– А чего они не открывают? – рявкнула я в тон ей. – Квартплату третий месяц не плотют, а я им повторные квитанции таскай, ноги-то не казенные! Вот отключим газ во всем подъезде, тогда как запоете?
– А еще интеллигентными прикидываются, – громче меня заорала тетка, – морды морщат, когда я с ними по-соседски общаюсь, а сами за газ заплатить не могут. Вот отключат во всем подъезде газ, тогда я с ними по-другому разговаривать буду. Развели срач в подъезде, не могли договориться, чтобы им почту из ящика вынимали, вся площадка на втором этаже из-за них загажена. Вот отдали бы мне ключ от квартиры, я бы им показала… то есть всю почту вынимала бы и на столик складывала.
– От па-ра-зиты, – завопила я, подняв очи к небу, – что делают!
– А еще у них музыка громко играет, когда они дома. А ремонт пять лет назад делали? Я от шума…
Продолжая подавать реплики и всплескивать руками, я тихо пятилась к лестнице, потом так же медленно, словно от тигра-людоеда, встреченного на лесной тропе, стала пытаться оторваться от ее взгляда и спуститься по лестнице. Губастую соседку кто-то окликнул в глубине квартиры, она на мгновение отвернулась, этого мгновения мне хватило для того, чтобы бесшумно заскользить по ступенькам.
– Ты куда-а-а? – раздалось немедленно вслед.
Еще несколько этажей я выслушивала все, что она обо мне думает, и эпитеты, которыми награждала меня эта словоохотливая дама, были красочны и выразительны.
На площадке второго этажа, там, где располагались почтовые ящики, было действительно несколько грязновато. Из ящика квартиры, в которой жила подруга Ирины, торчали газеты, яркие листочки рекламных буклетов, какие-то квитанции. Я выгребла все содержимое ящика, села на корточки и в тусклом свете замазанной чем-то коричневым лампочки просмотрела всю стопку. Ничего интересного. Ногой поворошила листки, разбросанные по площадке. Что я искала? Например, рекламный листок туристического агентства. Ирина торопилась и вполне могла воспользоваться услугами оператора, листовку которого нашла в своем почтовом ящике. Дома женщин стояли почти рядом, наверняка содержимое почтовых ящиков было схожим.
В кучке мусора действительно попалась пара цветных листочков с названиями и телефонами турагентств, я положила их в сумку, еще раз окинула взглядом лестничную площадку и уже собралась уходить, как вдруг заметила в углу, возле трубы мусоропровода, белый мятый конверт. Зачем-то подняла его, поднесла к глазам. Письмо предназначалось подруге Ирины, обратного адреса не было. Да и конверт был какой-то подозрительный, чувствовалось, что его складывали несколько раз, мятый, замызганный. Впрочем, замызганность объяснялась местонахождением его в последние несколько дней. Лежа возле трубы мусоропровода, любой станет несколько неаккуратным. Без зазрения совести я отправила его в компанию листовок турагентств и бросила последний взгляд на кучку бумажек.
– Ты здесь! – как черт из табакерки, выскочила губастая тетка из-за угла. – А я-то думаю, что-то ты на курьершу не похожа, а она почту по ящикам тырит! Ну, сейчас я тебя…
Что будет делать со мной эта экспрессивная дама, я уже не слушала, малодушно скатилась по лестнице и побежала в соседний двор, к мини-куперу, в который раз обрадовавшись своей привычке не оставлять машину вблизи места работы. Даю зуб, тетка следила за мной в окно подъезда и обязательно запомнила бы и марку машины, и номер. Такие обычно глазастые.
Терпения не было, я недалеко отъехала от дома, заглушила мотор и вскрыла письмо. Ой, какое же все-таки спасибо соседке! Без нее мне ни за что не пришло бы в голову обследовать мусор возле почтовых ящиков. Все-таки правильно говорят биологи, любой, даже самый паразитический поступок приносит пользу на земле. Что бы я делала без губастой? В тот момент я даже не осознала всю величину ее доброй услуги. Просто возликовала, получив увесистый ключ к тайне исчезновения вдовы Лепнина.
* * *
– Как ты думаешь, где он может располагаться? – спросила я Аришу.
– Думаю, не сразу за чертой города. Но и недалеко, где-то в радиусе пятидесяти километров, не больше.
– Ты не слышал ни о чем подобном?
– Приходилось, но так – слухи, намеки.
– Сможешь узнать?
– Попытаюсь. Я ведь у тебя умница, – лукаво усмехнулся дед.
– Кто еще может помочь? – не столько ему, сколько себе задала я вопрос.
