— Но я ведь никогда не говорил с вами о любви, — пробормотал Гордон, — мы беседовали на философские темы… о душевных порывах, об эстетике…
— Если бы вы были столь же опытны, как я, то поняли бы, что именно это и есть любовь. По крайней мере, знайте это теперь.
Гордон вышел из себя.
— Я никогда не думал о чувственности, — резко произнес он. — Мы говорили… о высоких материях. Я был далек от ласки… Не дотронулся даже до вашей руки. Не станете же вы утверждать, что за нашими беседами о доисторической культуре или дискуссиями о бессознательном «я» скрывалась чувственность?
К его великому ужасу, Элойз кивнула головой.
— Конечно, любовь у высокоинтеллектуальных личностей именно так и проявляется.
— Так вы инсценировали всю комедию, чтобы выманить меня из Лондона?
— Конечно! Неужели вы еще не догадываетесь? — спросила искренне удивленная Элойз. — Ваш мыслительный аппарат работает слишком медленно, мистер Сэльсбери! Теперь вы понимаете? Я получила задание увезти вас из Лондона, чтобы Двойник… мог появиться здесь в вашем образе и подобии.
Теперь Гордону все стало ясно. Тайн больше не существовало. Хитрость выплыла наружу.
Лицо Элойз было мрачным, как будто ее мучили тяжелые мысли.
— Он обманул меня, — продолжала Элойз, — он не может быть честным даже перед лицом смерти. Какой контраст с моим дорогим мужем! — она на секунду заколебалась. — Гм… он сейчас в тюрьме… Но совершенно невиновен, одному Богу это известно! Вы ведь знаете людей, они верят ложным свидетелям, нанятым за пару долларов. Джон мог доказать, что он лунатик. Да, он уже давно подвержен этому недугу. Когда его схватила полиция, он сам не мог дать себе отчета в том, как попал в ювелирный магазин Эттонсмита. Мой муж — один из лучших певцов мужского хора в тюрьме. Через месяц он будет освобожден, и я поеду домой, чтобы его встретить.
— Но ведь он попросту вор, — сказал Гордон.
Красивое, классическое лицо Элойз побагровело.
— Вор? Джон — вор? Да как вы смеете оскорблять других людей? Этого я от вас не ожидала, Гордон! Джон не вор! Он только лунатик. Когда он не спит и находится в полном сознании, то не возьмет даже булавки, не уплатив за нее. Только иногда ночью он одержим болезнью. Джон — джентльмен, хотя в списках Центральной криминальной полиции числится одним из лучших специалистов по вскрытию сейфов.
— Значит, он громила? — воскликнул Гордон. — Ах, как интересно! При этом он, конечно, посещает банки, где у него нет текущих счетов?
— Да, это его профессия. Раньше я сопровождала его на работу, но он чувствовал себя скованно в моем присутствии. Вот почему я стала трудиться на собственный страх и риск и случайно познакомилась с Дэном, или Двойником, как вы его называете. Он не очень-то честный субъект, но зато первоклассный профессионал. Я должна подчеркнуть, что в своем ремесле он непревзойден. И обращается со своей партнершей, как настоящий кавалер. Это единственная положительная черта его характера.
Элойз говорила о Двойнике, как актриса отзывается о знаменитом коллеге: без зависти и досады.
Гордон лишь теперь понял весь трагизм своего положения. Он, Гордон Сэльсбери, чуть не отправился в путешествие с аферисткой, женой американского громилы и сообщницей Двойника!
— Двойник… явится сюда? В моем фраке и цилиндре? И с моими бакенбардами? Ради этого вы хотели выманить меня из Лондона? О, Боже, какой я идиот! А вы были только приманкой… и все наши беседы о проблемах души…
— Нелепостью! — добавила Элойз. — Все наши беседы были только средством для достижения цели. Все это чушь!
— Но… почему… почему вы пришли сюда… в этот дом?
— Потому что хочу получить обратно свои деньги, уплаченные авансом приятельнице, которая не могла дождаться их от Двойника. Он не хотел мне их возвращать. Лгал, что деньги по чеку Мендельсона еще не получены. Он жаловался на то, что у него самого не было денег, в то время как жил в роскоши, тратил большие суммы на женщин и выпивку и отложил сколько-то на черный день. Когда я заявила ему, что отказываюсь работать, пока он не уплатит по счету моей подруге, Дэн послал меня к черту, утверждая, что я не имела права платить ей и что справится с вами без моей помощи. Но это ему ни в коем случае не удастся!
Гордон мрачно посмотрел на Элойз.
— Зачем вы мне сказали все это? Разве вы не понимаете, что отныне полностью находитесь в моих руках? Стоит мне только позвать полицию, и вы очутитесь за решеткой!
