Ознакомительная версия.
Федор знал, что в присутствии Анютки не требуется раскрывать рот, вставлять ответные реплики или выражать эмоции, достаточно только сосредоточенно внимать тому, что она рассказывает. А рассказывать она могла часами, а то и сутками напролет. Даже во время любовных утех Анютка ни на мгновение не смолкала.
Поэтому Федор проследовал на огромную кухню, обставленную – как могло быть иначе-то! – в розовых тонах, открыл (розовый, окрашенный по спецзаказу) холодильник и принялся выгружать на барную стойку из розового мрамора всякие вкусности – ветчину, балык, салаты.
– И эта страстотерпица, эта ангельского характера женщина теперь является посмешищем всей Москвы! Именно что посмешищем! Конечно, все ей сочувствуют, но все отводят глаза, когда она появляется на мероприятиях, все фальшиво улыбаются, когда она приходит на вернисажи. Только она-то ведь знает, что о ней на самом деле думают. И что все считают, что ее время прошло. Что она старуха.
– Так если она слегла с гипертоническим кризисом, как эта страстотерпица и ангельского характера женщина может шляться по мероприятиям и вернисажам? – вставил Федор свою первую реплику с того момента, как перешагнул порог квартиры Анютки.
Акустически вопрос вышел не очень, потому что рот у Федора был забит, но Анютка его все равно поняла. Всплеснула руками (ногти, естественно, были покрыты розовым лаком) и запричитала:
– Федечка, ее осматривал сам академик Хачатурян! Тот самый, что оперировал тогда Александра Иосифовича...
Александр Иосифович был самым главным олигархом и некогда хорошим – очень хорошим! – другом Анютки. Федор продолжал поглощать пищу, думая о том, что долго оставаться здесь он не сможет. Потому что не имеет права подвергать Анютку опасности. Крововосы, если доберутся до нее, в два счета свернут ей шею и используют как бутылку. Потому что Анютка – не чета соседке Тане!
– У тебя синяя лампа для носа имеется? – прервал Федор монолог Анютки.
Та, опешив и замолчав (подобные казусы имели место не чаще двух раз в год), переспросила:
– Синяя лампа? Ты имеешь в виду, как в ночном клубе? Мы устроим вечеринку?
– Я имею в виду лампу для лечения забитого носа, – пояснил, наворачивая красную икру, Федор. – Ультрафиолетовую.
Синей лампы не оказалось, но Анютка клятвенно обещала раздобыть. Федор отмахнулся – он и сам способен купить ее завтра с утра. Лампа же требовалась на ночь. Так, на всякий случай. За неимением оной он прихватил с кухни большой нож, штопор (можно вначале воткнуть кровососу в глаз, а пока тот будет крутиться и выть, отсечь ему голову) и отправился в свои апартаменты. Наконец-то репортер принял душ и смыл с себя тлетворное дыхание вампиров.
Стоя у окна и рассматривая ночную Москву, состоявшую из паутины световых всполохов, прожекторов и подсветки, Федор думал: человек испытывает такой страх перед темнотой потому, что пришел из темноты и в нее когда-то будет вынужден и уйти. Сам же уходить в темноту он не собирался, во всяком случае, в ближайшие десятилетия. Но чтобы это сбылось, ему потребуется остаться в живых и не стать бутылкой. Потому что столица находилась сейчас, в часы от заката до рассвета, в лапах мерзких и безжалостных тварей, для которых святым было только одно – кровь.
Спал Федор на удивление хорошо, кошмары его не мучили, вампиры не тянули к нему свои когтистые лапы. Хотя у тех кровососов, которых репортер видел, руки были как у обычных людей, только в идиотских фильмах у упырей покрытые зеленью разложения лапы с крючковатыми гигантскими пальцами и желтыми, а-ля Фредди Крюгер, когтями-лезвиями.
Анютка собиралась на работу. Завидев Федора, она тотчас продолжила повествование про страстотерпицу и ангельского характера женщину. Федор чмокнул Анютку в щечку, поблагодарил за то, что смог у нее переночевать, выпил чашку черного кофе с тостами и, подхватив сумку, направился к выходу. Было половина восьмого.
– Федечка, неужели ты уже покидаешь меня? – вопросила Анютка, и Федор буркнул, что его ждет ответственное задание.
Он позвонил Тане и сообщил, где та может забрать свою «Мазду». Соседка радостно сообщила:
– Федя, ты не поверишь – впервые за пять лет у нас с мужем прошлой ночью что-то было! Причем потрясающее и феерическое! Поэтому мы сегодня же улетаем на три недели на Кипр. Синюю лампу я беру собой – наверняка и там их полно.
Подводя розовой помадой губы перед зеркалом, Анютка щебетала:
– Так вот, эта страстотерпица, эта ангельского характера женщина решила теперь, что не позволит измываться над собой и...
