Я высыпала все это богатство на пол, внимательно осмотрела, стараясь не оставлять отпечатков пальцев. За исключением некоторых мелких различий, можно было сказать, что в целом мы использовали практически одинаковую спецтехнику и другие вспомогательные вещицы.
А вот оружия не было. Ни огнестрельного, ни холодного. Зато было кое-что другое: свернутая и втиснутая в полиэтиленовый пакет бежевая дамская шляпа с широченными полями. Там же, в пакете, находился широкий шарф такого же бежевого цвета.
Я выключила газ, дождалась «аварийную команду» и с чистой совестью уехала.
Перед тем, как приехали «аварийщики», заявилась гостья. Пару минут я постояла около двери, с любопытством разглядывая девушку в «глазок». Точнее, не саму девушку, а широкополую шляпу на ее голове и шарф, с изящной небрежностью наброшенный на плечи.
Копаясь в сумке киллера, я прикидывала, почему он не воспользовался отмычкой, которых у него было достаточно, нашлась бы и нужная, а предпочел звонить в дверь, предварительно натянув шляпу и украсив себя шарфом. Теперь сообразила: Ямской, в отличие от киллера, отличался крепким телосложением и высоким ростом. Подобраться к нему незамеченным, даже проникнув в квартиру, было бы довольно затруднительно. А обнаружив чужака, Ямской, несомненно, оказал бы серьезное сопротивление. Неизвестно, за кем бы осталась победа, скорее всего, все-таки за профессионалом, но тогда имели бы место следы борьбы, что киллеру было совершенно ни к чему. А так, наскоро замаскировавшись под «рыбку», чтобы не было видно лица, он получил возможность более «деликатно» обезвредить Ямского — одним ударом в висок или по шее мешочком с песком, гарантировавшим отсутствие ссадин и других внешних повреждений. «Глазок» не давал большого обзора, но это и хорошо: увидев знакомую шляпу и не менее знакомый шарф, Ямской, закусив от нетерпения удила, забыл обо всем на свете и бросился открывать дверь. Остальное было делом техники.
Девушка выглядела на удивление прилично, учитывая ее зоологический заскок. Ни на серую мышку, ни на пучеглазую рыбку ничуть не была похожа. Только молода слишком — лет шестнадцать-семнадцать, не больше. «Еще и совращение несовершеннолетних», — сердито подумала я.
Уходить ни с чем девчонка упорно не желала и все это время продолжала названивать. Пришлось открыть. Сталкиваться с ней «аварийной команде» было ни к чему.
Чуть приоткрыв дверь, но так, чтобы она меня не видела, я грубоватым голосом поинтересовалась:
— Рыбка? К Ямскому?
— Д-да, — «рыбка» растерялась.
— Не сейчас, крошка. Сейчас наш приятель другими делами занят. Но он тебе обязательно позвонит. Я думаю.
Девчонка наглеть не стала, Ямского предъявить не требовала, врываться в квартиру или выцарапывать мне глаза не возымела желания, а развернулась и побежала вниз по лестнице. Даже не поинтересовалась, чем это так занят сейчас ее возлюбленный.
Ехать к Шапочникову уже не было необходимости. Дальнейшие действия по делу муромских предпринимателей меня не касались. Я свою работу выполнила.
* * *
Лично встретиться с генералом мне удалось не сразу, а лишь спустя несколько дней. В эти дни пришлось поработать еще над одним срочным делом. Вообще-то я думала, что Гром ограничится заочным докладом, но он сам вызвал меня и попросил рассказать все в деталях, ничего не упуская.
Выслушав подробный доклад и задав несколько уточняющих вопросов, генерал, в свою очередь, рассказал, что еще один несчастный случай отловленный мною киллер все же успел устроить. Хотя и не приложил к этому специальных усилий. В тот момент, когда этот несчастный случай произошел, киллер уже лежал в нокауте.
Шапочникова в тот вечер обнаружили мертвым: на лежащее у открытой дверцы машины тело наткнулась какая-то тетушка. Медицинское заключение было коротким: остановка сердца в результате сильного эмоционального шока. Я так полагаю, умер Шапочников от страха за свою драгоценную жизнь. Так что киллер к его смерти все-таки имел непосредственное отношение.
Я усмехнулась, припоминая всех участников муромских событий, и сказала:
— Любопытно было бы узнать, как на смерть Шапочникова отреагировал Москвичов.
Ответ был более чем лаконичен и не совсем понятен:
— Никак.
— То есть? — не удержалась я.
