очень нравился. Очень. Теперь она богата и знатна. У тебя до сих пор есть шанс.
«За вкус не ручаюсь, но горячо будет», — вспомнил Борис слова Треугольникова.
Объявляется посадка…
Дина встала:
— Это мой самолет.
Дина ушла, а Борис остался ждать посадки в свой самолет.
«Скорее всего, это всё-таки не Вильма, — рассуждал он. — А кто? Министерша? Григорий? Абсурд. Остается Ада. А почему нет? Её муж действительно мог закрасить Дали какой-нибудь Афиной или Афродитой. И потом Ада смыла второй слой и продала картину. Буду снова в Москве. Попытаюсь встретиться».
Через неделю Борис снова оказался в Москве. Нашел номер телефона посольства, попросил соединить его с культурным атташе. Ада обрадовалась:
— Борис! Ты в Москве. Я хочу тебя видеть. Хоть завтра. В два часа.
Договорились встретиться в кафе около посольства.
Ровно в два часа Борис был в кафе. К нему сразу подбежала девчушка-официантка:
— Я вчера смотрела семнадцатую серию. Я от вас в восторге, — и подсунула меню. — Подпишите, пожалуйста.
Ада не опоздала:
— Давно ждешь?
— Только что пришел.
— Вам, как всегда, эспрессо, Аделаида Витальевна? — спросила официантка.
— Да, Олечка, как всегда. Рада тебя видеть, Борис.
— И я рад вас видеть, Аделаида Витальевна.
— Для тебя я по-прежнему «Ада». Как ты меня находишь?
— Вы всегда очаровательны, Ада.
— Сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз?
— Почти пятнадцать.
— Да, почти пятнадцать. Ты в Москве надолго?
— Завтра домой.
— Работой доволен?
— Мне дают большие роли.
— Женат?
— Только на сцене. И в сериалах.
— В Москву перебираться не собираешься?
— Были предложения, но наша актриса Вера Пантелеевна Елизарова сказала мне: «Не торопись покупать билет на «Титаник».
— Кино театру не мешает?
— Бывает. Недавно на съемках сериала меня два часа держали в холодной воде. И голос у меня после этого стал сипловат. А тут надо было играть «Горе от ума». Приехавшая из Москвы корреспондентка спросила у главрежа, что у Чацкого с голосом. Тот ответил: «Ему пришлось с корабля на бал, а на корабле продуло, ветер был сильный».
— Ты не изменился. Я люблю театр.
— Вы теперь настолько богаты, что можете купить целый театр.
— Кто тебе это рассказывал?
— Однажды ко мне за кулисы пришел Григорий. Помните такого?
— Как же, как же! Где он сейчас?
— Руководит службой безопасности в группе русского балета. Он рассказал, что Елена снова министр.
— Да министр.
— Как её брат?
— Отсидел восемь лет. Теперь живет где-то во Франции. Говорят, торгует картинами. Думаю, скоро опять сядет. Что еще тебе рассказывал Григорий?
— Я его спросил, знает ли он, кто тогда убил художника, он ответил, что не знает.
— Да, это осталось тайной.
— А я знаю, кто его убил.
— Кто?
— Вы.
Ада рассмеялась:
— Ты молодец. Это был бы прекрасный сценарий. Коварная блондинка убивает великого художника шпагой. Но надо придумать повод.
— Блондинка боялась, что он найдет спрятанную ею картину Дали.
— Хороший повод. И картина кстати. Можно рассказать, как ее безуспешно искали разные комические персонажи.
— Ваш супруг закрасил Дали Афродитой или Афиной. Дурачки искали картину в подвале. А она висела у них перед глазами. Правда, смешно?
— Прекрасный поворот.
— А потом вы продали картину.
Ада сразу стала серьезной:
— Продала ли я картину Дали? Да, продала. Скрывать бесполезно. Я имела на это право. Это было наследство моего мужа. Он меня любил. После войны он работал в комиссии по возвращению ценностей, захваченных немцами. Там он нашел картину Дали. Тогда она была никому не нужна. Дали тогда никого не интересовал. Если бы он её себе не взял, её бы просто уничтожили.
— Согласен. Но вот только убивать не надо было. Спрятали бы её куда-нибудь. А то шпагой. Очень поэтически. Изысканно. Но всё потайное рано или поздно становится явью. Вы не боитесь?
— Не боюсь. Бояться надо тебе, Борис. Объясню. Я нашла шпагу, которой убили художника. На ней были твои инициалы.
— Ну и что! Попади эта шпага эксперту, он бы сразу понял, что это подделка.
— Возможно. Только экспертизы не было бы. Разве Лимона тебе не рассказывала, что мы утопили эту шпагу? Я просила её тебе рассказать.
— Рассказала. Я тогда ещё догадался, почему вы утопили шпагу. Вы понимали, что эксперт сразу определит подделку. А так, шпаги нет. Зато есть свидетельство двух человек о том, что она существовала и на ней были мои инициалы.
— Верно. Поэтому ты должен мне быть благодарен, что я не дала ход этой бутафории. Блондинки не всегда бывают злыми.
— Я думаю, что шпаги вообще не было.
— А разве это важно? Для сценария важно, чтобы шпага существовала. Специалисты по реквизиту достанут подходящую шпагу, художник нацарапает инициалы. Очень интересный поворот.
Она посмотрела на часы:
— Я опаздываю. Оля!
Подошла официантка.
— Все расходы запиши на меня. До свидания, Борис. А сериал действительно может получиться очень интересным. Нужно только дать блондинке время, чтобы она могла убить художника. С меня брать пример не стоит. Следователь проверил, я ни одной минуты не находилась вне поля зрения кого-нибудь. Но ты молодец. Жалко, что я не могу сыграть в твоем сценарии. Должность не позволяет. Да и годы уже не те. Увы.
И пошла к выходу.
— Красивая женщина, — Борис показал Оле на уходящую Аду.
— Красивая, — согласилась Оля. — И добрая.
«Нет, это не Ада, — размышлял Борис. — Тогда, кто?»
Вернувшись домой, Борис набрал номер телефона своего старого Друга.
— Треугольников слушает.
— Рад, что ты по-прежнему у руля.
— У тебя неприятности?
— Мне нужна справка. В 1991 году у вас в городе на конкурсе народных драматических театров выступал коллектив из Украины. Надо узнать, что это за коллектив, из какого города. И фамилию одной актрисы. О ней известно, что зовут ее Ирина. Других данных нет. Сможешь.
— Есть задачки и потрудней. Звони послезавтра. Одна голова — хорошо, а двух не бывает.
Борис позвонил через день. Треугольников был как всегда точен:
— Народный коллектив из маленького городка около Винницы. Ирина там только одна, Дубенко.
* * *
Дубенко. Прошло много времени. Но, может быть, кто-нибудь ее помнит.
Через несколько дней Борис набрал номер телефона отдела культуры этого города.
Вежливая тетя спросила, что ему нужно. Борис ответил, что интересуется народным коллективом, который был в Прибалтике пятнадцать лет назад.
— Это было давно, — ответила тетя и спросила, с кем она имеет дело.
— Я актер Кузьма Робинзонов.
— Вы можете смеяться, но я вас узнала по голосу. Я смотрю сериалы. Если я вас поняла, вы интересуетесь народным коллективом