* * *
Первым делом Федор направился к «гнезду». Пришлось немного погулять перед подъездом, однако когда из многоэтажки вышел заспанный подросток с овчаркой на поводке, он проник в подъезд. Придерживая ногой дверь, поинтересовался у подростка:
– Скажи-ка, а где у вас в подъезде находится квартира, в которой живет куча жильцов?
Подросток, зевнув, произнес:
– А, те самые сектанты, что ли, или кто они там... На последнем, в двести сорок шестой. Правда, они тихие, не буянят.
Ага, вампиров считали здесь сектантами. Они, собственно, таковыми и были и поклонялись своему языческому божку – человеческой крови. Федор поднялся на скрипящем лифте на предпоследний этаж, отметив, что кнопка девятого этажа была кем-то замазана красной краской. А на мерцающей лампе он разглядел корявую надпись: «I love a fat nice bottle. And its blood».
Журналист усмехнулся. Вампиры, похоже, не чужды искусства. То бишь наскальной живописи в общественном лифте. Даже если кто-то и понял смысл английской фразы, то до подтекста все равно не докопался. Не исключал Федор и того, что посредством таких незамысловатых надписей, якобы сделанных подростками-варварами, кровососы, словно тайными знаками, помечают свои «гнезда» и дают понять другим кровососам, где живут соплеменники.
На последний этаж, где находилась квартира двести сорок шесть, Крылов поднялся пешком, осторожно переставляя ноги. Сердце у него билось предательски быстро. Интересно, а вампиры воспринимают учащенный пульс находящихся рядом людей?
Дверь квартиры была металлической – и бордовой. На стене, рядом с дверью, была нацарапана та же надпись, что и в лифте. Так что мог бы он у паренька и не спрашивать и так бы нашел...
Федор осмотрел дверь, ковырнул пальцем замок – самый обыкновенный. Вскрывать замки репортер тоже умел, при его профессии это было весьма важным навыком. Что ж, как говорил Терминатор в исполнении Шварценеггера: Hasta la vista, baby. I’ll be back.
Крылову требовались подходящие принадлежности – принадлежности для уничтожения вампиров. Те пытались убить его и наверняка все еще хотят привести свой план в исполнение, значит, он должен опередить их. В какой-то детской книге была такая смешная присказка: «Укуси кусаку». Вот Федор их и укусит, кусак этих, то бишь вампиров. Причем так, что от его укуса не оклемаются. Бутылками теперь будут они сами, и этим бутылкам он, по старинной гусарской манере, снесет горлышки – мечом!
Меч оказалось раздобыть не так-то легко, пришлось остановить свой выбор на комплекте ножей. Затем Федор увидел элегантную секиру из нержавейки, черную с золотистыми узорами. Секира была задумана дизайнерами как украшение, а Федор приобрел ее в качестве приспособления для уничтожения вампиров. Нашел он и синюю лампу, и даже, что особенно его радовало, работающий на батарейках портативный фонарик с синим стеклом. Помимо того, приобрел два мотка бечевки, три штопора, небольшой, но удобный кинжал, охотничий нож, скотч и рюкзак. А затем следовало позаботиться и об инструментах для вскрытия двери «гнезда».
Закупив все, что было необходимо для проведения боевой операции, Федор вернулся к многоэтажке, в которой располагалось «гнездо». Остановившись около соседнего дома, внимательно изучил окна нехорошей квартиры на последнем этаже. Они были, как новоявленный охотник и предполагал, занавешены чем-то плотным – одеялами, наверное. Оставалось дождаться, когда из подъезда кто-то выйдет, и проскользнуть внутрь.
Наконец Федор, посвистывая, подошел к двери квартиры кровососов и нажал кнопку звонка. Раздалась резкая трель. Конечно же, ему не открыли – Крылов на это, собственно, и не рассчитывал. Проклятые кровососы дрыхли. Однако существовала вероятность, что в «гнезде» находятся слуги.
Репортер прислушался и позвонил еще несколько раз. Никто и не подумал открывать. Не слышал он и шагов, его не рассматривали в глазок. Вот и отлично! Крылов принялся за работу. Дело спорилось, замок был вскрыт меньше чем за десять минут. Профессионалу-домушнику наверняка понадобилось бы много меньше, но ведь Федор в первую очередь журналист, а не квартирный вор! Хотя в данный момент он был уничтожителем вампиров.
Металлическая дверь, издав лязгающий звук, приоткрылась. За ней располагалась еще одна, деревянная, открыть которую оказалось проще пареной репы. Держа в руках фонарь с синим стеклом и кинжал (остальные принадлежности находились в рюкзаке, который он купил), Федор вступил в темный коридор.
Ознакомительная версия.
