Ознакомительная версия.
Следы зубов?
– Марина, с вами все в порядке? – тихо спросила я. Она бросила на меня затравленный взгляд и повторила с еле заметной ноткой нетерпения, а может, истерики.
– Позвольте вашу шубу…
Я пожала плечами и, не глядя, сунула ей в руки шубу. Не хочет говорить – ее дело. Впрочем, она наверняка боится потерять свое место, вот и молчит, что пес тяпнул ее за руку. Марина попыталась взять и пакет, но я не отдала.
– Прошу за мной, – прошелестела она, когда я, закончив поправлять прическу у большого зеркала, повернулась к ней. Следуя за горничной, я обратила внимание, что она странно несет голову, поворачивая ее таким образом, чтобы травмированное ухо было не на виду.
В гостиной находились лишь Андрей, валявшийся на диване перед телевизором, и Тамара. Увидев меня, Андрей поспешно поднялся и скупо улыбнулся. Тамара вспыхнула улыбкой, которая показалась мне излишне сладкой.
– Добрый день, – улыбнулась я. – А Инги нет?
– Здравствуйте, Алиса, – вежливо ответил Андрей. – Инга… Инга была дома. Марина!
– Да, Андрей Иванович? – отозвалась оставшаяся за моей спиной горничная.
– Инга дома?
– Да, кажется она у себя.
– Попросите ее спуститься. И возьмите у Алисы пакет.
– Я наткнулась на неплохую кондитерскую, – пояснила я, открывая пакет и вынимая из него игрушечного пса. – А еще – вот. Хотела подарить это Насте. Она дома?
Тамара бросила быстрый взгляд на мужа и с фальшивой бодростью произнесла:
– Настя сейчас занимается. Она, знаете ли, очень занятой ребенок…
– Марина, да возьмите же вы пакет, – раздраженно сказал Андрей. Застывшая горничная осторожно забрала из моей руки пакет. Я осталась стоять, держа в руках плюшевого ротвейлера, почувствовав себя круглой дурой. Внезапно мне захотелось, чтобы Левины в полном составе провалились ко всем чертям.
– Садитесь, ну что же вы, – успокаивающе сказал Андрей. Я села, сжав колени, как первоклассница. Его глаза, острые и опасные, как битые стекляшки, пронизывали меня, словно рентген.
– Как там погода? – спросила Тамара. – Я еще не выходила.
– Не очень. Пасмурно, сыро.
– Наверное, климат Франции приятнее?
– О, да, намного, – согласилась я. – Боюсь, я никогда не привыкну к климату Москвы. Для меня это слишком.
– А где вы жили раньше? – небрежно поинтересовался Андрей. – Я имею в виду: до того, как перебрались в Париж?
– В средней полосе России, – уклончиво ответила я, стараясь не показывать, как мне неприятен этот вопрос. – Почти в Сибири…
Видимо, Андрея этот ответ не удовлетворил, и он хотел что-то еще спросить, но я не дала ему шанса.
– Инга сказала, Кристоф прислал мне посылку?
– О, да, – оживилась Тамара. – Целый баул. Он вам не звонил?
– Нет.
– Странно, он собирался. Впрочем, у него сейчас столько дел… После смерти Анны на беднягу свалилось слишком много.
– Он ничего не просил передать? Ну, кроме посылки?
– Ах, да, – вспомнила Тамара и захихикала. – С вашим Баксом все в порядке. В следующем месяце он станет отцом. Кристоф сказал, что ваш пес превосходен. Наверное, мы могли бы повязать Бакса и нашу Раду. Она совсем заскучала без кавалеров.
Рассказывая о собаках, Тамара оживилась. Ее бледное лицо заиграло красками, а глаза заблестели. Я решила, что собаки действительно для нее больше, чем хобби. Сейчас она почти мгновенно превратилась из привлекательной женщины почти в красавицу. Переведя взгляд на Андрея, я невольно вздрогнула.
В его светло-голубых, как аквамарины, глазах, горел вполне понятный каждой женщине интерес. Я моментально вспыхнула, а он, вместо того, чтобы смутиться, чуть заметно улыбнулся. Я уставилась в телевизор и замолчала.
На экране шел какой-то идиотский криминальный сериал, коими потчевал известный своими кошмариками телеканал. Герои – не то бандиты, не то менты, разговаривали ненатуральными голосами, строили глупые рожи, которые, по их мнению, должны были выразить глубокие чувства. Поражало, что все они были абсолютно на одно лицо, словно их клонировали на секретной фабрике, и даже эмоции у этих актеров-чурбанчиков были как под копирку. Когда они разговаривали по телефону, то непременно повторяли в трубку: «Что? Что?», а если собеседник прекращал диалог, громко кричали: «Алло! Алло! Что с тобой?», как будто коротких, мертвых гудков было недостаточно для понимания – тебя уже не слышат.
