— Как же так, Марк Петрович? — Фартунов пододвинулся к столу. — Все же тихо было, все схвачено вроде ж…
— Знаешь, кто в тихом омуте водится? Кроме чертей?
— Догадываюсь.
— Вот-вот, — с тихой яростью признес Андрейченко и резким движением пододвинул к себе пепельницу. — Короче, недооценили мы тогда нашего друга Андреева.
Фартунов отвел глаза в сторону: мол, не я ли предупреждал? Заметив это, Андрейченко сильно сжал губы.
— Ты мне тут глазами не крути в разные стороны! Не на съемочной площадке. Я тебе тогда говорил и сейчас повторю, что нельзя этого опера убивать. Нам он живой нужен. Прошлый раз все правильно сделали, только слишком мягко. Ну ничего, на этот раз он так легко не отделается. — Андрейченко сжал кулак.
Фартунов кивнул головой, как бы говоря: вы начальник, вам виднее. Андрейченко продолжил:
— Ну да ладно. Андреевым голову не забивай. Не твоя забота. Сам займусь. Ты мне нужен для другого.
И та проблема посерьезней. Если ее, конечно, вовремя не решить.
Фартунов откинулся на спинку стула и посмотрел на Андрейченко. Посторонний человек мог бы решить, что Фартунов расслабился, однако это было не так. Просто когда он максимально сосредоточивался, всегда принимал расслабленную позу. Так ему было легче концентрироваться,
— Куда серьезней-то?
— Хуже всегда бывает. Это, я думаю, для тебя не секрет.
— Я вас слушаю, Марк Петрович.
— Короче, Слава. Один молодой и настырный журналист, неизвестный, но наверняка честолюбивый, последний месяц занят тем, что расследует нашу с тобой деятельность. И не только нашу. Делает он это по заказу журнала «Пламя». Знаешь такой журнал? Вот. А журнал авторитетный. И если они начнут это печатать, а они обязательно начнут это печатать, то нам с тобой придется менять место жительства. И уж точно не на Испанию. А по моим сведениям, благо мир не без жадных людей, печатать они это собираются в ближайшем выпуске, то есть через неделю.
— То есть в понедельник он повезет им статью?
— Соображаешь, — промычал Андрейченко, закуривая сигарету.
В голове Фартунова лихорадочно забегали мысли.
— Так, а если он им копию по электронной почте отправит?
— Думай, Слава, думай. — Андрейченко глубоко затянулся и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. — Только думай очень быстро.
Фартунов думал.
— Так, Марк Петрович, — спросил он через минуту, — а вы случайно не в курсе, каким образом этот наш писатель сумел все так хорошо раскопать?
— В курсе, — Андрейченко открыл глаза и вернулся в исходное положение — руки на столе, в левой дымится сигарета. — И в данном случае тоже не обошлось без нашего старого приятеля из ГУБЭП?
— Андреева? Вот точно, не к ночи помянут будет.
— Таких поминай, не поминай, сами о себе напомнят. — Андрейченко сильно вдавил окурок в пепельницу. — По имеющейся у меня информации этого Корякина снабжает информацией именно Андреев. А информации, как ты догадываешься, у него много.
— Значит, памятуя о старом, на всякий случай решил подстраховаться и действовать еще и через прессу, — усмехнулся Фартунов.
— Плевать мне, как он решил действовать! — повысил голос Андрейченко. — О нем не думай. Я тебе сказал, Андреевым я сам займусь. Твое дело разобраться с журналистом, а все его материалы мне на стол.
— Разберусь, Марк Петрович, — спокойно сказал Фартунов. — Не в первый раз.
— Вот это уже разговор, Слава, — Андрейченко опять заговорил спокойно, — мне тебя учить не надо. Значит, разбирайся. — Андрейченко достал из внутреннего кармана пиджака фотографию Дмитрия Корякина. — Вот тебе фотография нашего героя, там с другой стороны домашний адрес и телефон.
Фартунов несколько секунд посмотрел на фотографию, потом его лицо начало меняться. Перемена не укрылась от Андрейченко.
— Что с тобой?
Фартунов недоверчиво посмотрел на Андрейченко, затем снова взглянул на фотографию:
— Это что, шутка?
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Андрейченко.
Фартунов вгляделся в фотографию пристальней.
— Это же тот парень, который работает у вас дворником, — убежденно сказал он.
— Что ты сказал?! — Андрейченко подскочил в кресле.
— Ну да, — утвердительно кивнул Фартунов, убирая фотографию во внутренний карман. — Дворником здесь на заводе. Я его не сразу узнал. Он здесь в очках и прикинут нормально. Но это он, я вам точно говорю. У меня память зрительная стопроцентная.
Минуту Андрейченко, сидел молча, но все эмоции легко читались на его лице.
— Алиса! — внезапно заорал он через стену.
Через секунду явилась перепуганная Алиса.
— Начальника отдела кадров ко мне! Срочно!
