Ознакомительная версия.
Надо звонить следователю, срочно! Или не надо?
Положим, я скажу, что бывший муж заходил ко мне специально, чтобы подбросить локоны и забрать поясок. А он скажет, что заходил помириться. И про локоны знать ничего не знает. И кому поверят?
Я не сомневалась, что отпечатков пальцев Игоря на пакетиках нет. Зато мои — есть, и немало! Зачем, ну зачем я только дотрагивалась до этих пакетиков??? Почему сразу не сообразила, что их нельзя разворачивать? И как мне доказать, что я не сама спрятала локоны в собственном шкафу? У родителей Игоря, у которых он живет, наверняка проводили обыск, причем не раз, и ничего не нашли. А тут я, вся такая правильная, нашла пакеты и уверяю — их подложили!
Впрочем, если бы я проявила чудеса сообразительности и сразу догадалась, что в пакетиках — вряд ли это что-то бы изменило. Можно и сейчас стереть свои пальчики, позвонить Панкратову и с пеной у рта доказывать, что улики подбросил Игорь. Но… факты против меня. Все будет выглядеть так, словно я хранила у себя сувениры, а потом, когда поняла, что обыск близок, перепугалась, дождалась визита Игоря (он еще может сказать, что приехал какую-то мелочь обсудить, хотел в машине посидеть, а я его настойчиво в гости приглашала), и теперь пытаюсь свалить на него вину!
Нет, надо избавиться от жутких сувениров, и лишь потом позвонить Панкратову и рассказать о пропавшем пояске. Или звонить прямо сейчас? Вдруг, пока я медлю, Игорь задушит какую-то девушку, и ее гибель будет на моей совести? Я снова рванулась было к телефону, но тут сообразила, что Игорь под постоянным наблюдением даже выбросить пакетики не решился, что уж тут говорить об очередном убийстве! Не о том мне надо думать — надо выводить из-под жуткого обвинения себя!
Я сгребла все бумажный пакетики обратно в целлофановый кулек, крепко зажала его в кулаке и побежала в туалет. Срочно брошу их в унитаз и солью воду, ох, только бы унитаз не забился! Но, уже открыв дверь уборной, я снова остановилась в полной растерянности. То, что я хочу сделать, по сути, является преступлением. Я собираюсь уничтожить важнейшие улики! Вернее, это единственные улики против Игоря. После того, как их не станет, его нельзя будет уличить. Через какое-то время наблюдение снимут, и он снова начнет убивать…
Все еще держа в руках кулек, я медленно, словно старуха, прошла на кухню осторожно положила пакетик со страшными сувенирами на стол и, упав в кресло, зажала руками голову. Наверное, со стороны я смотрюсь сейчас не хуже Чудинова на той последней встрече, мелькнуло в голове. Тоже вот-вот начну раскачиваться из стороны в сторону и причитать. Но мне нужно совсем другое — нужно успокоиться и подумать. Звать следователя и пытаться убедить в своей невиновности и виновности Игоря? Допустим, он мне поверит. Но его уверенность к делу не подошьешь. Факты будут неумолимо свидетельствовать — локоны убитых девушек нашли у меня. Уликой против Игоря они служить никак не могут. А вот если бы…
В крайнем возбуждении я вскочила с кресла и начала метаться по кухне, сшибая по дороге кресла и натыкаясь на стол. Пакетики нужно подкинуть Игорю, и вот тогда сдать его полиции! Их должны найти… да, в его машине! А для этого я должна попасть в эту самую машину. Срочно попасть, лучше всего уже сегодня. Легко сказать, но как это сделать?
Схватившись рукой за дверной косяк, я заставила себя остановиться. Надо думать, надо сосредоточиться на деле, а не бегать, как белка в колесе! А может, не надо никакой машины, достаточно заманить его снова ко мне домой, подложить пакетики в карман куртки, а когда он выйдет, позвонить следователю? Мол, примите меры, бывший муж что-то проверял все время в карманах, а когда ушел, я обнаружила, что у меня поясок от платья пропал! Пусть ищут поясок, а найдут как раз локоны. Да, наверное, это самое лучшее.
Я схватила телефон и уже набрала было телефон Игоря, чтобы сказать, что у моего шкафа провалилось дно, пусть срочно приходит чинить, но тут дикая мысль пришла в голову, и ноги снова задрожали, а телефон чуть не выпал из рук. Вдруг Игорь, подкинув улики, сам позвонил в полицию, анонимно, разумеется, и направил их ко мне? И пока я тут мечусь по квартире, ко мне уже едет операбригада для обыска???
