Ознакомительная версия.
Саша прислушалась. Неподалеку взволнованно переговаривались мужчины. Она испуганно пригнулась, бросив быстрый взгляд по сторонам. Пересечь двор и выбежать за калитку она не решилась, а вдруг пожаловали приятели деда? Отступать было некуда, поэтому она слегка раздвинула колючие ветки и снова напрягла слух. Голоса смолкли. Может, случайные прохожие решили срезать путь и она зря испугалась? На всякий случай она подобрала с земли ржавый обрезок трубы, заметила, что порвала юбку, и усмехнулась: ну и вид у нее, наверно. В самый раз вернуться на работу и попасться на глаза начальнику.
И тут в ее сумке грянул марш… Чертыхаясь, Саша выхватила телефон, поднесла его к уху и чуть не оглохла от крика Никиты. Он орал за забором и в трубку одновременно:
— Саша, ты где?
— Здесь! Здесь я! — завопила она в ответ, размазывая по лицу слезы от радости, что он рядом. Что нашел ее. И пусть Соколов приведет хоть сто бродяг, ей уже не было страшно.
Рядом с Никитой, к своему удивлению, Саша увидела Миронова, который едва заметно улыбнулся, поздоровался и сразу перешел к делу:
— А где эта скотина?
Саша махнула рукой в сторону развалин. Мужчины ловко сдвинули стремянку, которая загораживала вход в подъезд, и прошли внутрь барака. Саша с некоторой опаской последовала за ними, растерянно обвела взглядом завалы хлама и поежилась. С какой дури полезла в этот гадючник?
— Тут был! Чуть не зарезал! Вон, царапина осталась! — она прикоснулась к горлу. — До сих пор болит! А когда его оттолкнула, он нож выронил где-то там…
Она кивнула в сторону лестницы на второй этаж. Миронов приказал отойти в сторону, присел на корточки, затем подобрал с пола длинную щепку и принялся рыться в мусоре под ногами. Он обследовал довольно большое пространство, но ничего не нашел.
— Прихватил с собой, что ли? — произнес он в недоумении и выпрямился. — Никаких улик, получается!
Майор отбросил щепку и достал из кармана пачку сигарет. Но тут Саша, которая тоже рыскала взглядом по полу, вдруг наклонилась и подняла жестяную крышку от кофе.
— Надо же! — сказала она растерянно. — Выходит, у него не было ножа!
Она коснулась края жестянки пальцем и ойкнула.
— Острая!
— Полоснул бы тебе по горлышку этой жестянкой, и валялась бы тут, пока кто-нибудь не наткнулся! — сурово сказал Никита. — Чего потащилась за ним? Сказал же, не суйся! Тоже мне героиня!
Сказано это было таким тоном, что Саша сразу понурилась и замолчала. Сейчас, когда адреналин пришел в норму, ей вовсе не хотелось казаться суперженщиной перед двумя мужиками, которые взирали на нее, похоже, с тем же брезгливым видом, что и на вонючие пожитки бомжей. Она осторожно покосилась на Никиту, затем на майора, но, к счастью, оба даже не смотрели в ее сторону.
— Смылся! — сердито сказал Миронов. — В окно вылез с другой стороны подъезда. Ищи-свищи теперь. Оно, конечно, не проблема, разыскать можно, если надо. Но особого смысла нет.
— А книга? — Саша сжала кулаки и подступила к майору. — В ней тоже смысла нет? Но она наша, фамильная. И ценная, кстати.
Миронов хмуро на нее глянул, дернул плечом и посмотрел на Никиту с явным осуждением, но переспрашивать, что за книга, не стал. Видно, Шмелев уже ввел полицейского в курс дела, иначе чем объяснить его присутствие? И все же было обидно, что ее не воспринимали серьезно. Вот если бы она скрутила и задержала старика, наверняка смотрели бы с уважением. Впрочем, с ее весом «пера» скрутить можно только кошку, да и та будет долго сопротивляться…
Никто из них не успел сказать ни слова. За стеной что-то треснуло, и с грохотом обвалилось. Барак покачнулся, но устоял. Кто-то громко вскрикнул, и следом раздался еще один удар — тупой, словно свалился мешок цемента. Шмелев и Миронов рванули к окну и быстро, один за другим, выскочили наружу. Саша поспешила за ними, раздумывая, броситься следом или остаться в подъезде. Тут она вспомнила о порванной юбке, ахнула и торопливо стянула края подола узлом. Передвигаться стало сложнее, но это лучше, чем сверкать голыми ногами перед мужиками! Но ведь сверкала же! В запале она не поняла, почему Миронов постоянно отводил взгляд, а Никита посматривал, но как-то странно, словно на больную…
Сравнение с больной ей не понравилось, поэтому она выглянула в окно, за которым кто-то визжал и мерзко ругался. Никита и Миронов тащили под руки Соколова. Ноги бомжа загребали траву и мелкий мусор. Все трое были в грязи, известковой пыли и в старых репьях.
