Макса находились в непозволительной близости с моей кожей.
— Все парни замечали лишь Кристину, и я их понимала. Она такая миниатюрная, худенькая.
Макс тут же отодвинулся от меня и удивлённо взглянул в глаза. Одновременно с тем, как он увеличил между нами расстояние, ушло моё наваждение. Можно было с облегчением выдохнуть, но так я себя сдам с потрохами.
— Подожди, но Кристина высокая, с формами, — он не мог понять, про одного ли человека мы говорим, а внутри меня уже ликовал мой личный частный детектив. Рыбка попалась на крючок, причём так легко и просто.
— Так ты же не видел её, — я не стала выдавать себя сразу, строя не менее шокированное и ни о чём не подозревающее лицо.
— Так ведь… — Макс заметно растерялся, но будто чувствовал, что всё ещё можно исправить. Выкрутиться и найти выход из такой хитро спланированной ловушки. — Тимофей Панкратович её описывал, когда мы к нему подходили. Забыла?
— Тимофей — слепой старик, который никак не мог запомнить её внешность, — тут уже моя ухмылка на губах не дрогнула. — Да и память меня никогда не подводила. Он ничего не говорил о внешности Кристины.
Молодой человек отодвинулся от меня ещё дальше и нервно сглотнул, явно не понимая, как вести себя в этой ситуации. Ему хотелось встать и рвануть на выход, пока я не опомнилась и не пристегнула его наручниками к полу. Но ведь не факт, что он виноват в пропаже Битниковой? Если он сбежит сейчас, то сам подставит себя под удар. И тогда станет очевидно, что именно Макс во всём виновен.
Я ждала, а парень сидел и смотрел мне в глаза. Он не пытался убежать, и я облегчённо выдохнула — мне не хотелось, чтобы он был убийцей или преступником. Что-то в нём было такое притягательное, что мешало оценивать его мотивы здраво.
— Ты врал мне, Макс? — Я старалась говорить спокойно, не давить на него, чтобы раньше времени не закидывать обвинениями.
Парень был подавлен, потому что понимал, что попался, да ещё и в такой глупый момент. Он сам от себя не ожидал такого стремительного противоречия по поводу описания Кристины. Правильно говорят: сначала тщательно обдумай, а потом уже говори вслух. Со мной это правило тоже не всегда работало, поэтому приходилось выкручиваться уже по факту, но у Макса явно нет такого опыта.
— Не совсем, — то ли цеплялся за остатки моего доверия, то ли действительно всего лишь недоговаривал.
Мне хотелось верить, что сейчас он придумает какую-то гениальную отговорку, и я сразу же сниму с него все обвинения, но молодой человек молчал. Обдумывал варианты, по которым можно пойти дальше? Или просто пытался выждать момент для побега?
— Говори уже, — попросила я, желая сэкономить как своё, так и его время.
— Я её видел, но я не имею никакого отношения к её исчезновению, — его слова не казались мне правдивыми.
Было ощущение, что он просто пытается играть на моих чувствах, которые действительно были.
Пока что я не могла сказать, что именно ощущаю, когда он прикасается ко мне, но ничего хорошего из этого явно не получится. Ни один роман в моей жизни ещё не приносил мне долговременные отношения и великое счастье. Я вообще не верю в институт семьи и брака и сама не хочу вступать в ряды тех, кто поддался, так сказать, социальной рекламе и навсегда обязал себя ответственностью за чью-то жизнь.
— Макс, перестань говорить загадками. Можешь просто ответить мне, почему ты наврал? — Я начинала заводиться, и парень прекрасно это замечал.
Он потянулся рукой к шее и начал чесать её — первый признак того, что ваш собеседник не уверен в себе и пытается вас обмануть.
Я дёрнулась вперёд и с силой сбросила его руку вниз, потому что моё терпение близилось к нулевой отметке. Максу это явно не понравилось, и очевидно, заводилась не я одна.
— Да почему ты такая резкая?! Почему сразу обманул? Я просто не обо всём сообщил. — Макс вскочил на ноги и стал метаться по комнате.
Я не успела заметить, когда он вышел из себя, сжал кулаки и начал сильно стискивать челюсть.
Выглядел он действительно угрожающе. Я и не заметила, в какой момент я полностью расслабилась, а он, наоборот, вспыхнул как спичка: бегал по комнате, хватался за голову и искал хоть какое-то спокойствие.
— Сядь на место и объясни, для чего был весь этот цирк. — Я всё же сделала глубокий и шумный вздох, всем своим видом показывая, что меня никак не трогает его резкое поведение.
Судя по всему, это раздражало его ещё больше. Парень сократил расстояние между нами, схватил меня за плечи и поднял со стула. Ему это не стоило ничего — по сравнению с Максимом я была у́же раза в два.
Молодой человек дёрнулся в сторону и прижал меня к шифоньеру. От того, с какой силой он это сделал, шкаф начал трястись, и с него рухнул старый рваный абажур. Он упал справа от нас, но ни я, ни он на это внимания не обратили.
Макс приблизился вплотную, да так, что я могла услышать аромат его парфюма. Внутри снова всё сжалось. Что я творю? Передо мной стоял возможный преступник, а я так легко позволяла ему хватать меня и силой удерживать. Но Макс не делал ничего такого, от чего мне могло быть больно. Он выдерживал расстояние между своими губами и моей щекой, практически не двигаясь. Я поняла, что начинаю сходить с ума.
Голова не соображала, тело не шевелилось, а глаза смотрели только в его изумрудные. Он сократил расстояние одним рывком: коснулся губами моей скулы, и я окончательно потеряла голову. Закрыла глаза и затылком упёрлась в дверцу шифоньера.
Была бы моя воля, отпихнула бы его прямо сейчас и приставила к виску дуло. Но воли не было.
— Хватит, — так тихо и неуверенно, будто какая-то влюблённая девчонка пыталась отказать старшекласснику, на которого засматривалась не первый год и всю жизнь только и ждала этого момента.
Макс ничего не ответил. Он двинулся дальше по моему лицу, останавливаясь в нескольких сантиметрах от уголка губ. Свет в доме отключился, но я не обратила на это внимания, продолжая дрожать в чужих руках.
Неужели теория о том, что, если сдерживать свои порывы к чему-то или кому-то, однажды чувства воспылают в несколько раз мощнее?
— Я не преступник, — его тихий шёпот обжёг мои губы, и он сократил последние клочки расстояния.
Он касался меня невесомо и нежно, будто боялся спугнуть.
