Ознакомительная версия.
– И долго эта Жанна работает в фирме Андрея?
– Да, пожалуй, с того момента, как родились близнецы.
Красноречивый ответ, ничего не скажешь! За полгода девушка стала столь незаменимым специалистом, что муж стал брать ее в командировки и даже поручил ей отвечать на телефонные звонки, когда он занят.
– Выброси из головы глупости, – посоветовала ей Ольга Сергеевна, увидев, что невестка ничего не ест. – Не знаю, о чем там думает эта Лисовец, но у Андрея точно есть голова на плечах.
Фамилия Лисовец показалась ей смутно знакомой. Дубровская напрягла память. Ах да! Она вспомнила Жанну Лисовец, о которой говорила Милица Андреевна на очной ставке с Евой. Это была подруга ее сына, достойная того, чтобы стать женой Артема Винницкого. В странном совпадении фамилии и имени было нечто большее. Жанночка Лисовец, светская девушка и любительница завидных женихов, работала сейчас в фирме ее мужа. Но Андрей Мерцалов не был холостяком. Он был долго и счастливо женат на молодом адвокате Елизавете Дубровской, которая на данный момент защищала убийцу Артема Винницкого…
Ева пребывала в подавленном настроении. Встреча с матерью Артема на очной ставке жутко подействовала на нее. Конечно, нелюбовь Милицы Андреевны для нее не была новостью. Колючих взглядов и едких реплик она получила вдоволь, бывая время от времени в доме Винницких. Но то хладнокровие, с которым эта женщина толкала ее к верной погибели, поразило Еву в самое сердце. Если бы Милице Андреевне было позволено убить подружку сына, она бы так и поступила. Но поскольку лишение жизни преследовалось по закону, госпожа Винницкая намеревалась расправиться с Евой другим способом: засадить ее на веки вечные в тюрьму и сделать все возможное, чтобы ключи от камеры оказались потеряны.
Странно, ведь теперь, после смерти Артема, для его матери должно было приобрести огромное значение все то, чем ее сын дорожил при жизни. Все, что он любил, к чему испытывал привязанность. Растаптывая Еву, Милица Андреевна избавлялась от большого куска прошлого, а в конечном счете от последнего года жизни своего сына.
Ева не сомневалась в любви Винницкого. Вокруг нее в следственном изоляторе было немало несчастных женщин. Так или иначе, преступления, которые они совершали, были связаны с мужчинами. Так, Лада погорела на наркотиках. Не будучи наркоманкой сама, она выполняла указания своего гражданского мужа, который торговал белой смертью. Девушка надеялась, что они остановятся тогда, когда наберут достаточно денег на собственное жилье. Маруся, высокая, скуластая девчонка, саданула ножом разлучницу, но следователь отказывался видеть в ее поступке смягчающие обстоятельства. Светка зарезала пьяного мужа, который истязал ее годами. Ленка стояла на стреме, когда любимый обчищал квартиры. И так без конца…
Бедные, преданные мужьями и любовниками, недолюбленные, не раз битые, с покалеченной психикой женщины. Им приходилось туго, но они не роптали. Отхлебывая из кружки терпкий чифирь, они смеялись, рассказывая друг другу о той, самой первой и главной для них любви. Им никто не писал нежных писем. Передачи носили разве что старики-родители, потому что их ухажеров след простыл. К ним никто не ходил на свидания. Кому нужна попавшая в кутузку женщина? Их словно вычеркивали из жизни.
Глядя на своих товарок, Ева понимала, что ей повезло намного больше. Ее хотя бы любили. Настоящей любовью…
Их знакомство мало напоминало романтическую сказку. Был ветреный осенний день, и уже с утра во всех палатах и коридорах хирургического отделения горел свет. Пациенты были несносны и жаловались на все подряд. Медсестры выполняли свои обязанности спустя рукава.
– Ева, подойдите в приемный покой, – попросила ее старшая медсестра. Ева, заправив под шапочку свои рыжие волосы, отправилась туда.
Там на кушетке сидели два молодых человека в спортивных костюмах и кроссовках. Под ногами у них валялась огромная теннисная сумка.
– Нам нужен заведующий отделением, – сказал один из них, едва взглянув на Еву.
– Заведующий на операции. Освободится через два часа.
– Но мы не можем так долго ждать! – выказал недовольство тот же парень. – У моего друга, возможно, сломана нога.
– У того пациента, которого сейчас оперирует заведующий, переломаны все ребра и коленные чашечки, – сказала Ева, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. Тем не менее ее уже начинало трясти. Самовлюбленные ублюдки в дорогих, наброшенных на плечи куртках считали себя, должно быть, пупами земли.
