Ознакомительная версия.
Когда в дверь постучали, Игорь и Рита еще спали. Но Игорь ждал этого стука, поэтому тут же вскочил и бросился в коридор. Дядя Володя был уже там.
— Так, слушай меня, — Игорь возбужденно зашептал старику прямо в ухо: — Мы с Риткой ложимся под пол, ты накрываешь нас досками так, чтобы никто ничего не заподозрил. Потом идешь открывать дверь, делаешь вид, что только проснулся, трешь глаза, застегиваешь рубашку. Все ясно?
— Ясно, полезайте, — старику явно не нравилось все это, но он побаивался гостя. И племянницу тоже.
Игорь вернулся в комнату, кровать уже была заправлена. Рита ждала команды. Стук в дверь усилился. Закричали:
— Открывайте, у нас постановление на обыск! Будем взламывать!
Дядя Володя положил поднятые Игорем доски на место и тяжело вздохнул.
— Иду, — направился он к двери, неторопливо застегивая только что расстегнутую рубаху. — Глуховат я, пока расслышал. Вам кого?
— Уголовный розыск, капитан полиции Яковенко, — Роман Анатольевич протянул удостоверение.
— Я все равно не вижу, — даже не взглянув на ксиву, ответил дядя Володя.
— По какому вопросу?
— У нас постановление о проведении обыска в этом домовладении, — Яковенко протянул старику бумагу. — Вы хозяин?
— Ну, я. Что вы у меня найти-то хотите?
— Мы ищем вашу племянницу Ястребову Маргариту Сергеевну и ее мужа Лунова Игоря Константиновича.
— Не видел я их с прошлой весны.
Яковенко, не ожидая приглашения, перешагнул через порог. За ним вошли еще двое.
— Кто-то еще в доме есть?
— Никого. Один я живу. Жена померла. В гости ко мне никто не приходит. Дети разъехались, у них свои семьи.
— Где можно присесть? Надо сделать кое-какие записи.
Дядя Володя провел полицейского на кухню, а его коллеги принялись расхаживать по дому, заглядывая в шкафы, тумбочки, под кровати. Обыск продолжался два часа, весь дом подняли вверх дном. Ни единой подозрительной вещички найдено не было. Свои личные вещи Лунов и его жена спрятали там же, где спрятались сами. Потом начали осматривать постройки во дворе дома. Ветхие сараи, баню — все обыскали, как следует, даже у свиней в хлеву побывали. Ничего не нашли. Пришел черед чердака и погреба. Полицейские вместе с дядей Володей вернулись в дом.
— Ну что, сначала на чердак, — скомандовал Яковенко своим подчиненным, — а потом в погреб.
— А фонарик у вас имеется? — обратился один из полицейских к дяде Володе.
— Откуда? Вон огарок свечи лежит, но там уже нечему гореть.
— Да полезли так, у меня зажигалка, — предложил второй. Яковенко опять прошел на кухню.
— А где тут погреб? — он начал рассматривать доски, из которых состоял кухонный пол. Конечно, каждый нормальный сыщик обладает определенной интуицией. И что-то ему подсказывало, что искать в этом доме надо лучше.
— В коридоре, — дядя Володя вышел в коридор. — Вот здесь.
Но Роман Анатольевич не торопился выходить в коридор, а продолжал рассматривать немытый кухонный пол. Вдруг что-то привлекло его внимание, он присел на карточки.
— Дайте-ка что-нибудь остренькое.
— Погреб глядеть будете?
— Будем, — Яковенко протянул руку, — нож подайте.
Дядя Володя подал кухонный нож, маленький и тонкий, которым чистил картошку. Роман Анатольевич взглянул на тот ножик и, разозлившись, встал.
— Поднимите вот эту доску.
Дядя Володя всячески упирался, отговариваясь, что, мол, доски старые, лучше их не трогать, а то совсем развалятся. Но полицейский нашел в одном из ящиков кухонного стола тесак, предназначенный для разделывания мяса, и, присев опять на корточки, вставил его в щель между досок. Затем надавил на ручку и приподнял одну доску.
— Опочки! Вот это да! Вот это сюрприз! Выходите, ребята! — У-у-у, — начала завывать Рита, вылезая из тайника.
— И что мы здесь делаем, интересно узнать? — Яковенко откровенно радовался находке.
— Отдыхаем. От вас устали, — Игорь выбрался, сел на пол и начал стряхивать с себя мусор, прилипший к одежде. — Когда это все закончится?! У вас совсем нет ни совести, ни жалости! У нас пропал ребенок, а полиция вместо того, чтобы искать, дергает нас без конца.
— Собирайтесь. Поедете с нами в Дубровск, — Яковенко повернулся к дяде Володе. — И вы тоже собирайтесь.
— А я зачем?
