Когда я уже хотел вынуть из кармана отмычку, я остановился. Я вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Я оглянулся.
Эдна Роббингс стояла в проеме двери, которая находилась посредине коридора. Ее маленькое жесткое лицо было лишено всякого выражения, фигура тонкая, с квадратными плечами, неподвижная.
Я почувствовал, что мое сердце, сделав бешеный скачок, замерло, и не пошевелился. Мне казалось, что мы целую вечность оставались неподвижными, глядя друг на друга. У нее был подозрительный взгляд, но не обеспокоенный. Моя форма стражника успокаивала ее, но я чувствовал, что нельзя больше давать ей времени на размышление. Я медленно направился к ней. Она ждала меня.
– Здесь есть что-то ненормальное, – сказал я, когда оказался совсем рядом с ней.
Ее лицо оставалось бесстрастным.
– Что дает вам повод думать так? – спросила она.
– Я слышал какие-то дикие крики. Я был на этаже ниже и поэтому поднялся, – проговорил я, внимательно глядя на нее.
– Вы на самом деле замечательный и заботливый сторож! – насмешливо проговорила она.
Я мог убедиться, что она свободно выдержала мой взгляд.
– Но вам тут нечего делать. Уходите!
– О'кей, – ответил я, пожимая плечами. – А вам совсем незачем сердиться. – Я шарил взглядом по ее фигуре. – Мне бы не хотелось, чтобы случилось что-либо неприятное для такой красивой девушки, как вы.
– Ах, так? – сказала она. – А ну-ка, идите сюда. Я мгновение колебался. Потом последовал за ней в маленькую комнату, устроенную как кабинет, такую же пустую, леденящую и такую же мужскую, как она сама.
Она прислонилась к письменному столу и скрестила руки на груди.
– Странно, но я вас никогда не видела здесь, – сказала она.
– Я один из новых сторожей, которые приехали из комиссариата, – садясь около нее на угол стола, сказал я.
Мы находились близко друг от друга. Она вынуждена была повернуть голову, чтобы смотреть на меня.
– И все же я вас где-то встречала, – проговорила она с удивленным выражением в глазах.
– Я вас встретил вчера, – ответил я, безбожно солгав. – Я был у заграждения, когда вы проходили. Ее глаза стали жесткими.
– Но вы похожи на нового факельщика, которого я видела в зале вскрытий, – сказала она. Я рассмеялся.
– Ничего удивительного, это мой брат, нас очень часто путают друг с другом. У него, правда, более широкое лицо и он умеет обращаться с женщинами.
– А вы, вы умеете?
Ее голос бы откровенно ироничен. Я бросил на нее косой взгляд.
– Женщины – это мне известно! К тому же я им нравлюсь.
– Может быть для того вы и болтаетесь в женском отделении? – спросила она.
– Эта курочка меня здорово испугала, когда так страшно завопила. Я подумал, что она, может быть, набросилась на вас. Ее взгляд зажегся странным блеском.
– Меня нельзя поймать так просто, – возразила она, – никто даже не рискнет сделать это.
– А вашим глазам не холодно, а? – спросил я, придав своему голосу восхищенный тон. Я еще ближе подвинулся к ней. – Мне кажется, что я заболел вами, – сказал я.
Она встала и подошла к двери.
– Уходите, – сказала она. – И больше не возвращайтесь. Если вы даже и услышите опять крики, то не вмешивайтесь. Я в силах сама справиться.
– Это меня нисколько не удивляет, – ответил я, направляясь к двери. Но если я все же вам понадоблюсь, вы найдете меня этажом ниже.
– Уходите! – нетерпеливо повторила она.
Она дошла со мной до лестницы, чтобы видеть, как я спущусь. Я спустился по лестнице до этажа «В» и пошел по коридору. Потом остановился и немного подождал, прислушиваясь. Я слышал, как она вернулась в свой кабинет. Хлопнула дверь.
Я подождал еще минуту и быстро снова поднялся по лестнице, прошел через лестничную площадку, вынул отмычку и открыл решетку. Я задыхался от волнения, горло мое пересохло, а сердце билось со страшной силой. Я легко открыл решетку, которая беззвучно отворилась, прошел по другую сторону, закрыл решетку и запер ее. Потом направился по тесному проходу прямо к камере мисс Бондерли.
***Первые три камеры были пусты. Там пахло потом и дезинфекцией. На кончиках пальцев я продвигался вперед, совершенно бесшумно ступая по узкому, покрытому линолеумом, проходу, на который выходили камеры. С другой стороны прохода металлическая сетка защищала от возможности упасть вниз, в большой холл тюрьмы. Ячейки этой сетки были такими мелкими, что через них нельзя было различить даже нижние этажи.
