чём не виновата. Зачем мне убивать своего мужа? Вы любите кофе? Или чай?
– Без разницы.
– Давайте спокойно попьём кофейку, и я вам приведу сотню очевидных доводов – почему я не могла убить Андрюшу.
– Хорошо. Почему бы нет?
Она встала и подошла к кофемашине:
– Капучино?
– Да.
Зашипел аппарат, приготавливая заказанный напиток. Алина стояла спиной к деду и загораживала процесс приготовления напитка.
– Зачем мне его убивать? Из-за ревности? Но мы столько лет прожили вместе. Сын уже вырос. Вполне можно было бы и развестись, если бы ситуация была такой, как вы её рисуете. Из-за денег? Но мы не заключали брачный контракт. Да и богатство мужа – это только блеск в глазах завидующих людей. Я это уже вам говорила при первой встрече.
Алина поставили чашку перед Смильтоном.
– Пейте. Это хороший кофе.
Но дед не притронулся, только усмехнулся прямо в лицо Тумашовой:
– Не буду. В этой чашке снотворное. Точно такое же, какое будет обнаружено в теле вашего мужа при эксгумации. Точно такое же, какое вы подсыпали в вино Александры. Это кофе я прихвачу с собой для экспертизы.
Он отставил чашку в сторону. Алина пристально смотрела на Александра Яковлевича, явно не зная, что сказать и что делать. Она умело скрывала эмоции, но старик почувствовал, что попал точно в цель. И, ухватившись за хвост удачи, пошёл ва-банк:
– Здесь дело даже не в ревности, – он бросил на стол фотографии Алины с американцем. – Кому ваша контора оказывает услуги? Предприятиям военно-промышленного комплекса?
В это время у старика зазвонил старенький сотовый. Он сразу ответил, не скрывая содержания разговора:
– Виталя, я у Тумашовых дома. Да, всё, как я и предполагал. Сейчас буду звонить Перескок, чтобы она выписала ордер и ехала сюда. Ты уже здесь? Поднимайся.
Это был сильный ход. Даже сам Смильтон не ожидал, что он настолько сильный. Натянутая струна не выдержала напряжения и сработала. Алина резво схватила тяжёлую хрустальную вазу с цветами и обрушила её на голову старика…
…Смильтон открыл глаза. Он лежал на полу. Голова была мокрой, как всё вокруг. Большая лужа, осколки хрусталя и разбросанные повсюду траурные гвоздики – словно репетиция похорон. Всё вокруг тошнотворно кружилось, мелькало и сверкало многочисленными звёздочками. Взгляд навёл резкость на дальний план и выхватил мельтешащие ноги хозяйки квартиры. Она спешно собиралась, бормоча:
– Да где же ты? Где? А, вот…
Александр Яковлевич попытался подняться, но головокружение и боль позволили организму только стон. Алина тут же подскочила, зло выпалив:
– Ты всё ещё жив?! – она со всей силы пнула Смильтона в живот. – Сдохни, урод.
– Ах, вот они эти красные туфли …, – тяжело дыша, выдавил Смильтон.
– Что ты сказал?
– Туфли. Эти туфли были на женщине в шляпе. Удобная обувь. Трудно расстаться. Улика. На них остались микрочастицы крови Андрея. Кровь невозможно полностью смыть. Надо было их выбросить. Прокол. Большой прокол…
Тумашова уставилась на свои туфли:
– А…, узрел, старый козёл, – она стала вертеться по сторонам, выискивая орудие, которым можно прикончить старика.
Неизвестно чем бы это закончилось, но экзекуцию прервал резкий настойчивый звонок домофона. Алина сначала замерла, но затем подбежала к двери и нажала кнопку переговорного устройства:
– Кто?
– Это квартира Тумашовых? – раздался Виталькин голос. – У вас находится мой дед. Пропустите меня.
– Вы ошиблись номером, – соврала Алина.
Она шустро схватила сумку и большой пакет и выбежала за входную дверь, даже не захлопнув её за собой.
Дед корчился от боли на полу кухни, когда зазвонил сотовый. Превозмогая боль, Смильтон ответил:
– Виталя…
– Дед, ты мне назвал не тот номер…, – перебил его внучок.
