Он вытащил из кармана перетянутую резинкой пачку картонных прямоугольников. Вели взял ее и принялся вслух зачитывать номера рядов и кресел. Когда он закончил, инспектор шарахнул отпечатанный на машинке список о стол перед собой.
— Что, напрасный труд? — спросил Эллери, поднимая глаза от книги.
— Взбеситься можно: все корешки нашлись, каждому имени в списке соответствует корешок… Что ж, мне остается одно.
Инспектор принялся рыться в пачке корешков, заглядывая в список, и наконец выудил тот, который принадлежал Фрэнсис Айвз-Поуп. Потом достал из кармана четыре корешка, которые подобрал прошлой ночью, и сверил корешок Фрэнсис с корешком от билета Филда. Оторванные края не совпадали.
— Одно утешает, — сказал он, засунув все пять корешков в карман жилета. — Мы не нашли и следа билетов на незанятые места рядом с Филдом и впереди него.
— И не найдете, — заметил Эллери, положив книгу на стол и глядя на отца с необычной для него серьезностью. — Тебе не приходило в голову, отец, что мы до сих пор не знаем, зачем Филд вчера вечером пришел в театр?
— Разумеется, приходило. Мы знаем от миссис Руссо и Майклса, что Филд был равнодушен к театру…
— Ну, человеку может прийти в голову и не такая фантазия, — возразил Эллери. — Мало ли какое стечение обстоятельств вдруг вынудит человека пойти в театр, хотя он обычно туда не ходит. Факт остается фактом: он пришел в Римский театр. А нам необходимо выяснить, зачем он туда пришел.
— Может, у него там была назначена деловая встреча, — сказал инспектор. — Помнишь, что сказала миссис Руссо, — что Филд обещал быть дома в десять часов вечера?
— Идея деловой встречи мне нравится, — подхватил Эллери. — Но не забывай, что тут возможны многочисленные варианты: может быть, эта Руссо лжет и Филд ничего подобного не говорил, а если даже и говорил, то вовсе не собирался сдержать слово и вернуться домой в десять часов.
— В одном я совершенно уверен, Эллери, — сказал инспектор, — какие бы варианты ты ни предусмотрел: Филд пошел вчера в Римский театр вовсе не для того, чтобы увидеть спектакль. Он пошел туда по делу.
— Я тоже так думаю, — подтвердил Эллери. — Но надо взвесить варианты.
— Если он пошел по делу, значит, предполагал там с кем-то встретиться. С кем же? С убийцей?
— Ты задаешь слишком много вопросов, Эллери, — сказал инспектор. — Томас, давай посмотрим хорошенько, что там еще у нас в пакете.
Вели начал передавать инспектору одну за другой находки из театра. Быстро оглядев перчатки, колпачок авторучки, пуговицу и носовой платок, Квин отложил их в сторону. Остались конфетные обертки и скомканные программки. Обертки не представляли собой ничего интересного, и Квин взялся за программки. И вдруг радостно воскликнул:
— Глядите-ка, что я нашел, ребятки!
Эллери, Вели и Флинт заглянули ему через плечо. Инспектор разглаживал программку, которую кто-то явно смял и бросил на пол. На одной из внутренних страниц, рядом с рекламой мужского платья, были нацарапаны ручкой разные значки: слова, цифры и какие-то каббалистические фигуры, которые машинально черкает задумавшийся человек.
— Похоже, вы нашли программку самого Филда, инспектор! — воскликнул Флинт.
— Очень даже похоже, — отозвался Квин. — Флинт, просмотри бумаги, которые мы вчера нашли в карманах убитого, и принеси мне письмо с его подписью.
Флинт поспешно вышел.
Эллери внимательно изучал закорючки на программке.
Вскоре Флинт вернулся с письмом в руке. Инспектор сравнил подпись — Монте Филд — на письме и на программке: они были идентичны.
— Пусть Джимми займется ими в лаборатории, — пробормотал инспектор. — Но по-моему, и так все ясно. Это, без сомнения, программка Филда… А ты как считаешь, Томас?
— Не знаю, как понимать другие цифры, но 50 000 могут обозначать только доллары, шеф, — ответил Вели.
— Может, парень имел в виду свой счет в банке, — сказал Квин. — И как же ему нравилось повсюду оставлять свою подпись!
— Ну, это не совсем справедливо, — возразил Эллери. — Когда человек сидит без дела и чего-то ждет, например начала спектакля, он сплошь и рядом царапает свои инициалы или подпись на любой подвернувшейся под руку бумажке. В театре такой бумажкой может оказаться программка. Психологи утверждают, что людям свойственно повсюду оставлять свою подпись. Так что, возможно, Филд не был так поглощен своей особой, как кажется.
— Ну, это не важно, — сказал инспектор, вглядываясь в каракули на программке.