Элойз нисколько не смутилась.
— Милый мой, у вас действительно ослиная голова на плечах, а ума не больше, чем у курицы. Можно быть высоко интеллектуальным человеком и не знать жизни, как новорожденный. Забудьте все, что я вам сказала, дядя Исаак!
Ее слова поразили его. Дядя Исаак! Все погибло, он в безвыходном положении!
— Но как я могу опознать Двойника? Когда он явится? Как он будет одет?
Гордон твердо решил разрушить план Двойника во что бы то ни стало.
Элойз усмехнулась.
— Зачем вам это знать? Дэн, конечно придет. Может быть, он уже здесь, это один из самых ловких и хитрых специалистов в области имитации. Наши натянутые отношения не могут заставить меня плохо отзываться о его способностях. Двойник — гений.
Гордон испугался и вдруг вспомнил о Сюпербусе. Но казалось невероятным, чтобы такой артист как Дэн унизил себя до роли «храброго римлянина».
— Не думаете ли вы, что детектив?..
— Двойник не раз выступал в роли детектива, охраняющего свою жертву. Это одна из его любимых ролей. Он первоклассный изобретатель персонажей. Но, милый мой, знаете ли вы, что я даю вам объяснение, за которое американская полиция готова заплатить миллион долларов? Вы должны были бы благодарить меня. Но лучше всего Дэн в роли священника; в ней он совершенно непревзойден! Однажды, в роли епископа, он ограбил церковь на двести пятьдесят тысяч долларов.
— Священник? Ведь сегодня здесь был один, — произнес Гордон. — Но почему вы не воспользовались параграфом закона, согласно которому вы можете получить свободу, если передадите преступника в руки полиции и выступите против него в качестве свидетельницы?
— Да вы что, с ума сошли? Вы меня оскорбляете! Я не предательница! Мой конфликт с Дэном — частное дело между ним и Чоустер. Меня зовут Э. Чоустер. Мой отец был пастором. Я посещала высшее учебное заведение и слишком хорошо воспитана, чтобы выдавать кого-либо полиции. Происхождение и воспитание во всем сказываются!
Гордон закрыл лицо руками.
— Невероятно! Каким глупцом я был! — простонал он.
Элойз посмотрела на собеседника, который в момент унижения и самобичевания показался ей интересным.
— Я расстрою план Двойника! Ни под каким видом не позволю ему орудовать в этом доме!
— А что вы сделаете? — иронически спросила Элойз.
— Разве я могу спокойно смотреть, как аферист…
— Не выражайтесь так, мой милый!
— …Безнаказанно грабит людей. Я обо всем сообщу полиции, — решительно произнес Гордон. — Удивляюсь, как это я сразу не догадался, что вы — аферистка. Конечно, я скомпрометирую себя, погублю свою репутацию… но… я уж приму все меры, чтобы вы оказались за тюремной решеткой. Вы и Двойник!
Эти слова Гордона не произвели на Элойз ни малейшего впечатления.
— Мой ненаглядный петушок! — ворковала она. — Не будь глупым!
— Ах вы, мерзавка! Только вы виноваты в том, что мисс Форд верит в нашу любовную связь! Я все простил бы вам, но этого — никогда.
— Вот как? Вы меня не любили? — подтрунивала она над ним.
Неожиданно в кухню вошла Диана и услышала последние слова. Она гневно сказала:
— Не будете ли столь добры отложить ваши любовные объяснения на другое время? — гневно сказала она.
Элойз бесстыдно рассмеялась.
— Почему вы так говорите? Разве преступник не имеет права на любовь? Я, конечно, не могу утверждать, что дядя Исаак столь же красив и темпераментен, как ваш милый друг Уопси, но в глазах тети Лиззи дядя Исаак действительно неплохой мальчик!
Если бы Гордон не был подавлен безвыходностью своего положения, то разбил бы тарелку на ее голове. Но он поплелся в людскую и бессильно опустил голову на стол.
Диана понимала, что отвечать такой женщине было глупо, но не сдержалась.
— Мистер Демпси — мой друг. Как вы смеете сравнивать его с вашим компаньоном?..
Она вдруг остановилась в смущении. Девушка призналась себе, что из обоих мужчин «дядя Исаак» все же был более желанным квартирантом, чем Демпси.
— Ах, последние события совершенно сбили меня с толку, — застонала Элойз. — Это совсем неподходящее занятие для меня! Как я несчастна!
Это произвело впечатление на Диану. Лицо ее прояснилось и приняло дружелюбное выражение.
— Мне очень жаль вас, сударыня!
Элойз опустила голову.
— Я несчастная женщина. Ах, если бы знали… это настоящий ад!
Девушка сочувствовала ей. Выражение лица Элойз и трагичность ее позы произвели надлежащее действие.
