крайней мере, физически, – развил её мысль Адам.
– Ох, прости меня сестра, да! Именно так я и подумала! И поняла, что раздражаю её, потому что…
– Ничто не шло по её плану.
– Да! Именно так. О господи…
Эмили закусила губу. Затем взмолилась:
– И только поэтому, мистер Карлсен, только поэтому я оставила её одну! Потому как поняла, что ей ничто не угрожает и что лучше ей прийти в себя в тихом одиночестве!..
За дверью кладовой послышались всхлипывания.
Эмили Нортон, ничего не заметив, продолжала:
– Я должна была… должна была прислушаться к внутреннему голосу. Он говорил мне: Тамара в опасности, ей хотят причинить зло. И видите, что вышло.
Адам Карлсен внимательно рассматривал убитую горем девушку.
– Мисс Нортон, кто, по вашему мнению, вероятнее всего мог украсть у вас веронал, чтобы позже подсыпать его миссис Робинсон?
Эмили подняла на него опухшие глаза. Её взгляд, как в самом начале разговора, оказался пуст.
Она с трудом произнесла:
– Не знаю… не знаю… Кажется, что каждый кинул туда по щепотке яда.
Дверь в кладовую распахнулась. Месьё Фабьен рыдал. Жоржетта, в пенсне и с вязанием в руках, сказала:
– Если бы у меня была такая идиотка сестра, как эта бедная мышка, я бы её сама отравила. Какой смысл в её существовании? Антуан, заканчивай ныть! Я уже вся мокрая от твоих слёз. Нет, увольте! Если бы со мной так нянчились, как эта крошка с сестрой, я бы не вытерпела. Жизнь уберегла меня от сестёр и послала мне трёх самовлюблённых братьев, которым до меня, слава богу, дела не было.
Месьё Фабьен громко высморкался.
– А вы что скажете? – поинтересовался Карлсен у Каннингема.
Каннингем глядел на кресло, обитое рубчатым вельветом, в котором минутою ранее сидела мисс Нортон.
– Что скажу? Интуиция – вещь хорошая. Не раз меня выручала. Поэтому понимаю чувства, что описала сестра покойной. Жаль, конечно, что она так и не высказала свои подозрения раньше. Возможно, смерти удалось бы избежать. А вы что думаете?
– Что думаю я? – Адам по привычке стал расхаживать взад-вперёд по комнате. – Кто насыпал веронал в бутылку, мы пока не выяснили. Зато у нас появились другие факты. И некоторые из них противоречат друг другу. Наша задача – выяснить, какие факты являются правдой, а какие нет.
– Например?
– Так, так, сейчас… Например… Кое-что мы уже знаем о характере жертвы. Мы понимаем, что миссис Робинсон, скорее всего, симулировала недомогания, чтобы вызвать к себе жалость. Мы также теперь знаем, что миссис Робинсон была способна и на более радикальные методы. Например, падение с лестницы.
– А что, если её и вправду толкнули?
Это произнёс месьё Фабьен.
Жоржетта, качая головой, разразилась едкой тирадой:
– В мои годы были в моде такие дамочки. Их мужья весь день либо работали, либо курили сигары в клубах. Поэтому они лежали в своих будуарах, клали ладонь на голову и изнемогали от болезней, которых у них не было. И каждый день вызывали домой лечащего врача. Тот проводил тщательный осмотр тела и выдавал из своего чемоданчика очередной пузырёк с водой, называя это лекарством. Все были довольны. Дамочки получали внимание, врач получал деньги. Да, содержать жену раньше было куда расточительнее.
– Но в нашем случае есть одно несовпадение, – сказал Карлсен. – Мисс Нортон сообщила о том, что её сестра привыкла ложиться, когда её мучили боли. Допустим, миссис Робинсон просто симулировала. Но как объяснить тогда тот факт, что она лежала на полу уже через десять минут после того, как все вышли из фуникулёра и кабинка двинулась вниз? Вы ведь помните: водитель, загрузив чемоданы, сразу отправился наверх, и когда по пути кабинки встретились, он никого в другой кабинке не увидел. Почему миссис Робинсон лежала в тот момент на полу? Я всё-таки предпочитаю думать, что даже очень большая доза веронала не способна действовать так скоро. Прошло всего минут пятнадцать после того, как веронал попал в её организм. Поэтому, с учётом новой для нас информации, я думаю, что миссис Робинсон действительно стало плохо, и она по привычке легла. Сиденья в вагоне фуникулёра непригодны, чтобы лежать, поэтому ей пришлось лечь на пол. А это значит, что миссис Робинсон не симулировала боли. Ни дома, в Англии, ни в тот день на фуникулёре. Возможно, не все её болезни были реальными, но всё-таки миссис Робинсон была нездорова. А пока она лежала, веронал начал действовать. И Тамара Робинсон уже не встала и уснула навсегда.
Пол Каннингем, кивая, сказал:
– И мы спросим о лечащем враче миссис Робинсон у её мужа.
Некоторое время спустя он привёл Джона Робинсона.
Карлсен ожидал увидеть человека с жёстким взглядом и хроническим раздражением на лице. Но перед ним оказался совсем не такой человек.
Почти мёртвые глаза, тёмные круги под ними, впалые щёки, сутулость, седина. Мистер Робинсон сел, не обратив никакого внимания на внешний вид Карлсена.
Его голос был тихим:
– Мистер Каннингем попросил меня ответить на вопросы… Значит, это вы расследуете смерть моей жены?
– Верно, – ответил Карлсен. – Мистер Робинсон, примите мои глубочайшие соболезнования. Постараюсь не мучить вас и перейду сразу к делу. У нас есть причины полагать, что вашу жену отравили вероналом, подсыпанным ей на фуникулёре в бутылку с травяным ликёром.
Такое заявление привело Джона Робинсона в замешательство.
– Что за чушь? – сказал он.
– Вы считаете это невозможным?
– Ну конечно. Разве мог кто-то… Я не понимаю… – Джон не договорил.
– А от чего в таком случае могла скончаться ваша жена?
– Не знаю… Какое-то заболевание или… Ей всегда нездоровилось. Хотя я в это не верил.
– Не верили, что вашей жене плохо?
Мистер Робинсон набрал воздух в лёгкие, обдумывая ответ.
Выдохнув, сказал:
– Она слишком часто жаловалась на плохое самочувствие, но при этом крайне редко показывалась врачу. Послушайте. Это какое-то недоразумение. Не понимаю. Какой ещё веронал? Почему веронал? Почему бутылка с ликёром?
Карлсен подтолкнул пальцем очки и сказал как нечто само собой разумеющееся:
– Веронал, потому что он имелся в аптечке мисс Нортон и вдруг пропал; ликёр, потому что барбитал плохо растворим в воде, но хорошо растворим в спирте. Тот, кто насыпал порошок в ликёр, судя по всему, имел об этом представление.
– Но зачем? – продолжал недоумевать мистер Робинсон.
– Ваша жена употребляла спиртное? – продолжал Карлсен.
– Крайне редко. Но послушайте…
– Вот и ответ. Похоже, отравитель ждал подходящего случая.
Джон Робинсон покачал головой.
– Мистер Робинсон, извините за прямоту, но разве у вас не было повода желать смерти вашей жене?
Мрачный