— Может, и не важно, — признал Эллери. — Но в одном я с тобой категорически не согласен: цифра 50 000 никак не может относиться к банковскому счету Филда. Когда человек подбивает счет, у него никогда не получается такая круглая цифра.
— Это легко проверить, — сказал инспектор и взял телефонную трубку.
Он попросил телефонистку управления соединить его с конторой Филда. Поговорив пару минут с Левином, он положил трубку и виновато посмотрел на Эллери.
— Ты был прав, Эл, — сказал он. — На личном счете Филда удивительно мало денег. Всего около шести тысяч долларов. Несмотря на то, что он время от времени делал крупные вклады — тысяч по десять-пятнадцать. Левин сам удивился. Он сказал, что понятия не имел о состоянии финансов Филда до того, как я попросил их проверить… Похоже на то, что Филд проигрывал большие суммы на скачках или биржевых спекуляциях.
— Меня эта новость не особенно удивляет, — заметил Эллери. — Она подсказывает возможный смысл этой цифры. Разумеется, имеются в виду доллары, но не просто доллары, а сделка, обещающая доход в пятьдесят тысяч долларов. Не так уж плохо для одного вечера, если бы ему удалось остаться в живых.
— А остальные две цифры что, по-твоему, значат?
— Это надо хорошенько обдумать, — сказал Эллери, опускаясь в кресло. — Хотелось бы выяснить, о какой сделке идет речь. Уж очень крупная сумма стоит на кону.
Он принялся протирать стекла пенсне.
— В одном можно не сомневаться, сын мой, — назидательно сказал инспектор, — сделка эта была преступной.
— Думаешь, преступной? — серьезно осведомился Эллери.
— А как же? В деньгах корень всякого зла.
— А также плод всякого преступления, — подытожил Эллери.
В которой прошлое бросает тень на настоящее
Зазвонил телефон.
— Это ты, Квин? Говорит Сэмпсон, — раздалось в трубке.
— Доброе утро, Генри, — сказал инспектор. — Где ты и как себя чувствуешь?
— Я в конторе и чувствую себя омерзительно. Доктор говорит, что если не дам себе отдыха, то откину копыта, а начальство твердит, что, если я перестану заниматься делами, в городе наступит хаос. Ну что прикажешь делать? Послушай, Квин.
Инспектор подмигнул Эллери: знаю, дескать, что за этим последует.
— Слушаю тебя, Генри.
— Тут у меня сидит джентльмен, с которым тебе было бы очень полезно повидаться, — понизив голос, продолжал Сэмпсон. — Он хочет с тобой поговорить, и боюсь, что тебе придется бросить все свои дела и рвануть сюда. С этим человеком — почти прошептал Сэмпсон, — я не могу без нужды ссориться, дружище.
Инспектор нахмурился:
— Надо полагать, ты имеешь в виду Айвз-Поупа. Что, кипятится? Как-де мы посмели допрашивать вчера его дочь?
— Не совсем так. Он вообще-то неплохой мужик. Просто не надо его злить, хорошо, Квин?
— Ладно, буду гладить исключительно по шерстке, — с усмешкой сказал инспектор. — А хочешь, захвачу с собой сына? Он у нас дока по общественным отношениям.
— Очень хорошая мысль, — благодарным тоном ответил Сэмпсон.
Положив трубку, инспектор повернулся к сыну:
— Бедняга Генри попал в переплет. Хочет сгладить острые углы, и я могу его понять. Вдрызг болен, начальство его шпыняет, да еще этот Крез устраивает ему сцены в приемной… Поехали, сынок, познакомимся с этой знаменитостью — Франклином Айвз-Поупом.
Эллери потянулся со страдальческим стоном.
— Если так будет продолжаться, я тоже заболею. — Однако он бодро вскочил на ноги и нахлобучил на голову шляпу. — Ну что ж, пошли взглянем на этого воротилу.
Квин с улыбкой сказал Вели:
— Да, Томас, чуть не забыл. Тебе придется сегодня покопаться в делах Монте Филда. Почему это у успешного адвоката, который зарабатывал приличные деньги и жил в роскоши, на счете в банке всего шесть тысяч долларов? Скорее всего, за этим скрываются биржевые спекуляции или игра на тотализаторе. Но мне нужно, чтобы ты узнал точно. Обратись за помощью к Левину: у него должны быть копии чеков. И одновременно — это очень важно, Томас, — выясни, как Монте по минутам провел вчерашний день.
С этим отец и сын отправились по зову Сэмпсона. Окружная прокуратура кишела посетителями, и в этих священных стенах даже с инспектором Главного полицейского управления обошлись без особых церемоний. Эллери был взбешен, а его отец только улыбался. Наконец, сам окружной прокурор выбежал из своего кабинета и набросился на клерка, который усадил его гостей на жесткую скамейку в приемной.
