Она остановилась возле машины. Я открыл дверцу.
Когда она садилась в машину, меня обдало запахом дешевых духов: дрянь того сорта, выбить запах которых потребуется не один глоток свежего воздуха, а вылила она на себя наверняка не меньше полуфлакона.
Она села рядом с генералом и похлопала его по руке.
– Великолепная машина, дорогой, – сказала она, показав свои мелкие белые зубы. Ее пальто распахнулось, открыв высокую грудь, – настоящая итальянка. Ее свободное вечернее платье, казалось, было специально предназначено для быстрого раздевания.
– Где вы живете? – спросил генерал, глядя на нее с вожделением уличного бандита.
– На Виа Специале, дорогой.
– Вы знаете, где это, сержант? – спросил он, взглянув на меня.
– Да, сэр.
– Поехали.
Я захлопнул дверцу, вцепился в руль и рванул по Виа деи Маджазини, мимо прекрасной церкви Орсанмичеле, на Виа Специале. Тут я притормозил.
– Это здесь, сэр.
– Дом напротив фонарного столба, – сказала девушка, наклонившись вперед.
Я подъехал к фонарному столбу, вышел и открыл дверцу.
Девушка, вылезая из машины, быстро и лукаво подмигнула мне, потом пересекла тротуар и, открыв сумочку, достала ключ.
Генерал медленно вылез из машины и, нахмурясь, разглядывал высокий, узкий и темноватый дом.
– Ждите здесь, сержант, – сказал он тихо. – И не мечтайте; если я крикну, бегите ко мне.
Он подошел к девушке, ждущей его у открытой двери.
Я слышал, как она сказала:
– Постарайтесь не шуметь, дорогой. Я не уверена, что здесь нет моих друзей.
Я проследил за тем, как они скрылись в темном холле. Входная дверь закрылась.
Закурив сигарету, я осматривал улицу и внимательно разглядывал дом. Через три-четыре минуты на верхнем этаже за желтыми жалюзи зажегся свет.
"Пять пролетов лестницы, – уныло подумал я, – надеюсь, ему не потребуется моя помощь”.
Я расхаживал по тротуару, курил и размышлял, что если бы, например, я был на его месте и пошел к проститутке, то я сделал бы все, чтобы никто не узнал об этом. Разумеется, если бы у меня был слуга!
Я расхаживал так около часа, поглядывая на окно, и вдруг заметил тень на освещенных желтых жалюзи и по силуэту узнал большие, глыбистые плечи и бычью голову генерала. Три раза он быстро промелькнул около окна, я не мог понять, что он делает. Потом генерал остановился возле окна, поднял жалюзи и открыл окно.
Высунувшись, он посмотрел вниз.
Я помахал рукой, чтобы привлечь его внимание.
– Это вы, сержант?
Его голос бы тихим, и я едва расслышал, как он сказал:
– Поднимитесь.
Я не был уверен, что правильно все расслышал.
– Мне подняться, сэр? – переспросил я.
– Да, черт возьми, поднимайтесь! – повысил голос генерал.
Ничего не понимая, я пересек улицу, открыл входную дверь и ощупью начал пробираться по темному холлу. Впереди была плохо освещенная лестница. Я взбежал по ней, прошел коридор, увидел еще одну лестницу и поднялся по ней, и так, на ощупь, в потемках, я пробирался наверх; мне казалось, что я буду подниматься по ней всю ночь.
Но вот на площадке я увидел свет, падающий из приоткрытой двери квартиры, и ускорил шаги.
– Поднимайтесь быстрее, сержант, – позвал генерал нетерпеливо. Он стоял на площадке, свесившись через перила. – Вы же не собираетесь оставаться здесь на всю ночь.
Я, задыхаясь, взбежал по ступеням и остановился на площадке рядом с ним.
– Да, сэр?
– Мне нужна ваша помощь, сержант, – сказал он, стоя спиной к свету, из-за этого я не мог отчетливо видеть его лица, но мне не понравилось его короткое, отрывистое дыхание, такое же сиплое, как и его голос.
– Да, сэр, – сказал я, пристально глядя на него.
– Войдите, сержант, и посмотрите, можно ли что-то сделать для нее. Я думаю, что она мертва. Я заколебался:
– Мертва, сэр?
– Входите, черт вас возьми!
Злоба, звучавшая в его голосе, бросила меня в озноб. Я уже знал, что в комнате увижу что-то плохое. Обойдя генерала, я подошел к двери и заглянул в освещенную комнату.
Большая комната, обставленная широкими удобными креслами, диваном, цветные коврики ручной работы, буфет, заполненный спиртными напитками. В противоположной стороне – вход в спальню. От дверей был виден угол кровати.
– Она в спальне, – сказал стоявший за моей спиной генерала. – Идите взгляните на нее.
Я стоял в дверях и чувствовал странный, но до боли знакомый запах.
– Может быть, это не так, сэр. – У меня пересохло во рту.