— Следователь вам все объяснит.
— Никуда я не поеду, — запротестовал дядя Володя, — на кого я дом брошу?
— Сказано, собирайтесь, — в голосе Яковенко послышался металл. Старик понял, что спорить бесполезно.
Пока Ястребову и ее мужа доставляли в Дубровск, в кабинете Виткова шло обсуждение дальнейших действий. Сюда же подоспел и Козырев. Дело резонансное, в Москве решили усилить контроль.
— Надеюсь, нет возражений насчет того, что Ястребовой и ее мужу необходимо избирать меру пресечения, связанную с заключением под стражу? — Витков решил не тянуть, сразу, что называется, схватить быка за рога.
— А основания какие? — поинтересовался Есаков, который уже успел вернуться из Перелаз.
— Вот это я и хочу от вас услышать. В первую очередь от Павла Николаевича.
— Сегодня я еще раз изучил все показания Ястребовой, Лунова и других лиц, которые проходят свидетелями по делу, а также посмотрел характеризующий материал, — Танов откашлялся. — У нас ровным счетом нет никаких оснований. Ни один, ни вторая не судимы, отец ребенка работает, мать восьмимесячной девочки, естественно, сидит дома, не работает, оба имеет регистрацию в Дубровске, оба граждане России. Подтвердить наше подозрение, что они каким-то образом причастны к преступлению, мы не можем. Все только на словах. В связи с этим я считаю, что для начала надо задержать их на сорок восемь часов. За это время мы постараемся получить признательные показания. Тогда можно будет выйти в суд с арестом.
— Ну, хорошо. Предположим, что сорок восемь часов истекли, а признательные показания мы не получили. Дальше что? Отпускать?
Танов водил карандашом в своем блокноте, делая вид, что пишет. Надо оформлять задержание, а если не получится с показаниями, то придется отпускать. Витков демонстративно выждал несколько секунд и повторил вопрос, обращаясь лично к Танову:
— Павел Николаевич, так что? Я вас спрашиваю, отпускать будем?
— Если не сможем ни за что зацепиться, придется отпускать.
— А как это будем объяснять в прокуратуре? Зачем их задерживали?
— Может быть, мы заранее обговорим все с прокурором? — догадался Есаков.
— Действительно. Можно съездить в прокуратуру и посоветоваться, — поддержал его Танов.
— Да уж. Если оформлять задержание, не имея достаточных оснований, то надо прокурора ставить в известность, — заключил Витков. — Ну что, Павел Николаевич? Я в прокуратуру, а вы с операми занимайтесь подозреваемыми, их вот-вот доставят.
— Может быть, я с вами? — вызвался Есаков.
— Я что, один не справлюсь? Оставайтесь все на местах. Тут будет много работы.
Танов, вернувшись в кабинет, открыл окно и посмотрел на улицу. Стало немного теплее, но воздух был по-прежнему свежий и пах городом, людьми и едой со всех концов света. Прекрасный день в прекрасном городе Дубровске. Ему вдруг показалось, что он в подводной лодке, на дне глубокого моря отчаяния и безысходности. Но Павел Николаевич был уверен, что он выдержит.
Он с тоской посмотрел на календарь. Уже десятое марта. Пошла вторая неделя с тех пор, как девочку похитили. А у него кроме предположений, ничем не подкрепленных, нет никаких доказательств! Танов открыл самый первый допрос Ястребовой. Вроде бы в ее показаниях все складно. Но удаленная фотография в телефоне, а на фотографии переодетый в женскую одежду мужик, которого видели рядом с местом похищения коляски. Ее странное поведение. Ее побег. Если человек ни в чем не виновен, зачем ему скрываться от полиции? Зачем вместе с женой сбежал Лунов? Во время похищения он находился в Москве на работе. Его мобильный телефон, в соответствии с биллингом телефонных соединений, находился в Москве. Отец, который работал вместе с ним, подтверждает, что сын был на работе. Из ООО «Пассаж» пришел ответ, что Игорь был на работе. Территория «Пассажа» просматривается видеокамерами. У него железное алиби! Так для чего ему было прятаться?
Танов встал из-за стола, измученный бесконечным наплывом мыслей. Не о своей семье, не о сыне, а об этом проклятом похищении. Надо выпить кофе, потому что в ближайшие сорок восемь часов придется усердно работать.
Всю дорогу от Мареевки до Дубровска Маргарита по-детски рыдала. Ее опять терзала мысль о том, что она больше не увидит свою Леночку. Она не была готова к разговору со следователем. Она не могла слышать даже упоминания о ребенке. Они опять будут задавать вопросы. Вопросы, вопросы, проклятые вопросы. Как это все вынести? Поведение Риты, естественно, раздражало Игоря. Нервы его были на пределе.
Ознакомительная версия.