– Можно попытаться потрясти Курбатова, – задумчиво произнес дед. – ФСБ не может не знать о подобных заведениях.
– Правильно, – согласилась я, – ты трясешь Курбатова и опрашиваешь народ в клубе, я еду к Мурзиной.
Юля Мурзина работала терапевтом в городской поликлинике, до нее тоже могли доходить слухи о существовании подобного заведения.
– Не слишком ли много заданий? – попытался возмутиться Ариша. – Может, возьмешь Курбатова на себя?
– Нетушки, – не согласилась я, – он начнет подозревать меня в том, что я опять в работе, еще и сотрудника своего приставит. А я не хочу, чтобы мне снова связали руки. Тебя же он уважает как мудрого старца и отца своего друга, тебя он ни в чем подозревать не будет. В крайнем случае, признаешься, что беспокоишься за мое душевное состояние и подыскиваешь дорогую психушку с крепкими воротами и надежной охраной.
Дед фыркнул и довольно заулыбался:
– Думаю, что в этом случае он будет землю рыть, лишь бы оказать мне эту мелкую услугу. Многие жители этого города мечтают хотя бы на недельку заточить тебя за высокий забор.
– Не дождетесь, – хмыкнула я, довольная результатами переговоров.
Мне действительно не очень-то хотелось иметь дело с Курбатовым. Я его, конечно, люблю, но уж больно взгляд у него проницательный. И врать другу отца труднее, чем какой-то истеричной бабе с огромной нижней губой.
* * *
А искали мы действительно психбольницу. Письмо, адресованное подруге Ирины, было наскоро накарябано на обрывке серой туалетной бумаги. Это было даже не письмо в обычном его понимании, а просто какая-то записка, переданная из застенков гестапо, или малява, как называют ее уголовники. Записка была от Ирины. Она писала, что ее насильно держат в закрытой психлечебнице где-то за городом. К сожалению, она не могла указать ни направления, ни приблизительного километража, ее насильно посадил в машину какой-то парень в черной кожаной куртке, почти сразу ей надели мешок на голову, больше она ничего не помнила. Ирина очень просила подругу помочь.
Видимо, каким-то образом ей удалось отправить письмо через сотрудников больницы либо через выписывающегося пациента. Хотя какие уж выписки в подобном заведении. Я много слышала о них и раньше, просто мне казалось, что частные психлечебницы кучкуются возле мегаполисов, в которых достаточно обеспеченных людей, желающих полузаконным способом избавиться от ненужных родственников.
Законный вопрос: что делать мне в этой ситуации? До последнего момента я считала Ирину скорее врагом, чем союзником. И все-таки никаких сомнений не возникало: женщину надо вытаскивать из этого «санатория». Во-первых, потому, что она об этом просит. Во-вторых, потому, что она мне нужна. И, в-третьих, потому, что вытащить здравомыслящего человека из психушки – дело совести каждого порядочного авантюриста, коим я и являлась.
Потом будем разбираться, кто, за что и под каким благовидным предлогом упрятал ее туда, а если разберусь и пойму, что упрятали за дело, – верну в целости и сохранности. Меньше надо будет голову ломать по поводу, что с ней делать после того, как я докажу ее причастность к гибели Лепнина и истории с исчезновением завещания.
У меня не было терпения дожидаться каких-то сведений от Ариши, поэтому я сама немедленно отправилась на встречу с Мурзиной. Юля поковырялась в памяти и вспомнила, что недалеко от Горовска действительно расположен частный санаторий, в котором, по слухам, лечат и реабилитируют пациентов с расстроенной психикой. До нее доходили и другие слухи, но конкретного ничего она рассказать мне не могла. Уже хорошо, я знаю, где примерно держат Ирину. Ариша подтвердил и дополнил добытые мной сведения. Теперь я точно знала, где располагается психушка, знала, что обслуживают ее несколько врачей из Горовска, работающих в смену, а низший персонал набран из небольшой деревни Мулловки, расположенной рядом.
Охрана тоже из города, ее предоставляет одно из охранных агентств. Это плохо, дедуля на «вертушке» меня бы вполне устроил. Интересно, насколько высок режим секретности этой юдоли печали и страха? Проверим чуть позже. Сначала произведем разведку на месте. Вероятнее всего, мне потребуется помощь мужчины, хотя бы и Васи. Надо сказать, чтобы заканчивали возню с сантехником Вовой, впереди более серьезные дела, и помощники мне могут понадобиться в любой момент.
– С Вовой все в порядке, – отрапортовал мне Вася, – сегодня всю ночь кино смотрел.
– Какое кино? О чем ты?