– Она без сознания, – сказал генерал, и его толстые пальцы накрыли мою руку. Он подтолкнул меня вперед. – Войдите и посмотрите, что можно сделать.
Я прошел через комнату и, когда дошел до двери, уже знал, что это за запах. Мой желудок сжался в тяжелом приступе рвоты, но я должен был удостовериться. Стоя в дверях, я взглянул на кровать. Холодный пот прошиб меня насквозь, а рот наполнился тягучей слюной.
Я видывал, как минометный снаряд разрывает грудь человека, я видел, как одним снарядом, попавшим в ящик с оружием, уничтожило пять человек, сидевших вокруг него и игравших в “Джин Рамми”, я видел, как горел выбросившийся с парашютом пилот и, приземлившись в пяти футах от меня, разбился вдребезги, превратившись в месиво, но я никогда не видел ничего более ужасного и отвратительного, чем то, что лежало на кровати. На полу валялся нож – большой разделочный нож, красный от ее крови. Он разрезал ее на куски. Он разделал ее так, как мясник разделывает свинью. Целым осталось только лицо. Ее открытые глаза смотрели на меня, и в них застыло выражение ужаса. Ее большие холодные глаза почти вылезли из орбит, белые зубы блестели в свете лампы. Светлые волосы разметались по подушке.
Я зажмурился и отвернулся, почувствовав неудержимый приступ рвоты. Опершись руками о стену, я стоял, пытаясь сдержать порывы рвоты. Меня трясло, как в ознобе.
– Сядьте, сержант, – сказал генерал, – вы побледнели.
Наконец я справился с приступом рвоты, кое-как выпрямился и взглянул на генерала.
Он стоял возле двери. В правой руке он держал “беретту”, и она была направлена на меня.
Небольшие швейцарские часы на украшенном резьбой камине пробили полчаса: этот неожиданный звук, словно колокол, прогремел в безмолвии комнаты.
– Сядьте, сержант, – сказал генерал. – Я кое-что хочу рассказать вам.
Я присел на ручку дивана, это было очень кстати, ноги почти не держали меня.
Генерал медленно расхаживал по комнате, держа меня на мушке “беретты”, потом остановился возле буфета, не опуская оружия, налил два больших стакана виски, взял один из них, отошел на шаг и опрокинул виски в глотку.
– Выпейте, сержант.
Я подошел к буфету, взял стакан и вернулся к дивану. Руки мои тряслись так, что я пролил немного на пол.
Генерал допил виски одним длинным глотком. Я свое виски пил с трудом.
– Так-то лучше, – сказал он и поставил стакан на стол. – Вот что. – Он потер лоб пальцами и, нахмурясь, покачал головой. – Видите, что я с ней сделал?
– Да.
– Полагаю, это называется приступом безумия, – сказал он и снова покачал головой. – Я ожидал приступа уже несколько месяцев. Чертовски странная штука, сержант, как мысль, подобная этой, овладевает вами. Может быть, если бы генералов отправляли на передовую и они выплескивали это безумие на врагов, такого не происходило бы, тем более что я люблю борьбу и просто не гожусь для работы за письменным столом. Время от времени меня охватывает тяга к насилию, я начинаю жаждать кровавой бойни. Это накапливается, нарастает в моей голове так, что я не могу ни о чем больше думать. И не могу работать, мне нужно выпустить пар.
Я молчал. Я не мог произнести ни слова.
– Ну, дело сделано. – Он подошел и сел на ручку кресла. – Я сразу почувствовал себя лучше. А завтра я буду в норме. – Он вынул портсигар, закурил сигарету и кинул портсигар мне. – Закурите, сержант, у нас серьезный разговор. – Портсигар упал на пол, и я оставил его лежать у моих ног.
– Теперь из-за этой шлюхи поднимется шум, – продолжал он, – хотя она и не стоит того, но ведь все равно будет расследование, будут искать убийцу. Я задам вам один вопрос и хочу получить ответ. Как вы думаете, кто из нас важнее для армии, вы или я?
Я ничего не понимал.
– Ну же, сержант. Можете вы ответить? – мягко спросил он.
– Наверное, вы…, были, – прохрипел я. Он улыбнулся:
– Пока я, сержант. И теперь я собираюсь выкинуть из головы это маленькое происшествие, потому что чувствую себя так же хорошо, как всегда. Прежде чем приступ повторится снова, пройдет года два. Я знаю. Такое не первый раз случается со мной.
Пуская из широких ноздрей сигаретный дым, он внимательно изучал мое лицо.
– Я хочу, чтобы вы взяли на себя это происшествие, сержант, – сказал он. – Кто-то же должен ответить за убийство человека. Армия не может обойтись без меня, но она вполне обойдется без вас.
Что– то подобное я предчувствовал.
– Это убийство, генерал, – ответил я, стараясь говорить спокойно. – Я не возьму на себя ответственность за него.