Нет, нельзя сидеть тут и ждать, пока за мной придут. Я кинулась в прихожую, набросила плащик, достала из тумбочки тонкие лайковые перчатки, которые когда-то купила, соблазнившись мягкой тонкой кожей, но никогда не надевала, кое-как натянула их, снова метнулась на кухню, схватила пакетик с волосами, протерла влажной салфеткой, для верности завернула его в еще один кусочек целлофана, чтобы ни один волосок не просыпался на пол в моей квартире, затем в перчатках аккуратно засунула пакетик в карман плаща. Вроде, все сделала, как надо, или что там еще советуют в криминальных романах? Так, перчатки не снимаем, мне еще подбрасывать улики Игорю, моих отпечатков там быть не должно!
Я выбежала из квартиры, через две ступеньки пронеслась вниз по лестнице и замерла перед выходом из подъезда, чтобы отдышаться. А то хороша я буду, если и меня возле подъезда пасет наружка, и тут я выбегаю вся в пене и в мыле! Восстановив дыхание, я степенно вышла и неторопливо огляделась. Машины неподалеку стояли знакомые, никаких подозрительных авто с затемненными стеклами в поле зрения не обнаружилось. Неторопливым шагом я промаршировала до угла дома, завернула за него, еще раз оглянулась и побежала что было сил. Добежала до ближайшей остановки, впрыгнула в подъехавший автобус, даже не посмотрев на его номер, и на следующей остановке вышла. Отлично, слежки нет, теперь можно звонить.
Я набрала телефон Игоря и долго слушала длинные гудки. Да что ж такое, почему он не берет трубку? Наконец, он ответил. По голосу я поняла, что он не совсем трезвый. Празднует избавление от улик, или глушит угрызения совести? А бывает ли совесть у маньяков? Отогнав непрошенные мысли, я решительно сказала:
— Игорь, нам надо срочно встретиться. У меня новости, очень важные.
— Лорка, ну ты деловая… — он тянул слова, не то издеваясь, не то пытаясь собраться с мыслями. — Говори давай, готов выслушать.
— Это не телефонный разговор.
— Да не могу я ехать никуда, ты не понимаешь… Выпил я, ну с кем не бывает? Да, ты ж зануда, с тобой не бывает.
— Я сама подъеду, ты сейчас где?
— В бааааре я. — и в самом деле, где-то фоном звучала музыка, и слышался задорный женский смех. — Давай, приезжай, нам девочек как раз не хватает.
— Адрес бара говори! — я твердо решила не выходить из себя. Мне надо срочно найти Игоря, а если он пьян, ну что же, тем лучше. Моя задача сильно облегчится.
Узнав адрес, я вызвала такси, и через четверть часа уже стояла возле небольшого подвальчика, на котором яркими огнями сияла вывеска «Доброго вечерка!» Огни на надписи переливались, как на новогодней елке, слепили в прозрачном вечернем полусумраке, и через пару минут у меня начало рябить в глазах. Немного поморгав, я подавила некстати возникшую нервную дрожь, спустилась на пять ступенек, открыла тяжелую подвальную дверь и вошла внутрь.
Внутри бар оказался довольно большим, и напоминал не то ночной клуб, не то американский салун из гангстерский фильмов. Возле барной стойки на высоких стульях сидели небрежно одетые мужики, перед которыми стояли огромные пивные кружки. Маленькие столики были составлены почти вплотную в левой части бара, стулья теснились возле них, а в правой образовалась стихийная танцплощадка, на которой неловко топтались несколько парочек. Судя по их некоординированным движениям, и кавалеры и дамы были изрядно пьяны.
Под потолком крутился обклеенный зеркальными осколками шар, впрочем, толку от него в задымленном подвале было мало. Дым от дешевых сигарет поднимался кверху, сгущаясь под невысоким потолком в сплошной серый туман, глушивший медленные серебристые отблески. Музыка оглушала и вызывала единственное желание — быстрее выбежать из бара на свежий воздух, в ночную тишину. Я поискала глазами Игоря, но в полутьме, прорезаемой бесконечными красными вспышками и серебристым мельтешением, разглядеть кого-либо было сложно. Набрав полную грудь воздуха, я осторожно пошла влево, через щипавший глаза дым всматриваясь в сидевших возле столиков людей.
Мне казалось, что найти нужного человека среди десятка плотно сдвинутых столиков будет делом несложным. Но увы… Маленький вроде бар показался мне огромным, словно внезапно открылось четвертое измерение, и клубы дыма увеличивали, расширяли его, делая недоступным для простого осмотра. Я проталкивалась среди плотно сидящих полупьяных мужиков, которые икали, рыгали, хватали меня за ногу или за руку, больно щипали за задницу. Некоторые кричали что-то вслед, наверное, пытаясь познакомиться, но музыка заглушала, уничтожала слова, превращая их в невнятное, хоть и громкое мычание.
— Хочешь сделать мне больно!
Ознакомительная версия.