Я смотрела на экран, сделав вид, что увлеклась происходящим. Однако мои мысли занимали совершенно другие вещи, вроде мужчины, сидевшего напротив. Дело было отнюдь не во внешней привлекательности Андрея, не в том, что он смотрел на меня с исконно мужским вожделением и наверняка в голове уже прокрутил, как и в каких позах занялся бы со мной сексом. Мне хватило одного пристального взгляда, чтобы понять: он опасен. И теперь мне следует быть очень осторожной, потому что вряд ли он оставит меня в покое.
Я покосилась на Тамару, но та улыбалась с блаженным видом, не замечая ничего из происходящего вокруг. Я вновь пожалела, что приехала, посоветовала себе думать о чем-то постороннем, а потом сообразила: прошло уже минут десять, а Инга к нам так и не вышла. И как только я это подумала, то услышала позади торопливые шаги.
Я обернулась, но позади стояла не Инга, а Настя, что-то сжимавшая в руке. Я улыбнулась, взяла плюшевого пса и встала. Краем глаза я увидела позади движение, но не придала этому никакого значения.
– Привет! – сказала я. – Смотри, что я тебе привезла.
– Заткни хлебало, сучка! – взвизгнула Настя. Я вытаращила глаза и открыла рот, забыв вдохнуть.
– Лева! Лева! – закричал Андрей. Где-то наверху послышался грохот, затем топот.
– Что вылупилась, шалава? – заорала девочка, лицо которой из бледного стало пунцовым, с багровыми мазками на скулах. – Привыкла е. щем работать? Какого х… ты тут сидишь?
– Что… что… – проблеяла я, с непониманием и ужасом глядя в эти безумные белесые глазенки. Вместо ответа, Настя размахнулась и швырнула в меня то, что сжимала в руке.
Тяжелый предмет ударил меня в голову, отскочил и покатился по полу с тяжелым стеклянным звуком. Тамара закричала что-то дикое и бросилась на Настю. Она визжала и отбивалась, впившись в шею матери ногтями. Андрей схватил дочь за руки, с трудом оторвав от жены. В комнату влетел Лев Борисович в застегнутой сикось-накось рубашке и бросился к девочке. Я, напуганная и ничего не понимающая, подняла руку к голове, задев отозвавшееся тупой болью ушибленное место, и, отняв от нее пальцы, посмотрела на них с равнодушным удивлением. На двух пальцах была кровь.
– Алиса! – закричал Андрей. – С вами все в порядке?
Я не ответила, сползла на диван и уставилась на предмет, которым Настя разбила мне голову. Это был нефритовый слоник с поднятым кверху хоботом. Андрей что-то кричал, Тамара выла в голос, Настя истерически верещала, а я сидела и тупо смотрела на собственные руки, трясущиеся мелкой, противной дрожью.
– Простите нас, – тихо сказал Андрей.
Я не торопилась с ответом. Когда Андрей протянул мне бокал с коньяком, я торопливо поднесла его ко рту, но руки так тряслись, что содержимое едва не расплескалось. В итоге я поставила бокал на стол и стиснула зубы, стараясь прогнать дурноту.
Мы сидели в кабинете Андрея, на роскошном кожаном диване. Моя травмированная голова болела. Инга стояла у окна, спиной к свету, и в полумраке ее глаза, белесые и ослепительные, как звезды, смотрели на меня настороженно. Звуки, доносившиеся извне, били внутри черепа в набат. Где-то рядом выла раненой волчицей Настя, и этот утробный низкий звук совершенно не походил на ее ангельский голосок. Иногда, сквозь эти вопли слышался другой голос, успокаивающий и твердый – голос Льва Борисовича. Больше всего на свете мне хотелось уйти.
Настю с трудом уволокли наверх. Для этого потребовалась помощь Инги и мужчины, служившего у Левиных не то шофером, не то кем-то еще. Марина увела меня в ванную, где промыла рану. Когда она обрабатывала ее перекисью, мне в глаза снова бросился укус на ее руке, слишком маленький для челюстей собаки.
– Это она вас покусала? – негромко спросила я. Марина помолчала, а потом процедила сквозь зубы:
– Не задавайте вопросов, на которые я все равно не отвечу.
– Насколько она опасна? – быстро спросила я и, поймав в зеркале испуганный взгляд, схватила Марину за руку: – Прошу, скажите мне. Может быть, не стоит вообще приходить в этот дом?
Марина на миг задумалась, а потом, метнув быстрый взгляд на дверь, открыла кран до упора. Вода с шумом обрушилась в раковину, заглушая иные звуки.
– Мы запираемся на ключ, – быстро сказала она. – Весь дом. И ее запираем. Потому что иначе она может выкинуть все, что угодно. За столом нужно следить за приборами, если Настя сидит рядом. Ей все равно, нож под рукой или вилка, она без предупреждения швырнет их вам в лицо. Прислуга тут не задерживается.
Ознакомительная версия.