Она вышла из подъезда, когда Соколова уже усадили на трухлявую скамью возле заросшей травой песочницы. Дед в порванном в клочья пиджаке, с разбитым в кровь лицом что-то вяло канючил, мотал головой и лепетал об инвалидности, чахотке и прочих недугах. Заметив Сашу, он злобно глянул на нее из-под лохматых бровей и замолчал.
— Вы его избили? — спросила она испуганно. — Зачем? Он же старый совсем.
— Сам покалечился! — огрызнулся Никита и отошел в сторону.
— Там, за бараком, строительные леса, — угрюмо пояснил Миронов. — Полез на крышу, вот и сверзился вместе с ними на землю. Добрый человек насмерть убился бы, а этот только морду разодрал! — И подступил к Соколову: — Ну, дед, выкладывай!
Соколов встрепенулся и быстро огляделся по сторонам, верно, надеялся, что подвалят друзья-маргиналы и лихо вызволят его из плена. Но кругом было пусто и тихо, лишь голуби ворковали под крышей да невдалеке лаяла собака. Лицо старика исказила плаксивая гримаса.
— Чего рассказывать, начальник? Я — человек старый, склероз у меня, одной ногой в могиле… — Он прижал руки к груди и истерично, по-бабьи, всхлипнул: — Ох, заждалась меня смертушка, ох, заждалась! Что ж вы мучаете меня? Отпустите, ироды! Не берите грех на душу!
Он сполз со скамейки и бухнулся лбом в землю под ноги Миронову, ну, точь-в-точь отец Федор, когда выпрашивал стул у инженера Брунса.
— Да, я — старый солдат и не знаю слов любви! — не к месту весело произнес Никита и вытер ладони носовым платком.
Миронов сурово глянул на него, подхватил Соколова за шиворот и вновь усадил на скамейку.
— Все рассказывай! Как Ковалевского замочил, как квартиру обнес, как книжку спер? Как следы заметал? С кем на дело ходил?
Соколов затравленно посмотрел на Миронова, перевел взгляд на Никиту и следом — на мрачную Сашу, которой было отчего-то жутко стыдно и жалко несчастного старика и уже не хотелось никакой правды. Но Соколов, видно, прочитал на ее лице все, что она думает по этому поводу, взбодрился и неожиданно громко заорал:
— Чего вы лепите? Кто его мочил? Он же сам! Сам!
— Откуда знаешь, что сам? — рявкнул Миронов. — В глаза смотри!
— От верблюда! — грубо ответил Соколов, но, видно, понял: смелость до добра не доведет, и привычно занудил: — Что пристали? Слышал, как мужики во дворе болтали, гикнулся, мол, Федор Анатольевич, царствие небесное. Я даже свечку в храме хотел поставить, да все как-то не сподобился. Сами понимаете, время тяжелое, маятное…
Он нес бы и нес этот полуобморочный бред, но Миронов схватил его за плечо и сильно встряхнул.
— Книга откуда?
— К-какая еще книга? — Глаза старика забегали.
Саша сунула книгу ему под нос.
— Та самая, которую мне продали! Из дедушкиной библиотеки! — и ткнула пальцем в титульный лист. — Вот его экслибрис! Или скажете, он вам не знаком?
Соколов подслеповато прищурился, вгляделся, а затем замахал руками, мол, понятия не имею, впервые вижу, и даже открыл рот для возмущенной тирады, но Кирилл поднес кулак к его носу.
— Чуешь, сволочь, чем пахнет? Большими неприятностями! Дед, я церемониться не стану, спущу в «трюм», а после следакам будешь рассказывать, как напал на гражданку Ковалевскую с целью причинения тяжких телесных. А гражданка Ковалевская, судя по всему, с радостью это заявление напишет! И встретишь ты смертушку, дедуля, на шконке. Там ведь и кража со взломом наметилась?
Соколов не выдержал, вскочил со скамейки, бешено сверкнул глазами и заверещал, да так, что мурашки побежали по коже, и Саша передернулась от отвращения. Это был уже не жалкий оборванец с засохшими подтеками крови на физиономии, а сгусток злобы, который орал, брызгал слюной и корчился перед ними в безумном исступлении.
— Что вы мне втюхиваете? Ни на кого я не нападал, ничего не крал! Иуды паскудные! Бутылки собирал в мусорке и услышал про Федора! Так что не надо мне баки заливать! Я — одинокий пенсионер, инвалид и права свои знаю! Я жаловаться буду! Президенту! В Гаагу!
— Вот и чудненько! — обрадовался Миронов и подмигнул Саше. — Наряд вызывать? Щас поедем в ясельки, там и накатаешь заяву на злого дядьку, который тебя обидел. Ну? Пошел!
Саша совершенно верно поняла взгляд Миронова, поэтому ринулась вперед и заслонила собой старика.
Ознакомительная версия.