Генерал бросил на стол столичную газету. Одна из статей была небрежно обведена маркером. Статья состояла всего из нескольких фраз. Говорилось в ней о том, что директор одного из московских телевизионных каналов пригласил на работу некоего Андрея Москвичова, муромского тележурналиста, ведущего авторской аналитической программы «Что говорят?». Еще упоминалось, что, хотя Москвичов неизвестен широкому кругу зрителей, в своем родном городе он пользуется бешеной популярностью.
Возможно, неожиданное для всех решение директора упомянутого телеканала окажется верным и Москвичов действительно оправдает возложенные на него надежды. Во всяком случае, предложение Москвичов принял, уже обустраивается на новом месте и времени понапрасну не теряет — работает над проектом новой передачи.
— Так что ни Шапочников, ни прочие земляки твоего журналиста больше не интересуют, — внес свой комментарий генерал, когда я отложила газету.
Я подняла на него глаза, не скрывая удивления.
— Надо же, как судьба поворачивается.
— Это не судьба, — проворчал Гром. — Как показала практика, для того чтобы человек впредь не совал любопытный нос куда не следует и поменьше открывал рот, ему нужно в этот рот засунуть кусок побольше да послаще. Пока он разберется, что к чему, уже многое переменится.
— Что именно переменится? — насторожилась я.
— Сейчас введу в курс дела. Для этого я тебя и вызвал. Прочти сначала вот это.
Генерал положил передо мной еще одну газету, ткнул пальцем в статью с пафосным названием. В отличие от предыдущей, она занимала чуть ли не всю страницу.
— «Трагически оборвалась жизнь», — быстро бормотала я вслух, выделенные маркером строчки. — «Евгений Зверев, восходящая звезда на политическом небосклоне… нелепая случайность… несчастный случай на охоте — что это, небрежность самого стрелка или производственный дефект оружия… охотничий карабин австрийской фирмы… при разрыве ствола — получил смертельное ранение в голову, скончался, не приходя в сознание».
Дальше читать я не стала, молча посмотрела на генерала. Он развел руками.
— Что поделаешь, несчастный случай на охоте. Будем считать, что ему повезло. Как и всем нам. Экий скандал был бы, если бы прошлое, как и некоторые факты из настоящего «восходящей политической звезды», «надежды России» стали бы достоянием общественности.
Я молча переваривала информацию. Без сомнения, здесь поработал кто-то из моих коллег, с несколько иной, правда, специализацией. Но будем считать, что нам всем просто чертовски повезло.
— Думаю, нет нужды особо обращать на это твое внимание, но по долгу службы и следуя полученным указаниям довожу до твоего сведения устный приказ: забыть об этом деле, как только покинешь данное помещение. Приказ понятен?
— Вполне, — пробормотала я, но тут же поправилась. — Так точно, товарищ генерал, приказ понятен. Вопросов нет.
— Ну-ну, — добродушно проворчал Гром. — Так уж и нет. У тебя вечно куча вопросов.
Я восприняла сказанное как намек, что официальную часть беседы можно считать завершенной, и осторожно поинтересовалась:
— Андрей Леонидович, а как же остальные осведомленные о подробностях дела лица? Например, муромский источник?
— Судьба остальных — не твоя забота, — усмехнулся генерал. — Что касается конкретно источника…
Генерал замолчал, а я позволила себе продолжить его мысль, вспомнив брошенную Леной фразу:
— Хороших осведомителей не сдают.
— Примерно так, — уклончиво сказал Гром. — Да, особое тебе спасибо за киллера. Оказался одним из наших. В прошлом, конечно. Самый дорогой в стране специалист по «особым» заказам. За ним такой хвост тянется. Специализировался именно на делах, которые должны были выглядеть как несчастные случаи или естественная смерть. Очень чисто работал, нигде ни одной зацепки.
— Не он один такой умелец, как выясняется, — пробормотала я, кивая на газету.
— О чем это ты? — Гром удивленно поднял брови. — Со Зверевым произошел несчастный случай на охоте.
Я согласно кивнула и одобрительно сказала:
— Без сомнения чистая работа.
— Но-но, — генерал сурово погрозил пальцем. — Смотри у меня, умная больно. Вернемся к киллеру. Если бы не ты, Юля, гулять бы ему еще долго. Зверев, можно сказать, сам все испортил. Если бы он не начал проявлять излишнего нетерпения да не пытался интересоваться криминальной обстановкой в Муроме через официальные каналы, никто бы «делу предпринимателей» должного внимания не уделил.
