалу возбужденное состояние Миланы переходило в истерику.
– Теперь поговорим о другом. – Богданов поглядел на Ульяну, давая понять, что передает слово ей.
– Нам известно, что за день до гибели Гуровой вы взяли у горничной фартук, – заговорила она. – Вот его описание: белый, с кружевными бретелями и черно-красной тесьмой.
– За это есть уголовная статья? – с вызовом осведомилась Милана.
– Пока что нет, – сказал следователь. – Но убийство и фартук – звенья одной цепи. Позднее вас ознакомят с деталями. Сейчас просто отвечайте: забрали фартук?
– Да он валялся в мусорном пакете! Я и взяла.
– Зачем?
Стрельнув глазами в следователя, Милана кивнула на Ульяну:
– Ей расскажу.
– А мне что же? Не доверяете? – спросил Богданов.
– Дело в другом.
– Значит, мне удалиться? – Он покачал головой и, прежде чем выйти, предупредил: – Пока вы беседуете, я допрошу Флеера.
– Рассказывайте. – Ульяна устроилась поудобнее, настроившись на долгий разговор.
– Не знаю, как объяснить, – Милана говорила жеманясь, потом подняла глаза и спросила: – Знаете, что такое ролевые игры?
– Пардон? – Ульяна вскинула брови и уточнила: – Что-то связанное с историей?
– Нет. Я про секс.
– Ах вот оно что…
– Как женщина вы должны понять. Мужики ведь, они какие? Им быстро все приедается. Мой Десик не исключение. – Милана проказливо улыбнулась. – Такое иногда отчебучит. Однажды намеренно заблокировал лифт. Ему и делов-то всего, ширинку расстегнуть, и готово, а мне потом одевайся…
– Стоп! – осадила ее Ульяна. – Подробности вашей интимной жизни меня не интересуют. Давайте строго по делу.
– Так фартук – как раз про это.
– Ага, теперь поняла.
Изобразив на лице смущение, Милана тем не менее охотно рассказала о своих приключениях.
– Надела я фартук на себя. – Она изучающе глянула на Ульяну и уточнила: – На голое тело. Бретельки с крылышками как раз прошли по сосочкам…
– Я представляю, – Ульяне было и смешно, и неловко.
– Тихонько вошла в спальню, Десик в это время дремал, даже похрапывал. Я окликнула его…
– А он? – заинтересовалась Ульяна.
– Проснулся, вытаращился на меня да как заорет! А потом запустил подушкой.
– Странная реакция. Впрочем, со сна он и вправду мог испугаться. Что было дальше?
– Вскочил с постели, словно с цепи сорвался. Стащил с меня фартук и приказал его выбросить.
– И куда вы его выбросили?
– Никуда. Десик передумал и сказал, что выкинет сам.
– Ага… – прежде чем спросить, Ульяна ненадолго задумалась. – Сейчас я задам вопрос, и, возможно, он покажется странным.
– Чего уж там, задавайте.
– Я видела этот фартук, на нем по самому низу шла тесьма – черная с красными петухами. В тот момент, когда вы надели фартук, была ли тесьма на месте?
Милана услужливо закивала.
– Была! Я еще подумала, что она для белой ткани слишком яркая. Туда бы пошла с цветочками.
– Значит, была. – Ульяна опустила глаза, мысленно перебирая вопросы, которые подготовила. Из всех вспомнила один: – И все-таки, что вы делали на протяжении тех самых девятнадцати минут? Для меня совершенно очевидно, что до главного корпуса вы бы добрались гораздо быстрее, если только не шли приставным шагом.
– Что это значит? – поинтересовалась Милана.
– Так ходят невесты в церкви.
Милана хихикнула, и Ульяна вдруг разозлилась. С чего это вдруг она, тридцатичетырехлетняя зрелая женщина смущается и робеет перед этой бесстыдницей.
– Повторю вопрос: где вы были и что делали в эти девятнадцать минут?
– Шли по лесу к главному корпусу! – упрямо повторила Милана.
– Вы все равно об этом расскажете, – проговорила Ульяна. – Смотрите, чтобы не было поздно.
На вопрос: «Видели следователя?» – Руднева указала рукой на дверь:
– Только что уехал.
Ульяна вздохнула, и в ее вздохе прозвучало разочарование. Так вздыхают, когда не получают того, на что неизбежно рассчитывали.
Оглядевшись, она увидела на стойке деревянный ящик с выжженным домиком.
– Это здесь зачем?
– Я вызвала Германа прибить на стену полку. – Ольга Францевна переставила ящик на пол. – Простите, конечно же, ему здесь не место.
– Кирилл Сергеевич здесь?
– Он тоже отъехал.
– Как неудачно! Мне крайне нужно в Зареченск.
Руднева порылась в ящике и протянула ключи.
– Ваш брат уехал на служебной машине и предупредил, что в случае необходимости вы можете взять его личный автомобиль.
– Спасибо!
Забрав ключи, Ульяна заскочила в номер за сумкой и черканула записку, где сообщала, что вернется лишь вечером и необязательно к ужину. И значит, Надежде придется ужинать в одиночестве или в лучшем случае в компании с Миланой.
Уже на подъезде к Зареченску справа показался бетонный забор «Технопласта», он замыкал огромную территорию с десятками корпусов. В последнее время Ульяна редко бывала здесь, чаще – в юности или в детстве, когда приезжала сюда с отцом. Теперь, после его смерти, у нее появилось чувство отчужденности, как будто сама она не имела к заводу никакого отношения. Во многом поэтому, ну и, разумеется, из соображений служебной этики Ульяна переписала свою долю акций на Кирилла. И вот что удивительно, это помогло ей справиться с горечью потери отца.
Решив не ставить в известность брата и тем более Тягачева (особенно после его отказа), она позвонила жене Дюкова и сообщила, что подъезжает. Та пообещала оформить пропуск и встретить на проходной.
Все так и вышло – они встретились у турникета. Дюкова оказалась дородной молодой женщиной, весьма симпатичной, но по-местечковому старомодной.
– Вы – Ульяна Сергеевна? – Она протянула пропуск. – Меня зовут Вера. Идемте!
Они по очереди преодолели турникет и прошли по коридору до лифта.
Там, нажав на кнопку нужного этажа, Дюкова спросила:
– За какой период вас интересует отчетность?
– Июль девяносто седьмого года, – сказав это, Ульяна засомневалась: – Только не говорите, что документация за данный период сдана в архив. Я этого не переживу.
– Смотря что вам нужно.
– Документы о выделении средств на погребение усопших сотрудников.
– Думаю, что это найдем.
Выйдя из лифта, они остановились у двустворчатой металлической двери с табличкой «Архив».
Вера Дюкова сунула в скважину длинный сувальдный ключ и дважды его провернула.
– Хорошо, что сразу прихватила его с собой. – Она вошла в помещение, включила свет и повела рукой: – Проходите.
Как и во всех архивах, в которых была Ульяна, здесь пахло затхлостью, мышиным пометом и пылью.
– Крыс нет? – с опаской