Еще через три минуты вбежал запыхавшийся начальник по кадрам — низенький, толстый человек, предпочитавший юных представителей собственного пола. Потное лицо он кокетливо утирал синим платком. Вбежав в кабинет, он остановился у самой двери, не решаясь приблизиться к директору.
— Да, Марк Петрович?
— У нас работает Дмитрий Корякин? — чеканя слова, задал вопрос Андрейченко.
— Д-да, — запинаясь, ответил кадровик, — т-то есть нет.
— Ты уж, будь любезен, объясни, что это значит, — железным тоном потребовал Андрейченко.
— Ну в смысле он работал, но уже не работает. Уволился.
— На работу ты его принимал?
Начальник отдела кадров кивнул:
— Да. Он по объявлению пришел.
— По какому объявлению?
— Я на нашем сайте объявление повесил, что требуется дворник. И он пришел. Да он всего-то две недели отработал, — добавил кадровик в свое оправдание.
Однако последняя фраза оказала обратное действие. Андрейченко минуту переводил взгляд с Фарту-нова на начальника по кадрам и в результате остановился на последнем.
— Идиот! — заорал он. — Кретин! Недоумок! Окончательно, все мозги в задницу ушли? Ты много видел дворников, которые себе работу через Интернет ищут? Много?!
Начальник по кадрам попятился к двери.
— Пошел вон! — Андрейченко заорал так, что слюна полетела во все стороны, частично попав на Фартунова. — И не дай бог, если на глаза попадешься.
Кадровик не заставил себя ждать и пулей вылетел за дверь.
Несколько минут длилось молчание. Андрейченко постепенно остывал после вспышки гнева, Фартунов невозмутимо ждал.
— Идиоты, — наконец произнес Андрейченко. — Ты даже не представляешь, Слава, какие, кругом идиоты.
— Все будет нормально, Марк Петрович.
— Только, Слава, я тебя умоляю, действуй очень быстро. И чтобы никаких концов.
Фартунов поднялся со стула:
— Тогда я поеду.
— Ну и чудесно, — повеселел Андрейченко. — Кстати, Слава. Ты случайно секретаршу сменить не хочешь. А то у меня есть одна на примете.
— Позже, Марк Петрович. Вначале с делами разберусь.
Как только Фартунов скрылся за дверью, Андрейченко снял телефонную трубку и набрал номер.
— Адвокатская контора «Иванов & К», добрый день, — раздался приятный женский голос. — Чем могу быть полезна?
— Соедини-ка меня с Кириллом Трофимовичем. Скажи, Марк Андрейченко беспокоит… Кирилл Трофимович? Здравствуй, Андрейченко. Срочно требуется специалист твоей квалификации. Ну конечно. О чем речь? Жду.
Повесив трубку, Андрейченко вызвал Алису:
— В течение получаса выясни, какой продавец в день обыска работал на складе и вызови его сюда. Пусть ждет в приемной, пока я не позову.
Известный адвокат полчаса молча слушал Андрейченко, не перебивая и лишь изредка кивая головой в знак согласия.
— Ну что же, вполне можно устроить, — сказал он в результате с невозмутимостью мэтра. — Естественно, потребует больших расходов. Прокурор, судья, свидетели. Да и мой гонорар в таких случаях утраивается. К тому же потерпевший. Как он, кстати?
Андрейченко включил громкую связь:
— Позови Гвоздикова.
Продавец Гвоздиков оказался высоким парнем, в очках и с прыщавой физиономией. Адвокат бегло осмотрел его.
— Я так и думал. Совсем ничего. — Он посмотрел на Андрейченко. — Значит, будет.
Гвоздиков продолжал топтаться в дверях.
— Можешь идти, — махнул рукой Андрейченко. — Подожди в приемной.
— Что, сильно досадил тебе этот капитан? — спросил Иванов, когда дверь закрылась.
Андрейченко в ответ неопределенно махнул рукой.
— А впрочем, это не мое дело. Ничего, Марк Петрович, не волнуйся. Не таких сажали.
Капитан отдела «К» Сергей Мирошников смотрел на разложенные перед ним фотографии пропавших девочек.
Сразу после того, как в руки оперативников попал жуткий каталог любительских порнофильмов, Мирошников первым делом распорядился поднять фотографии всех пропавших за последнее время детей до пятнадцати лет. Каждый из них мог оказаться невольным актером на этой зловещей киностудии. Просматривая фотографии пропавших детей и сравнивая их с размещенными в Интернете аннотациями, Мирошни-ков, несмотря на весь свой следовательский опыт и специфику своей работы, больше всего боялся обнаружить сходство. Истерзанные дети, умирающие перед объективом камеры, ОУО по цене 1000 рублей за штуку. Мирошников физически чувствовал, как внутри него поселилась ненависть. И эта ненависть разрасталась с каждой увиденной фотографией. Это неправильно для следователя принимать дело так близко к сердцу, но ведь следователь тоже человек.
