Хорошие девочки не умирают - Кристина Генри

и вылетела во двор. Она стояла на траве, задыхаясь, чувствуя, как бешено бьется сердце. Что ей теперь делать? Она не знала, где находится, но знала, что не живет в этом городе, в этом месте.

Это был не ее город. Она не знала этих людей.

Селия снова бросилась бежать, не думая о том, куда направляется, что собирается делать. Она знала одно: надо бежать отсюда, бежать куда угодно, но нельзя воспользоваться машиной, потому что там наверняка установлены камеры и передатчики. Она бросила телефон в кусты – с его помощью врагам несложно было проследить за ней.

Она выбежала на Черри-лейн, свернула на Мэйн-стрит, не остановилась, чтобы взглянуть на ресторан. Она никому не могла доверять, никто не мог помочь ей. Она бежала по дороге, прочь из города, в направлении, противоположном тому, в котором находился ее дом. Меньше всего ей сейчас хотелось наткнуться на Пита. Он схватит ее, запихнет в машину, заставит вернуться – в дом, который, как она теперь знала, не принадлежит ей.

Не знаю, где находится мой настоящий дом, но я обязательно его найду. Я обязательно вспомню, кто я такая, найду свой город и свою семью.

Селия знала, что со стороны похожа на сумасшедшую, но ей было все равно. Она чувствовала себя в этот момент сумасшедшей, потерянной; однако бежала прочь от лжи, навстречу настоящей жизни, которая была где-то там, хотя она не могла ее вспомнить. Она была в этом уверена.

Наконец Селия покинула город. Справа виднелись дома, очень похожие на тот, в котором она якобы жила с Питом, – двухэтажные коттеджи для среднего класса. Слева тянулся лес, наподобие того, мимо которого она проезжала вчера и сегодня по пути в ресторан. Из города вела только одна дорога, совершенно прямая.

Селия остановилась на несколько секунд и оглянулась. То, что она увидела, заставило ее сломя голову броситься в лес. У нее в сознании билась только одна мысль: нужно уйти с дороги.

За ней бежала группа мужчин, примерно двадцать человек.

Пробираясь сквозь чащу, она слышала крики преследователей. В лесу не было тропинок, и Селия не знала, куда бежит. У нее не было никакой цели, кроме одной: спастись от них.

«Может, забраться на дерево и затаиться», – подумала она, но, озираясь, видела только голые стволы. Ветки были слишком высоко. Кроме того, враги могли заметить ее и срубить дерево.

Она слышала свое хриплое дыхание, ощущала резкую боль под ребрами. Ноги тоже болели, и она чувствовала, что сил больше нет, что ей нужно остановиться. Нет, она была в плохой форме для того, чтобы спасаться бегством от толпы мужчин.

Я знала, что не занимаюсь бегом. Я знала, что это ложь.

Она рискнула оглянуться и увидела приближавшихся преследователей.

Нельзя бежать по прямой.

Селия свернула в сторону, попыталась бежать зигзагами. Лес редел, что было странно. Она знала, что, когда углубляешься в чащу, деревья растут гуще, пробираться становится труднее, но все было с точностью до наоборот. Внезапно лес кончился, и она очутилась на голой утоптанной земле.

За полосой земли находилась бетонная площадка, а дальше она увидела то, что сначала показалось иллюзией или галлюцинацией.

Путь ей преградила очень высокая белая стена – футов тридцать-сорок, а возможно, и выше, – а в стене была дверь, наподобие той, которую могла бы увидеть Алиса, погнавшаяся за белым кроликом. Прямоугольная серая дверь с красными буквами.

Выход.

Селия не знала, что она способна так быстро бегать. За спиной, совсем близко, раздался вопль:

– Ну уж нет, сучка гребаная, ты от нас не уйдешь!

Она врезалась в дверь всем телом и распахнула ее.

Элли чувствовала, что шорты жмут. Они были из джинсовой ткани, и она такие обычно не носила, к тому же шорты были малы по крайней мере на размер. Они стягивали живот и чуть ли не лопались на бедрах. Интересно, зачем она вообще их купила и когда? Время от времени Элли отправлялась по магазинам вместе с Кэм и Мэдисон и покупала всякие ненужные вещи. Она делала это для того, чтобы не выделяться, не давать им повода высмеивать ее, называть занудой, ханжой и так далее. Нет, они не издевались над ней постоянно, но изредка у Кэм ни с того ни с сего возникало желание наговорить Элли гадостей, а Мэдисон старалась не отставать. Эллисон чувствовала себя в некотором роде лишней, потому что присоединилась к их маленькой группе последней. Кэм и Мэдисон подружились еще до ее появления. Ее задевали их шуточки, но она только улыбалась, потому что о своих страданиях не следует никому рассказывать, страданиям лучше всего предаваться в одиночестве.

Она не носила ни короткие шорты, ни облегающие майки. Тем не менее каким-то образом она умудрилась отправиться отмечать день рождения, в эту долгожданную поездку, на которую возлагала столько надежд, в ненавистных шортах. Утешало только то, что футболка была более или менее свободной. Элли всегда покупала свободные футболки и свитера, потому что облегающая одежда подчеркивала ее треклятый бюст. Другие девчонки считали, что иметь грудь размера DD – это здорово, они жаждали внимания мужчин, но Элли знала, что ничего хорошего в этом нет. Кэм, у которой была очень маленькая грудь, носила бюстгальтеры пуш-ап и каждый раз на пляже или в бассейне бросала завистливые взгляды на Элли. Элли краснела и подтягивала бретельки купальника.

Большая грудь была у Элли уже в старших классах, она достигла нынешнего размера, когда Элли было всего пятнадцать. Поэтому незнакомые мужчины вдвое старше нее (а иногда и больше, чем вдвое) считали, что имеют полное право пялиться и отпускать пошлые шуточки. Они буквально облизывались, разглядывая ее, и она чувствовала себя не человеком, а куском мяса.

Элли постаралась незаметно потянуть шорты вниз, но, поскольку она сидела на складном стуле, ничего не получилось; для того чтобы что-то