В четвертой камере было движение. Я остановился, чтобы посмотреть, что там происходит. Толстая, старая женщина, безволосая и дряхлая, улыбнулась мне беззубой улыбкой.
– Добрый день, красивый мальчик, – проговорила она, подходя к решетке, прутья которой она схватила руками. – Вот уже десять лет я не видела мужчин. Это ты ко мне пришел, красавчик?
Я был парализован от страха. Я отрицательно покачал головой и прошел дальше, прижимаясь к стене.
– Ты пришел повидать малышку, да? – засмеялась она. – О, она тебе понравится, но берегись сумасшедшей. Она в камере рядом с ней и не выносит фликов. Я продолжал свой путь, не спуская глаз со старухи, которая просто ошеломила меня.
В тот момент, когда я подошел к шестой камере, вдруг через решетку просунулась рука, худая и нервная, и схватила меня за запястье.
Я отпрянул назад и попытался освободиться. Я чувствовал, как пальцы впились в мою кожу, пальцы костлявые, но невероятно сильные. Лицо мое было мокрым от пота, сердце вот-вот готово было выскочить из груди.
Я позволил притянуть себя до самой решетки так, что мой лоб коснулся холодного железа. Я находился лицом к лицу с молодой женщиной, блондинкой, глаза которой горели сумасшедшим огнем и злобно смотрели на меня. Что-то вроде свиста вырывалось из ее сжатых губ, на которых появилась пена.
Волосы мои поднялись дыбом, сердце на секунду перестало биться. Сумасшедшая просунула другую руку сквозь решетку и схватила меня за воротник. Сердце мое стало биться несколько ровнее, но я страшно боялся.
– Вот ты и здесь, грязный флик! – кричала она. – Я тебя только и ждала! – Она мне подмигнула. – Теперь я тебя убью! – Зло закончила она.
– Нет, нет, – запротестовал я, выгибаясь дугой. – Ведь я пришел освободить тебя отсюда.
На лице сумасшедшей снова появилась страшная улыбка, и она дико захохотала.
– Меня не выпустят отсюда, – вдруг проговорила она одновременно и грустно, и злобно. – А ты получишь за это. – Ее лицо исказилось и глаза сощурились. – Я вырву у тебя горло, – вдруг зарычала она.
Я со всей силой уперся ногами в решетку и оттолкнулся назад. Вырвавшись из ее захвата, покатился по полу и прижался к ограждающей галерею сетке.
Она смотрела на меня, колотя кулаками по решетке. В тот момент, когда я пытался выпрямиться, она упала на колени и, изловчившись, схватила меня за щиколотку. Свободной ногой я наносил удары, не попадая в нее из-за решетки. Она сжимала мою щиколотку обеими руками и тянула к себе. Я уцепился за сетку, но одним рывком она заставила меня выпустить ее. Она понемногу подтягивала меня к себе, как рыбу на конце удочки.
Сколько я не вертелся и слепо не ударял свободной ногой, мне никак не удавалось освободиться. Старая женщина, наблюдая за этой сценой, посмеиваясь, смотрела на нас из-за решетки своей камеры.
– Она вырвет у тебя сердце! – прошипела она. Лицо мое было мокро от пота. Охваченной паникой, я продолжал отчаянно отбиваться. Что-то в выражении лица сумасшедшей, в ее манере смеяться и говорить низким голосом, лишало меня последних сил.
Я снова очутился перед решеткой. Она выпустила мою ногу и снова схватила за воротник, прежде чем я успел отстраниться. Наши лица были совсем близко друг от друга. Я дышал ее зловонным дыханием. Меня охватил ужас.
– Что с тобой делается? – задыхаясь говорил я. – Я хочу выпустить тебя и малышку, из камеры рядом.
– Ты до нее не дотронешься, – завыла сумасшедшая. – Ей уже и так достаточно досталось! Я помешаю тебе дотронуться до нее, я помешаю всем на свете дотрагиваться до нее! Подожди немного, пока я не поймаю твое горло, проклятый!
Я пытался освободиться, но она со страшной силой притягивала меня все ближе и ближе. Ее пальцы, скачкообразно все ближе и ближе подбирались к моему горлу. Она рассматривала мое лицо с таким вниманием, что даже не заметила, как я согнул одну ногу. Я осторожно поднял ногу и толкнул ее в грудь изо всех сил.
Она выпустила меня и упала на спину, ее дыхание прервалось. Наконец, освобожденный, я, шатаясь, прижался к стене. Я дышал так сильно, что с трудом мог стоять на ногах.
– Она здорово напугала вас? – услышал я вдруг насмешливый голос Эдны Роббингс.
Я резко повернулся и похолодел от ужаса. Эдна стояла по эту сторону ограждения и смотрела на меня злыми глазами. Ее маленький нос морщился.
Старая женщина исчезла в глубине своей камеры. Сумасшедшая вопила, лежа на полу.