– Нам что, жаловаться главному врачу? Между прочим, мы с ним лично знакомы, – сообщил собеседник. Его друг, водрузив ногу в кроссовке на стул, больше молчал. – Эй, детка, у тебя могут быть неприятности.
– Жалуйтесь кому хотите, – ответила Ева. Она повернулась к страдальцу: – Вы можете немного подождать? Я не закончила процедуры. Еще двадцать минут, и я буду свободна.
– Вы не в своем уме? – возмутился друг потерпевшего. – Человек на грани жизни и смерти, а вы просите его ждать.
– От перелома ноги не умирают, – сказала она, разворачиваясь, с твердым намерением уйти.
– Эй, а ты хотя бы врач? – услышала она вдогонку нахальный вопрос.
Она обернулась.
– Нет, я медсестра, но предпочитаю, чтобы меня называли на «вы».
– Вот сука! – услышала она негромкий комментарий. Сделав вид, что она глуха на оба уха, Ева поспешила в отделение. Она не торопилась обратно в приемный покой, а, наоборот, с особой тщательностью выполняла все то, что назначили пациентам врачи. Для многих она находила шутки, некоторых расспрашивала о новостях. Она надеялась, что двух лоботрясов примет кто-нибудь другой и ей не придется оказывать им помощь. Но в тот день все шло наперекосяк. Свободных врачей не хватало, а их шеф, должно быть, не торопился на помощь блатным пациентам.
– Слава богу, – прогундосил нахал в замшевой куртке, когда она сорок минут спустя зашла в приемный покой. – Мы уже решили, что вас съели на обед пациенты.
– Снимите верхнюю одежду и оставьте ее в гардеробе на входе, – приказала она.
– Чего еще придумала? – оскорбился замшевый теннисист. – Ты хоть знаешь, сколько стоит такая куртка и сколько твоих зарплат понадобится, чтобы ее купить?
– Не представляю. Но у нас стерильность. Или вы подчиняетесь мне, или пошли отсюда вон, – отчетливо произнесла Ева. – Можете жаловаться на меня хоть папе римскому. Неужели вы считаете, что при дефиците медсестер меня кто-нибудь лишит работы?
– Валера, она права, – негромко сказал покалеченный теннисист. – Убери эту чертову куртку.
– Так-то оно лучше, – удовлетворенно заметила Ева. – Ну-с, посмотрим, что тут у вас.
Она бережно сняла кроссовку, закатала штанину и осторожно ощупала ногу.
– Нет у вас никакого перелома, – констатировала она.
– Эй вы, девушка! – возмутился замшевый Валера. – У вас что, рентген в глазах? Может, позовете кого-нибудь более опытного?
Ева продолжала ощупывать ногу. Ее движения были уверенными, она точно гладила напряженные мышцы. Она нагнулась, и Артему хорошо была видна ее грудь, покрытая мелкими веснушками. Он готов был поклясться, что под белым халатом у сестрички ничего нет. Все это его ужасно заводило, так, что он даже на какой-то момент потерял контроль над ощущениями. Внезапно он почувствовал резкую боль и услышал щелчок.
– А! – приготовился кричать он, но крик застыл в горле. Боль в ноге исчезла. Совсем. Он недоверчиво пошевелил пальцами, согнул колено пару раз.
– Тимон, что она с тобой сделала? – ринулся к нему Валера.
– Все в порядке. Я просто вправила ему вывих, – пояснила Ева.
Валера посмотрел на друга. Тот только кивнул головой и улыбнулся.
– Ты отлично сделала свое дело, – признал Артем. – Даже главный врач не сделал бы это лучше. Сколько тебе дать? Я имею в виду деньги.
– Нисколько. Это моя работа.
На самом деле Ева не считала для себя зазорным в некоторых случаях брать у благодарных пациентов деньги. Заработок медсестры был смешным. Но в этом случае два надутых индюка, представители золотой молодежи, вели себя хамски, и брать у них деньги было противно.
– Брось, сестричка. Мы умеем быть благодарными, – говорил излеченный теннисист. Он был ничем не лучше своего друга.
– Я вам все сказала! – отрезала Ева. – Забирайте шмотки и очистите от своего присутствия приемный покой.
Тут Артем подмигнул товарищу. Тот мотнул головой, показывая, что все понял. Он вытащил из бумажника несколько купюр и, даже не считая, ловко поместил их в вырез халата медсестры.
Ева и охнуть не успела. Вынув купюры, она уставилась на них в немом изумлении. Парни поняли ее замешательство по-своему. Они решили, что ее поразила щедрость пациентов.
– Да, детка. Мы такие, – небрежно заметил Валерий. – Можешь купить себе на них что-нибудь: чулки или там… духи.
Ознакомительная версия.