– Слушай меня внимательно. Слушай и молчи. Беги со всех ног от двери парадной и спрячься за какую-нибудь машину. Сейчас из дверей выбежит Алина Борисовна. Мне надо, чтобы ты аккуратно за ней проследил.
– Как?
– Как хочешь! Как можешь! Постарайся не оплошать! И звони мне время от времени.
– Слушаюсь, товарищ майор…
Когда чуть отпустило, Смильтон набрал номер телефона Перескок:
– Николь, срочно выписывай ордер на арест Тумашовой.
– Вы с ума сошли…
– Не перебивай! Не перебивай! А то я опять потеряю сознание…
– Что случилось? – девушка поняла по голосу, что старику не до шуток.
– Она ударила меня вазой и сбежала.
– Куда?
– В польское посольство. Или что у них там в нашем городе? В консульство…
– Почему в «польское»?
– Потому что американское два года назад закрыли.
– Вы бредите?
– Слушай меня девочка внимательно. Преступница постарается пересечь границу уже сегодня. Разошли её фотографии и объяви план «Перехват». Я постараюсь организовать оперативное преследование до тех пор, пока ты не явишься с ордером. И докладывай мне обо всём.
– Я не могу. Это выше моих возможностей.
Старик нервно нажал на выключение. Затем дёрнулся и позвонил генералу:
– Лёша, ты меня знаешь. Я по пустякам звонить не стану. Сейчас я серьёзен, как никогда. Мне нужна твоя помощь…
– Перезвони через пару часов. У меня совещание, – Лиходеев отключился.
Бюрократ, хренов… Следующий звонок предназначался отцу Андрея. Он долго не брал трубку, наконец, ответил:
– Я просил вас не звонить мне.
– Я бы не звонил. Но ваша невестка попыталась меня убить и сейчас движется в сторону государственной границы.
– Вы в своём уме?
– Не уверен. Она ударила меня большой хрустальной вазой. Я пока в состоянии грогги.
– Александр Яковлевич! Я сильно жалею о том дне, когда пришёл к вам…
– Заткнись, Ярослав! Наступило время действия. Ты будешь помогать или нет? Или тебе плевать на всё?
– Не верю!
– Я даю тебе возможность увидеть всё своими глазами. Моя голова уже убедилась.
– Сумасшедший старик… – Тумашов отключил телефон.
Фома Неверующий. Сколько ж вас … Аппарат Смильтона был старый, но в нём был фотоаппарат. Пришлось сфотографировать свою окровавленную голову и сделать рассылку. Откликнулась только Николь:
– Что от меня требуется?
– Объявить Тумашову в розыск и прямо сейчас приехать на её квартиру с опергруппой, чтобы зафиксировать нападение.
– Пока могу только второе. Ждите.
Ладно, надеяться на помощь извне не приходится. Придётся действовать самому. Он с трудом поднялся. Схватил кухонное полотенце и зажал им рану. Покачиваясь и держась за стенку, добрался до лифта.
На улице никого не было. Никого, кроме таджика с рюкзаком доставки еды. Увидев старика, он завопил:
– Вот ты и вышел, дорогой. Не соврал пацан. Говорит, не бойся за велосипед. Дед сейчас спустится и заплатит тебе три тысячи.
– Он говорил про тысячу, – пробормотал Смильтон, держась за окровавленную голову.
– Позвонил, да?
– Не звонил, но прокат велосипедов дороже не стоит.
Смильтон запустил руку в карман и вытащил пару мятых пятисоток:
– Бери, – не удержавшись, он присел прямо на асфальт, прислонившись спиной к стене дома. – А теперь расскажи, что здесь произошло.
Экспрессивный южанин завопил:
– Я завёз заказ в соседний подъезд. А тут эта сумасшедшая, как газанёт, – он указал на автомобиль Тумашовых, брошенный прямо посреди дороги. – Я в клумбу упал, – парень ткнул пальцем в направлении помятых кустов. – Зачем таким глупым женщинам руль дают! За баран права купил! Да и колёса надо качать.
Ауди стоял со спущенными шинами.
– Дальше что?
– Дальше парень этот на мой велосипед сел
